Эрик Ингобор - Этландия

— Вам все равно делать нечего, вы уговорите его заработать деньги и расплатиться со мной, вы же философ. Скажите ему, этому прохвосту, что тогда он, как честный человек, может наложить на себя руки, и я обещаю его похоронить в дубовом гробу. Ибо гроб стоит десять стейеров, а долг инженера — двести.

Эпигуль думал о том, что м-ль Ц., очевидно, приговорила его к голодной смерти. Она не является неделю. Он почувствовал себя уже выброшенным на холодную улицу. Единственное спасение — стать тюремщиком, нянькой и проводником этого бледного микроба самоубийства. И доктор философии глухим голосом дал согласие Шлюк, закончив скорбной цитатой:

Таким образом философские прогулки Эпигуля с Куартом были оброком грозной г-же Шлюк.

Утром Куарт проснулся оттого, что на его лицо падали капли. Над ним с мокрой бородой стоял, вытираясь полотенцем, Эпигуль и громким голосом декламировал: «Я пришел лишь для того, чтоб пробудить других…»

— Вставайте, микроб! Мы отправляемся, как аргонавты, на поиски золотого руна… Даже двух рун. Хотя бы никелевых. Первое руно — мы должны найти на кладбище рыжеусого пастора Квирса, вручив ему вторую тетрадь его надмогильных афоризмов. Руно второе — работа для вас, дорогой доктор механики! Вставайте!

У кладбищенского сторожа они узнали, что сегодня погребений нет. Нужно было возвращаться домой. Но Эпигуль от вида могил и деревьев пришел в философский раж. Он взбирался то на один, то на другой могильный холм и восклицал:

— Микроб! Это вам из могилы кричит старик Гельвеций: «Вернись к природе! Она утешит тебя, она изгонит из твоего сердца удручающий тебя страх…»

В это время хлынул такой дождь, что оба аргонавта промокли до костей. Охи, вопли, сотни проклятий дождю, небу и природе посыпались из-под обмякшей большой черной шляпы Эпигуля. Он промочил ноги, он уже простудился, у него уже воспаление легких… Прыгая через могилы, они добрались до величественного склепа и спрятались под защитой его фронтона.

Дождь начал проходить, когда они за спиной услышали странный звук… Куарт открыл тяжелую дверь склепа. Полутьма. Вниз ведет лестница. На дне склепа стоят две мраморных гробницы… Никого. Вдруг… могильная плита медленно приподнялась. Высунулось злое, желтое лицо. Эпигуль закрыл глаза и подумал: «Надо немедленно бросить переписку надгробного вздора. Второй случай могильного кошмара». Плита гробницы поднялась еще выше, из-под нее полезли ноги в оборванных штанах. Вылезший из гробницы сел на край плиты, закурил папиросу и сплюнул. Упавший на каменный пол плевок щелкнул эхом… Куарт весело спросил покойника:

— Вы зачем вылезли… оттуда?

Покойник сиплым голосам ответил:

— В гробу курить неудобно. Потом дышать нечем… Вредно для здоровья.

— Что вы тут делаете?

— Дайте полстейера. Даром не рассказываю. Вы не писаки? Журналисты. По морде видно — газетчики. С писак беру за рассказ втрое. Они хорошо зарабатывают на брехне о моей жизни. Их тут каждый день торчит с десяток. Морды голодные, аж лязгают зубами. Вы вот удивлены — странное ремесло у человека. Зарабатывает тем, что живет в склепе. Это хоть честно. Тяжелый труд. Думаете, весело было кости, черепа и труху из гробницы две недели таскать? А жить, думаете, роскошно? В холодище. Стенки-то мраморные! Тяжелый, но честный труд. А вот зарабатывать деньги на том, что описывать в газетках, как подыхают с голоду, жить доходами с трупов, — это уже мародерство! Так вы не писаки? Ах! Ученые? А может, я вам вместо гниды под микроскоп нужен? Нет? Тогда тариф нормальный. Полстейера.

Эпигуль порылся в карманах и виновато сказал:

— Мое любопытство жаждет. Но у меня нет денег. Я вам могу предложить горсть карамели…

— Ну, что ж. Как пастору, натурой.

И сев на край полуоткрытой гробницы, он заученно, как профессиональная кликуша, скороговоркой, чужим голосом, привыкшим по нескольку раз в день рассказывать, произнес:

— Вы видите перед собой человека благодаря тяжелым жизненным обстоятельствам спустившегося на дно столицы он был водопроводчик но стал безработным его жена и детки умерли от голоду и он сам не раз падал на заплеванный тротуар его выгнали из квартиры и бездомный лютой зимой он бродил раздавленный горем мимо ваших окон за которыми горели теплые огни и вы беззаботно веселились в горе и отчаянии он забрел на кладбище и этот склеп стал его мрачным жилищем вот до чего доводит тяжелая жизнь и неудачи помогите чем можете!

Кончив декламацию, он вторично сплюнул и заговорил снова своим прозаическим голосом:

— Обычно я сижу на верху склепа. У окна. Наблюдаю. Завидев прохожего или гуляющую парочку, я начинаю стучать могильной плитой. Стонать. Вечером это неплохо получается. Или кричу «ау». Ну, конечно, любопытство к загробному миру большое. Она визжит, а ему представляется случай мужеством блеснуть. Со страхом, но прут сюда. Тогда я, как вы уже заметили, выхожу из гробницы. Закуриваю. Это успокаивает и их, и меня. Требую денег вперед и рассказываю… Вот налоги заедают!

— Какие налоги?!

— Ну, а полиции давать надо? Чтобы покрывали и не выставляли… А тут четыре поста. Больше на них работаю. Они это чувствуют. Сами заинтересованы. Рекламу делают. Так при случае, молодому человеку или парочке… шепнут: «Склеп тут один есть… Ночью что-то там неладно. Один говорил, привидение ходит… Вы уж туда не забирайтесь». Ну, а это разжигает интерес: где? какой склеп? Одно плохо — не высыпаюсь. Есть ночные клиенты. Ночью из кабаков пьяные прут. С дамами. Плачут. Заставляют рассказывать по два раза, но платят прилично…

— Ну, вот мы и нашли вам работу, микроб! — сказал доктор Эпигуль.

Он с чарующей улыбкой высыпал всю карамель в руки обитателя склепа и вкрадчиво обратился к нему:

— Мой дорогой друг! Еще великий Агенор сказал: «Быть мертвецом удел не легок». Ноша вашего ремесла непомерна для одних плеч. Вам приходится и следить в окно, и превращаться в загробный джаз, и играть трудную роль «падшего на дно склепа», и не спать ночи? Вот молодой друг. Днем он может высматривать жертв, шуметь, завлекая их в склеп, а ночью заменять вас. Он культурен, ему будет легко овладеть слогом вашего (не лишенного стилистических качеств) монолога о падении. Он невзыскателен. Он не потребует половины заработка. Он согласен на четверть…

— Послушайте, Эпигуль…

— Микроб! Вы хотите умереть?

— Да.

— Подготовьте себя к этому лежанием в склепе. Я уверен, что здесь вы влюбитесь в жизнь.