Михаил Савеличев - Проба на излом [litres]

Он воспользуется подушкой.

Когда все будет кончено, он добредет до помойного ведра, и его вывернет. Володя еле удержится на ногах. Его будет трясти. Может, реакция на то, что сделает. А может, следствие окончательного разрыва связи между ними. Она являлась для него наркотиком. Запретным веществом, которое принимают спортсмены, желая оказаться выше, быстрее, сильнее всех. И теперь это исчезнет. Но организм продолжит требовать того, к кому привык, без кого он не может.

Когда Володя выйдет из палаты, Ляпин спросит, будто между делом: как все прошло? Не уточняя – что именно. Володя кратко ответит: «Умерла». Комиссар ободряюще похлопает его по плечу.

Вопрос о рапорте больше не будет подниматься. Никогда.

В 1960-м Владимир Дятлов с отличием окончит Высшую школу МГБ СССР, получит погоны лейтенанта с золотым шитьем и распределение в Спецкомитет. А еще через год его переведут в Управление по детям патронажа, и он окунется в проблему, над которой будут ломать головы все посвященные – ученые, военные, спецслужбисты, врачи. Впрочем, Володя голову ломать не будет. Не по чину ему будет думать над подобными вещами. Он будет служить. Исполнять приказы. Участвовать в операциях. В общем, тянуть лямку. Благо семьей не обзаведется, и будет полностью отдавать себя службе.

Иногда дети будут сбегать. Тогда их будут разыскивать и возвращать на место пребывания. Или отправлять в другой филиал Спецкомитета, в другой приют. Дятлов неоднократно примет участие в оперативно-розыскных мероприятиях, поэтому когда в 1962 году его в очередной раз включат в группу перехвата, он и не заподозрит какие последствия это повлечет.

Когда имеешь дело с детьми патронажа, необходимо отказаться от одной вещи, которая в бытовой жизни кажется вполне очевидной. Настолько очевидной, что не отдаешь отчета насколько часто ею приходится пользоваться для адекватного восприятия окружающего мира. Эта вещь именуется случайностью. Столкнувшись с чем-то из ряда вон, обыватель, в лучшем случае, спишет это на невезение, не на ту ногу или черного кота, перебежавшего дорогу. Поэтому мир обывателя не враждебен и не злонамерен. Мир не строит козней и заговоров. Бывают черные полосы, бывают белые. И, согласно диалектическому материализму, черное переходит в белое, чтобы стать серым. Как жизнь обывателя.

Но в работе с детьми патронажа подобная житейская философия губительна для здоровья и опасна для жизни. Это, если угодно, общая недокументированная способность детей патронажа не как отдельных личностей, а как популяции в целом. Рядом с ними ничто не случайно. Все – злонамерено. И чем быстрее это поймешь, ощутишь собственной шкурой, тем дольше проживешь. Никто такому не научит, никто не подскажет. Потому как такому нельзя научить. Должен понять сам. И принять за аксиому.

Наверное, Володя Дятлов будет обладать чувством мировой злонамеренности на уровне инстинктов. Возможное тому объяснение – близость в отроческом возрасте с дитем патронажа. Но осознание данного обстоятельства придет к нему позже, и начало тому положит неожиданный звонок из Академгородка.

С родственниками со стороны матери Володе общаться не доведётся. Он, конечно, будет знать, что у него есть дед, что дед – ученый из Новосибирска, но желания узнать о нем больше не возникнет. Дед несколько раз будет наезжать в Братск по каким-то своим исследованиям, но и это не станет поводом для их встречи. Хотя, как у сотрудника Спецкомитета, в распоряжении Дятлова будет иметься доступ к базам данных ОГАС. Всего-то и потребуется – набрать нужный запрос и получить исчерпывающую информацию об академике Козыреве Николае Ивановиче, крупнейшем в мире специалисте в области квантовой хронодинамики.

Николай Иванович, будучи полностью погруженным в науку человеком, судя по всему, тоже не станет испытывать сентиментальных чувств к близким и дальним родственникам. О существовании внука он также будет осведомлен, но до определенного момента не сделает никаких попыток установить с ним хоть какой-то контакт. А тот звонок, первый и, надо добавить, последний, он сделает, опять же, не из родственных чувств, а исключительно науки ради. Ради которой все делал в своей жизни – и плохое, и хорошее. Исключительно ради науки он приютит ребенка своих сотрудников, погибших во время одного из экспериментов. Случай окажется настолько интересным, что один из профессоров от медицины замыслит написать монографию, центральной темой которой должен будет стать подопытный, укрытый под инициалами И.С., четырех лет от роду. Однако Козырев воспользуется имеющимся в его распоряжении административным ресурсом и возьмет сироту под свой патронаж, не дожидаясь пока «менгеле» от медицины нанесут побочному результату эксперимента в области квантовой хронодинамики непоправимую психотравму.

Но поскольку все подобные темы будут проходить через сито Спецкомитета, ребенок будет опознан как дитя патронажа, а потому из под опеки академика Козырева изъят. Все материалы, прямо или косвенно связанные с инцидентом, получат гриф секретности и запрет к открытой публикации.

Несмотря на выраженную социопатию, академик Козырев, тем не менее, будет тертым калачом. Спецкомитет есть Спецкомитет. К тому же ему во времена оные доведется поработать в гулаговских «шарашках», создавая для Отечества технологии, о которых в газетах сообщали еще меньше, чем об атомном оружии. Поэтому он не станет биться лбом о стенку тотальной секретности и обратится напрямую к Володе Дятлову с просьбой выяснить судьбу сироты. Но сделает это с замечательной выдержкой. Через пять лет после того, как И.С. поступит под патронаж Спецкомитета. Как раз в те самые дни, когда Владимир Дятлов примет участие в оперативно-разыскных мероприятиях по поиску и водворению сбежавшего подопечного. Который – о совпадение! – будет иметь точно такие же инициалы – И.С. Полностью – Иванна Сирота.

Дятлов не поинтересуется у академика – почему тот обратится к нему спустя столько лет после изъятия дитя патронажа. Вопрос этот придет в голову, но Володя не сделает попыток его прояснить, уверенный, что и сам академик на него не ответит. Совпало.

Подробностей разговора с дедом Дятлов не запомнит, ибо будет полностью поглощен организацией перехвата беглеца. Да и вряд ли там будут иметься какие-то подробности.

«Ты не можешь выяснить судьбу моей подопечной? Зовут Иванна Сирота. Да, да, фамилия, не прозвище. С ударением на «о». Изъята Спецкомитетом».

Дятлов, перед которым на столе будет лежать уже выученная наизусть ориентировка, буркнет что попробует. Постарается. Может, нечто и получится прояснить. Но подобное совпадение Дятлову не понравится. Мелькнет даже безумная идея, что в то время, как дед будет звонить внуку, которому никогда не звонил, и с которым никогда не встречался, рядом с академиком будет сидеть на стуле и болтать ногами этот самый И.Сирота с ударением на «о».