Антон Мухин - ЭМАС

— Вот, это две электрограммы весьма легкомысленного содержания, отправленные якобы мною одному человеку, который передал их моему… мужу, — она усмехнулась. — Абонентский номер отправителя мой, но я их не писала. Кто-то сделал это от моего имени. Я хочу знать — кто и как.

Зубатов повертел в руках картонки. Слово «легкомысленные» было довольно мягким для них, но суть передавало верно.

— Надеюсь, тебя после этого не выселили из дома на Дворцовой набережной?

— Нет. Но могли.

— Хорошо. Я напишу тебе, когда что-то узнаю.

— Спасибо. Мой номер там есть, буду ждать.

Проводив Лизу, Зубатов пошел в кухню, разогрел примус и поставил кипятиться чайник. В такие моменты, когда переполняют эмоции, нужно что-то делать физически.

15 лет назад он начал то, что потом прозвали «зубатовщиной»: при помощи полиции и на её деньги создавались общества фабрично-заводских рабочих, задачей которых было повысить материальный и культурный уровень пролетариев. От клубов и касс взаимопомощи они доросли до защиты прав работников перед начальством. Тем самым низшие городские классы выводились из-под действия революционной пропаганды.

Опыт был более чем успешным, о чем свидетельствовало, в частности, шесть за два года покушений на Зубатова со стороны анархистов, разглядевших в нем угрозу своему делу. Хотя его личность и была засекречена, а публикация фотоснимков с ним воспрещалась. Тогда он подготовил и подал начальству соображения о создании нового общественного порядка, при котором люди, склонные к противоправным действиям, не могли бы получать для этого возможности. С приложением подробного плана, как этого можно достигнуть. Но Зубатов рассыпал бисер перед свиньями. Высказанные идеи шли вразрез с представлениями правящей верхушки и были осмеяны, а его самого, опасаясь скандала, отправили в отставку, обставив её интригами и сплетнями.

Довольно быстро он научился без всякого злорадства читать в газетах новости, что очередной бомбой взорван губернатор или полицейский начальник, а через неделю-другую равнодушно — скупую сводку о состоявшейся казни террористов. Случившаяся вскоре неудачная революция, спровоцированная вышедшим из-под контроля зубатовским ставленником священником Гапоном, сделала окончательно невозможным для него возвращение на службу, но и это Зубатова нимало не огорчило. Ему не дали сделать новый мир, и не было никакого смысла пытаться спасти старый.

Однако, видимо, он не смог до конца пережить воспоминания о том времени, поэтому решительно отказывался от любых предложений заняться разыскной деятельностью в частном порядке. И Лизе тоже бы следовало отказать, но было поздно: она уже, одним своим появлением, разворошила то, что он так тщательно упаковывал в памяти.

В адресной книжке абонентов ЭМАСа Зубатов отыскал номер Евстратия Медникова, начальника стола наружного наблюдения петроградского охранного отделения, которого когда-то вырастил из простого филёра. Медников был единственным из оставшихся у него в этом ведомстве друзей. Через несколько минут после отправки электрограммы ЭМАС отстучал ответ: встреча назначена через час в одном из ямских трактиров на Лиговке.

Идти туда было недалеко, и Зубатов решил прогуляться. Прочерченный по линейке Обводный канал был сам по себе неширок, так что 3–4 баржи с трудом расходились на нём, и тянувшие их буксиры отчаянно свистели друг другу. Но таково было пространство канала, что даже две, построенные одна над другой, линии воздушных железных дорог, втыкавшие свои стальные опоры в его берега, не казались громоздкими. На пересечении с Московско-Виндаво-Рыбинской чугункой они расходились огромными петлями и долгими кривыми, так что поезда могли, почти не снижая скорости, переходить с одного пути на другой. И только громко клацали, переключаясь, механические стрелки, распределяя бесконечно движущийся поток составов по одному лишь им ведомому алгоритму.

Обводный канал жил и грохотал всеми своими составляющими — дребезжащими стеклами трамваев, колесами ломовиков по неровным булыжникам, криками извозчиков, клаксонами автомобилей, паровозными свистками и пьяной руганью. И пахнул, как и должна была бы пахнуть любая транспортная магистраль на окраине европейской столицы того времени, когда стремительно начавшийся век машин не смог еще полностью вытеснить прежний уклад: смесью конского навоза, паровозной гари, бензина и повседневной жизни беднейших классов.

Голуби целыми ротами сидели на проводах ЭМАСа, натянутых между телеграфными столбами, с которых переползали на стены домов и входили в квартиры петроградских обывателей.

У казачьего Крестовоздвиженского собора Зубатов свернул на Лиговскую улицу и вскоре оказался на месте — в небольшом двухэтажном извозчичьем трактире, весь двор которого был заставлен пролётками. В душном смраде кислого пива и подгоревшей селянки он нашел Медникова, своим видом — широкой русской бородой и простым платьем — ничем не выделявшегося на фоне прочих, хотя и не имевшего характерной извозчичьей стрижки под горшок.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич. Давно ли в Петрограде?

— Уж скоро год, — усмехнулся Зубатов. — А ты не знаешь разве?

— Нет, ей-богу, не знаю. Может, кто и знает, но меня не уведомляли. А вы что же, состоите еще под надзором?

— Нет. Думаю, что нет.

— Но вы в любом случае поосторожнее с этим телеграфом. Чёрт его знает…

— Да, я понимаю. Но другого способа найти тебя не было.

— Вот в этом-то и весь ужас, — вздохнул Медников. — Дали мы этой машине себя приручить, стать для нас незаменимой, — а вот и не заметили, как попали от неё в зависимость. Прежде-то посыльного за пятка можно было отправить, а теперь где они? Перевелись все, и конторы рассылочные позакрывались! Подлинно, про это писано у Иоанна Богослова в Откровении.

— А ты, Евстрат, всё тот же, — улыбнулся Зубатов.

— А чего мне меняться? Это вы верных своих товарищей забываете — уже год в Петрограде, а ни полслова не написали.

— Прости. Я не хотел никак возвращаться в прошлое. Даже к людям, как ты, которых любил, тоже. Но сейчас мне понадобилась твоя помощь. Я знаю, что абоненту ЭМАСа можно послать электрограмму, подписавшись чужим номером. И мне нужно выяснить, как такое возможно.

Медников погладил бороду.

— Сам господин начальник Департамента полиции, а может быть, и господин министр внутренних дел хотели бы это узнать, — усмехнулся он. — Но не могут. Электромеханическим адресным столом управляет Петроградское телеграфное агентство, и все попытки министерства внутренних дел сунуться туда заканчивались неудачей. Есть договоренность с ПТА о предоставлении информации по запросу, но, как мне известно, она не соблюдается.