Андрей Столяров - Аркадия

— А что до тебя, то новички на своих первых Играх редко выкладываются целиком. У них нет необходимого опыта. Лишь потерпев поражение, увидев воочию, что победа на самом деле была близка, они начинают осознавать, что значит бежать не на жизнь, а на смерть. На этом я и основывал свой прогноз…

Ну и кто же из них был прав?

Леда или Эразм?

Сомнение, как заноза, сидело во мне. Оно не давало покоя, покалывая в самый неподходящий момент. И неизвестно, до чего бы я тут додумался, снедаемый беспокойством, но, к счастью, времени для мучительных размышлений не оставалось. Сразу же после отключения чипов, у нас начался тренинг в поле или, как сформулировал это Эразм, в условиях, приближенных к реальным.

Мы вышли за защитный Периметр.

Собственно, и в этом ничего чрезвычайного не было. Любой гражданин Аркадии мог свободно покинуть полис и отправиться в Дикие Земли. Туда уходили, например, отдельные отказники. Туда, правда исключительно редко, отправлялись мелкие группы искателей приключений. Видимо, те самые три процента, о которых упомянула Леда. А одно время, как поведал нам тот же Эразм, возникла даже целая молодёжная мода: составлялись компании по пять-шесть человек, которые ночевали в лесу, в экстремальных условиях, впрочем, недалеко, метрах в трёхстах — четырехстах от Периметра. Образовался даже Клуб любителей Диких Земель, выкладывавший в сетях довольно эффектные видеофильмы.

Однако после того, как одна из таких компаний бесследно исчезла, а после исчезновения другой нашли окровавленные лохмотья и кости, мода на подобные эскапады сразу прошла. Предыдущая экспедиция стала первой, кто пересёк Периметр за последние десять лет.

Теперь по её стопам двинулись мы.

И вот где нас ожидало настоящее потрясение. Сказать, что лес нас ошеломил — значит, не сказать ничего. Это был мир в тысячи, в миллионы раз красочнее и разнообразнее, чем асфальтовая стерильность Аркадии. Их даже сравнивать было нельзя. Мы точно оказались в другой вселенной. У нас плыли головы, и от мельканья чудес разбегались глаза. Но вместе с тем этот мир был ещё и в тысячу, в миллион раз опаснее. Мир — чужой, загадочный, непонятный. Мир, преисполненный неведомых красок, звуков и запахов. Каждый из нас реагировал на него по-своему. Леда, например, поглядывала вокруг так, словно уже сто раз всё это видела. И действительно, позже выяснилось, что она по собственной инициативе здесь уже побывала. Точно так же, как, вероятно с ней вместе, здесь побывал и Раффан. Они держались уверенно и спокойно. Зато Петер, вроде бы не слишком пугливый, буквально подпрыгнул, когда ему на руку села какая-то малиновая, крапчатая букашка.

— Божья коровка, она не кусается, — объяснила Леда.

Сняла её двумя пальцами и отбросила.

А Ракель и Азза одновременно взвизгнули, увидев, что по ветке, склонившейся к ним, ползёт, выгибаясь, что-то зелёное и ворсистое.

— Гусеница, — небрежно сказала Леда. — Скоро она окуклится, из неё вылупится бабочка. Зачем кричать? Вы что, альбомов с насекомыми не изучали?

Изучали, конечно. Но ведь попробуй всё это запомнить.

Больше всех в этот день отличился Барат. Когда из кустов, с громким треском, заставив нас дико шарахнуться, выпорхнула коричневая пузатая птица, и понеслась с паническим квохтанием вдаль, он, в первую секунду тоже шарахнувшись, затем мгновенно опомнился и бабахнул ей вслед из ружья.

Я увидел, как птицу словно подбросило в воздухе, и от краешка крыла у неё отлетело несколько перьев. Она кувыркнулась, развернув веером хвост, и криво-криво, по пологой дуге нырнула в деревья.

— Слишком далеко, мы туда не пойдём, — сказал Раффан, проводив её взглядом. Перевёл его на Барата. — Но ты больше так наугад не пали. И запомни: без крайней надобности не стреляй.

— Так ведь в походе все равно придется стрелять, — усмехаясь, ответил Барат.

— Придётся, конечно. Но повторяю: не нужно этого делать без крайней необходимости.

— Ну ладно… Ну понял… — сказал Барат.

Он после удачного выстрела явно чувствовал себя настоящим героем. Этаким отважным Лотаром из сериала про Дикие Земли: победил всех чудовищ, одолел всех врагов. На него теперь посматривали с опаской: он, вероятно, убил живое, дышащее существо.

А что, он и человека так же может убить?

Наверное, может.

Поэтому, надо думать, Эразм и включил его в состав экспедиции.

В Аркадию мы возвращались притихшие. Кажется, только сейчас мы поняли, какие трудности будут сопровождать нас в походе.

Нам ведь тоже и стрелять придётся, и убивать.

Вот ещё одна причина, по которой Эразм заблокировал нам чипы.

Правда, я сразу решил, что убивать никого не буду.

Слишком уж отвратительно это выглядит.

Кстати, без чипов мы и через Периметр теперь пройти не могли. Не получая гражданских кодов, защитные системы воспринимали нас как чужих. Эразму пришлось создавать специальную программу по идентификации внешности, иначе включился бы инфразвук, а далее автоматически последовал бы прицельный огонь.

Узнав об этом, я вдруг чувствовал себя как моллюск, вытащенный из раковины: мягкое, беззащитное тело и хищные пасти рыб, проплывающих неподалёку.

У остальных, по-моему, ощущения были не лучше.

Веселился один Барат, которому всё это нравилось.

И, видимо, чтобы поднять нам настроение, Эразм устроил на этот раз официальные проводы. Первая экспедиция два года назад отправилась в путь без шума: я, как, думаю, и большинство, о ней ничего не слышал. Ушли и сгинули. Я даже имён их не знал. А тут уже за трое суток до выхода об этом якобы грандиозном событии было объявлено по сетям: девять отважных граждан Аркадии отправятся за Периметр, чтобы исследовать Дикие Земли. Ни о каком энергетическом кризисе, ни о каких таблетках, которые мы должны были найти, в новостях, генерируемых Эразмом, не было ни намёка: не надо паники, последствия её могут оказаться катастрофическими.

В общем, на площади, перед колоннадой Дома Искусств состоялась торжественная церемония. Развевались флаги, играла музыка, Эразм, появившийся на экране почему-то в виде изображения, а не голограммы, сказал речь, где прославлял наше мужество, девушки из команды чирлидерш, победившей на недавно состоявшемся Фестивале, вручили нам яркие, светящиеся георгины.

Ноллы среди них не было.

Я нигде не видел её, хотя, разумеется, трудно было различить отдельные лица в толпе.

Мы стояли на вершине мраморной лестницы — нам аплодировали, что-то кричали, пускали в небо красиво разрывающиеся петарды.

Выше них плыли за горизонт жемчужные мелкие облака.

Леда вдруг негромко сказала:

— Скорей бы это закончилось.

Я удивлённо на неё посмотрел. Как бы там ни было, что бы я ни чувствовал в последние дни, но сейчас я был по-настоящему горд: Эразм отобрал меня для этого действительного героического похода.