Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Шейла ушла, чтобы собрать остальных, и вернулась с двумя потрепанными ДР — сильно накрашенной испуганной девчонкой-подростком и крепкой негритянкой, на чьей голове торчал красный ирокез, — и тремя взволнованными мужчинами, на одном из которых была форма сержанта. В знак доброй воли экс-солдаты принесли рюкзаки, полные тушенки и консервированного супа, и воду из родника в Мериз-Ресте.

Черную проститутку звали Клео — от Клеопатры, как драматически объяснила она; женщина принесла с собой целую кучу ярких и безвкусных колец, ожерелий и прочих безделушек, которые Сван не понадобились.

Лицо девушки-подростка почти скрывалось за темными волосами.

— Они зовут меня Джой, — сказала она. И протянула Сван свое сокровище: единственный желтый цветок в горшке из рыжей глины, который ей каким-то образом удалось сохранить живым.

Когда свет нового дня погас, грузовик, за рулем которого сидел Джош, а в кузове — Робин, Сван, Шейла, две ДР и трое мужчин, выехал из лагеря «Армии совершенных воинов», где какие-то безумцы подожгли трейлер полковника Маклина и растрачивали последние патроны.

После того как Джош со спутниками покинули расположение «АСВ», с гор спустились волки и бесшумно закружили у остатков лагеря.

Пришла ночь, на небе появились звезды. Светя одной фарой, почти без бензина, грузовик повернул на запад.

В темноте кузова Сван заплакала, вспоминая Сестру, но Робин обнял ее. Она прижалась головой к его сильному плечу и успокоилась.

Джош думал о Мериз-Ресте и о женщине, которая, как он надеялся, все еще ждала его вместе с ребенком.

Шейла Фонтана спала сном невинного младенца, и ей грезилось красивое лицо, смотревшее из зеркала.

Среди ночи Клео и один из мужчин с рюкзаками, полными провианта, покинули грузовик. Джош отпустил их и пожелал им удачи.

Звезды гасли. На горизонте появилась красная линия. Джош чуть не заплакал, когда из редеющих облаков взошло солнце.

Через два часа после восхода грузовик остановился: кончился бензин. И путники пошли пешком по дороге, ведущей на запад.

В полдень того же дня, когда голые кроны деревьев пронизывал свет, а по голубому небу плыли белые облака, они сделали привал, чтобы дать отдых ногам. Но Сван осталась у дороги. Она глядела на долину, где с краю коричневых выкосов поля теснились три маленькие лачуги. Мужчина в соломенной шляпе и женщина в комбинезоне работали в поле лопатой и мотыгой, а двое маленьких детей, стоя на коленях, осторожно высаживали семена и зерна из джутовых мешочков.

Поле было небольшим. Его обступали сухие деревья — пеканы или грецкий орех, решила Сван. По долине текла вода. Сван пришло на ум, что, возможно, это та самая подземная река, которая дает энергию машинам в горе Уорик. Теперь, думала она, эта же вода будет работать ради жизни, а не ради смерти.

— Наверное, они сажают бобы, — сказал Джош, остановившись позади нее. — Может быть, еще и тыкву или баклажаны. Как по-твоему?

— Не знаю.

Он слегка улыбнулся:

— Нет, знаешь.

— Что? — Сван взглянула на него.

— Ты должна знать, — ответил он. — Ты чувствуешь, что где-то надо начать. Хотя бы на таком маленьком поле, как это.

— Я возвращаюсь с вами в Мериз-Рест! Там я начну…

— Нет, — сказал Джош, его глаза были полны нежности и боли. Лоб рассекали три глубоких пореза, которые заживут и станут шрамами, всегда напоминая ему о старом борцовском трюке. — Нам не хватит припасов, чтобы вернуться в Мериз-Рест. Это далеко отсюда.

— Не слишком.

— Достаточно далеко, — сказал он, указывая в поле. — Смотри, здесь, в этих долинах, настоящий простор для зерна. А в горах, наверное, много хижин с людьми, давным-давно не пробовавшими свежей тыквы, бобов или каши.

Его рот наполнился слюной.

— Пища для души, — сказал он и засмеялся.

Сван наблюдала за работой мужчины, женщины и детей в поле.

— Но… как же люди из Мериз-Реста? Как же мои друзья?

— Они сумели выжить до того, как ты попала туда. И они могут дожить до твоего возвращения. Сестра была права. Тебе надо работать, пока идет лето, ведь никто не знает, сколько оно продлится. Может быть, месяц, а может быть, полгода. Но холод вернется. Я молю Бога, чтобы следующая зима не продлилась так долго!

— Эй! Эй, там, наверху! — Фермер увидел их, поднял руку и помахал им.

Женщина и дети прервали работу и обернулись на дорогу.

— Пора заводить новых друзей, — сказал Джош мягко.

Сван не ответила. Она посмотрела на приветствовавшего их мужчину, затем подняла руку и помахала в ответ. Фермер что-то сказал женщине и пошел по извилистой тропинке, связывавшей его землю с дорогой.

— Начинай здесь, — сказал ей Джош. — Прямо сейчас. Я думаю, эта девушка — Джой — может тебе помочь. Иначе как же она столько времени сохраняла свой цветок живым?

Сердце у него болело, но он должен был это сказать:

— Теперь я тебе не нужен, Сван.

— Да нет же. — Ее нижняя губа задрожала. — Джош, ты всегда будешь мне нужен.

— Птицы рождены летать, — возразил он. — Даже лебедь должен порой расправлять крылья. Ты знаешь, где я буду и как туда добраться.

Она покачала головой:

— Добраться как?

— Поле за полем, — ответил Джош.

Сван потянулась к нему, и он крепко обнял ее.

— Я так тебя люблю… — прошептала Сван. — Пожалуйста, не уходи. Останься еще на день.

— Мне бы хотелось. Но если я сейчас останусь, то не смогу уйти. Я должен идти, пока уверен в этом.

— Но… — Ее голос дрогнул. — Кто будет тебя защищать?

Джош засмеялся, и это был смех сквозь слезы. Он увидел фермера, который приближался к ним по тропинке, и Робина, шедшего ему навстречу. Другие тоже поднялись.

— Ни один человек никогда не гордился своей дочерью так, как я горжусь тобой, — прошептал Джош на ухо девушке. — Ты молодчина, Сван. Ты все вернешь на свои места. Задолго до того, как ты сама придешь в Мериз-Рест, я услышу твое имя от путешественников. Они скажут, что знают девушку по имени Сван, которая превратилась в красивую женщину. Они скажут, что ее волосы как пламя и что в ней живет сила жизни. Ты должна помочь земле вновь обрести эту силу, Сван. Вот что ты должна сделать.

Она посмотрела на чернокожего великана, и в ее глазах засиял свет.

— Здравствуйте! — сказал фермер в соломенной шляпе.

Он был тощий, но уже слегка загорел на солнце. Грязь прилипла к его рукам.

— Вы откуда, ребята?

— С конца света, — ответил Джош.

— Хм. Ну… совсем непохоже, что сегодня наступит конец света. Может быть, завтра, но точно не сегодня.

Фермер снял шляпу, промокнул лоб рукавом и, прищурившись, уставился на солнце.

— Господи, как замечательно! Думаю, я никогда не видел ничего прекраснее, кроме, быть может, моей жены и детей.

Он протянул руку Робину: