Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Вы убили их. — Ее голос дрожал.

— Я дал им успокоение. Одна из них умирала, другая была наполовину мертва. На что еще им можно было надеяться? На что реальное?

— Вы… пошли за мной? Почему?

— Ты выбралась и вывела других наружу. Это несправедливо. Нельзя препятствовать смерти. Но я рад, что пошел за вами… потому что у вас есть кое-что, очень интересующее меня. — Его палец указал на пол. — Можете положить это у моих ног.

— Что?

— Ты знаешь что. Ту стеклянную вещицу. Давай, не разыгрывай сцену.

Он ждал. Сестра поняла, что не почувствовала его холодного гибельного дыхания, как чувствовала на Сорок второй улице и в кинотеатре, потому что все вокруг было ледяным. И вот теперь он здесь, чтобы забрать единственное напоминание о красоте, которое у нее сохранилось.

— Как вы нашли меня? — спросила она, пытаясь придумать способ выбраться наружу. За закрытой дверью причитал и выл ветер.

— Я знал, что раз вы преодолели туннель Холланда, то обязательно пересечете Джерси-Сити. Я шел по линии наименьшего сопротивления и заметил огонь. Стоял, слушая вас и наблюдая. А потом увидел осколки витражного стекла и понял, что это за место. Снял облачение с найденного тела. Я могу сделать любой размер подходящим для себя. Понимаете?

Его плечи неожиданно заиграли мускулами, позвоночник удлинился. Одеяние лопнуло и разошлось по швам. Он стал на два дюйма выше, чем был.

Арти застонал, качая головой из стороны в сторону:

— Я не… я не понимаю.

— Вам и не нужно. Это дело между леди и мною.

— Кто… вы? — спросила Сестра.

Она боролась с желанием отступить, опасаясь, что стоит ей сделать всего шаг назад — и он бросится на нее.

— Я — победитель, — сказал он. — Знаете что? Мне даже не пришлось для этого потрудиться. Я просто лежал на спине, и все пришло ко мне само. — Его ухмылка напоминала оскал зверя. — Наступило время моей вечеринки, леди! Пришел и на мою улицу праздник, который будет продолжаться очень, очень долго.

Сестра сделала шаг назад. Дойл Хэлланд проскользнул вперед.

— Стеклянное колечко слишком хорошо. Вы знаете, что это такое?

Она мотнула головой.

— Я тоже. Зато знаю, что мне оно не нравится, — сообщил он.

— Почему? Какое вам до него дело?

Хэлланд остановился, его глаза сузились.

— Оно опасно. Для вас, я имею в виду. Оно дает вам ложную надежду. Несколько ночей я слушал вашу болтовню о красоте, надежде и о песке. Мне пришлось держать язык за зубами, а не то я рассмеялся бы вам в лицо. Ну же… скажи мне, что на самом деле не веришь в эту чепуху и придерживаешься моего мнения?

— Нет, верю, — ответила Сестра сурово, только голос ее немного дрожал.

— Этого я и боялся.

Все еще усмехаясь, он наклонился к металлическому осколку в ноге и начал вынимать его. Сестра поняла, чем были нанесены раны Бет и Хулии. Он вытащил кинжал, весь в запекшейся крови, и выпрямился. Нога не кровоточила.

— Отдай кольцо мне, — сказал он голосом мягким, как черный бархат.

Сестра дернулась. Сила воли, казалось, покидала ее, будто душа превратилась в решето. Пораженная и изумленная, Сестра хотела подойти к Хэлланду, хотела добраться до дна сумки и вытащить кольцо, хотела вложить его ему в руку и подставить горло под нож. Это было просто необходимо сделать, и любое сопротивление казалось непостижимо трудным.

Дрожа всем телом, с округлившимися и слезящимися глазами, она сунула руку в сумку, под свертки и банки, и дотронулась до кольца.

Под ее пальцами вспыхнул ослепительный свет. Это заставило Сестру прийти в себя, к ней вернулась сила воли. Ее ноги одеревенели, она будто приклеилась к полу.

— Ну же, отдай его папочке, — сказал он чужим, совсем грубым голосом.

Прежде ему неизменно повиновались, но сейчас он почувствовал сопротивление. Сестра оказалась гораздо крепче, чем тогда, в театре, когда она сопротивлялась примерно так же, как зефирный пирог против циркулярной пилы. Если бы он вгляделся в ее глаза, то увидел бы в них смутные образы: мигающий голубой свет, мокрое от дождя шоссе, силуэты женщин, идущих по темному коридору, ощущение жесткого бетона и жестоких ударов. Эта женщина, понял он, научилась воспринимать страдание как своего спутника.

— Я сказал… Отдай его мне. Сейчас же.

И после нескольких секунд борьбы он победил. Победил, потому что знал: иначе быть не может.

Сестра попыталась не дать ногам пойти вперед, но они продолжали нести ее, словно могли отломиться у колен и идти дальше без туловища. Его голос лишал ее воли, гнал вперед.

— Вот так. Принеси его мне. Хорошая девочка, — сказал он, когда Сестра была в нескольких шагах от него.

Позади нее съежился около двери Арти Виско.

Дойл Хэлланд медленно двинулся вперед, чтобы взять кольцо, и замер в нескольких дюймах от него. Драгоценность сильно пульсировала. Он склонил голову набок. Такая вещь не должна существовать. Он почувствует себя намного лучше, когда это кольцо будет растоптано его ботинками.

Хэлланд выхватил его из рук Сестры.

— Спасибо, — прошептал он.

Кольцо преобразилось.

На это понадобилось мгновение: радужные цвета поблекли, стали темными и безобразными, превратились в грязно-болотно-коричневый, гнойно-серый, угольно-черный. Стеклянное кольцо не пульсировало. Оно лежало мертвое в его руке.

— Черт, — сказал он, удивленный и сбитый с толку. Один его серый глаз стал бледно-голубым.

Сестра моргнула, обливаясь холодным потом. Кровь снова прилила к ее ногам. Сердце работало с трудом, словно мотор, заводящийся после холодной ночи.

Внимание Хэлланда было поглощено темным кольцом. Она знала, что у нее есть несколько секунд, чтобы спасти свою жизнь.

Встав покрепче, Сестра размахнулась кожаной сумкой и треснула Хэлланда по голове. Его лицо дернулось, губы скривились в гримасе. Он хотел отпрыгнуть, но сумка «Гуччи», наполненная различными замороженными свертками и банками, обрушилась на него со всей силой, на какую оказалась способна Сестра. Женщина ожидала, что Хэлланд окажется словно каменный и издаст вопль словно из адской бездны, но, к ее удивлению, он со стоном повалился спиной на стену, будто был сделан из папье-маше.

Сестра стремительно схватила кольцо свободной рукой, и какое-то мгновение они держали его оба. Что-то похожее на электрический разряд пробежало по ее пальцам, и женщина увидела физиономию, усыпанную сотней носов, ртов и мигающих глаз всех форм и цветов. Она подумала, что это, должно быть, его настоящее лицо — морда злого хамелеона в меняющихся масках.

Ее половинка кольца вспыхнула ярче прежнего. Другая, зажатая в руке Хэлланда, оставалась черной и холодной.

Решительно дернув на себя, Сестра вырвала кольцо, и вторая половинка расцвела, зажглась, как раскаленная на огне. Нечто, называвшее себя Дойлом Хэлландом, вскинуло руку к лицу, чтобы защититься от яркого света. Учащенное сердцебиение Сестры заставило кольцо бешено пульсировать, и существо, стоявшее перед ней, отпрянуло от волшебного света, точно ошеломленное силой кольца и женщины. Сестра заметила в его глазах что-то похожее на страх.