Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Сомневаюсь, — возразил человек. — Царапина пустяковая. Она очень скоро затянется, но одежда будет пахнуть кровью. А они придут с гор с ножами и вилками в зубах. Но поступайте как хотите, я пошел.

Он закинул за спину рюкзак, завязал веревку вокруг плеча и поднял винтовку.

— Будьте осторожны! — сказал он и заскользил через заснеженное шоссе к лесу.

Сестре потребовалось не более двух секунд, чтобы принять решение.

— Подождите минутку! — крикнула она.

Человек остановился.

— Хорошо, — сообщила Сестра, — мы пойдем с вами, мистер…

Но он уже снова повернулся и двинулся вперед, к кромке леса.

Им оставалось только поспешить за ним. Арти, боясь притаившихся в снегу хищных преследователей, оглянулся через плечо. Ребра у него болели там, куда врезался зверь, ноги казались кусками мягкой резины. Следом за человеком в лыжной маске они с Сестрой вошли в лес, оставив позади шоссе, полное смерти.

В темно-алой пелене сумрака проступали очертания маленьких одноэтажных домов и красных кирпичных зданий.

«Город, — понял Джош, — слава богу!»

Ветер по-прежнему сильно толкал его в спину, но после восьми часов ходьбы вчера и по меньшей мере пяти сегодня Джош был готов упасть на землю. Он нес на руках обессилевшую девочку и шел так последние два часа на негнущихся ногах, со ступнями, покрытыми волдырями и кровью, в башмаках, которые разлезались по швам. Он думал, что, должно быть, похож на зомби или на чудовище Франкенштейна, несущее в руках потерявшую сознание героиню.

Они провели последнюю ночь в перевернутом пикапе. Вокруг были разбросаны формованные тюки сена. Джош стащил их в одно место и соорудил временное, относительно теплое убежище. Однако они по-прежнему находились посреди неизвестности, окруженные пустыней и мертвыми полями, и оба боялись рассвета, зная, что им снова придется тронуться в путь.

Темневший впереди город — разметанные бурей пустые дома посреди покрытых пылью прерий — манил к себе. Джош не видел ни машин, ни намека на огонь или жизнь. Показалась бывшая заправка «Тексако» с единственным бензонасосом и без крыши. Качавшаяся на ветру табличка рекламировала скобяные изделия Такера, но витрина магазина оказалась разбита вдребезги, и внутри было пустынно. Маленькое кафе тоже было разрушено, осталась лишь вывеска «Хорошая еда!». Каждый шаг давался мучительным трудом; Джош двигался мимо разрушенных зданий. Он видел покрытые пылью десятки книг в мягких обложках, их страницы дико трепетали в беспокойной руке ветра, а слева виднелись остатки небольшого дощатого строения с нарисованной от руки вывеской «Публичная библиотека Салливана».

«Салливан, — подумал Джош. — Где раньше был Салливан, теперь смерть».

Краем глаза он заметил шевеление и глянул в ту сторону. Что-то маленькое скрылось в развалинах кафе. Джош подумал — заяц.

Он замерз и знал, что Сван, должно быть, тоже закоченела. Она мертвой хваткой держала в руках Коржика и время от времени погружалась в мучительный сон. Джош добрался до одного из домов, но, увидев возле крыльца скрюченное вопросительным знаком тело, прошел мимо и направился к следующему дому, дальше через дорогу.

Почтовый ящик на покореженном основании был выкрашен белым, и на нем был нарисован черный глаз с верхним и нижним веками. Надпись гласила: «Дэви и Леона Скелтон». Джош прошел через наносы грязи и поднялся по ступенькам к входной двери.

— Сван, — сказал он, — просыпайся.

Она что-то забормотала. Джош поставил ребенка на землю и попробовал открыть дверь, но обнаружил ее запертой изнутри. Сделав замах ногой, он пнул ее в центр и сорвал с петель. Вместе со Сван они поднялись на крыльцо.

Как только Джош взялся за ручку внутренней двери, та открылась — и на него оказалось направлено дуло пистолета.

— Ты выбил мою дверь! — сказал из темноты женский голос. Пистолет не шевельнулся.

— Гм… Извините, мадам. Я не думал, что внутри кто-нибудь есть.

— Почему же ты не думал, раз дверь была заперта? Это частная собственность.

— Извините, — повторил Джош.

Он видел палец женщины, лежавший на спусковом крючке.

— У меня нет денег, — сказал он. — Я бы заплатил вам за дверь, если бы они были.

— Деньги? — Она харкнула и плюнула мимо него. — Деньги больше ничего не значат! Черт, входная дверь стоит сейчас мешок золота, приятель! Я бы снесла тебе башку, если бы не была вынуждена наводить здесь после этого порядок!

— Если вы не возражаете, мы пойдем дальше своей дорогой.

Джош видел лишь очертания ее головы, но не лицо. Помолчав, женщина повернулась к Сван.

— Маленькая девочка, — сказала она тихо. — Господи… маленькая девочка…

— Леона! — позвал слабый голос из глубины комнат. — Лео… — И оборвался ужасным приступом кашля.

— Все в порядке, Дэви! — крикнула она. — Сейчас!

И спросила Джоша, по-прежнему держа пистолет у его лица:

— Откуда вы? Куда идете?

— Мы пришли… вон оттуда. — Он показал на окраину города. — Наверное, пойдем вон туда. — И махнул в другую сторону.

— Простой у вас, однако, план путешествия.

— Да, пожалуй, — согласился он, беспокойно глядя на черный глаз пистолета.

Женщина замолчала, снова посмотрела вниз на девочку и тяжело вздохнула.

— Ладно, — сказала она наконец, — раз уж вы, сломав дверь, преодолели половину пути, можете пойти еще дальше.

Она повела дулом и широко раскрыла дверь. Джош взял Сван за руку, и они вошли в дом.

— Закройте за собой, — сказала женщина. — Из-за вас мы скоро будем по уши в пыли.

Джош послушно выполнил ее просьбу. В камине горел слабый огонь, и, когда женщина шла через комнату, пламя окрасило ее силуэт алым. Она зажгла керосиновую лампу на каминной полке, затем еще две — и в комнате стало светлее. Сняв курок с боевого взвода, она все же держала пистолет наготове. Закончив возиться с лампами, женщина повернулась, чтобы получше разглядеть Джоша и Сван.

Леона Скелтон была низенькой и коренастой, в толстом розовом свитере поверх рваного комбинезона и меховых розовых шлепанцах. Квадратное лицо казалось вырезанным из яблока и затем высушенным на солнце: на нем не было ни одного гладкого места, все в трещинках и складках. Большие выразительные голубые глаза были окружены паутинкой морщин, глубокие линии на широком лбу напоминали глиняную гравюру с океанскими волнами. Джош прикинул, что ей больше шестидесяти лет, хотя завитые, убранные назад волосы были выкрашены в ослепительно-рыжий цвет. Губы Леоны, переводящей взгляд с борца на девочку и обратно, медленно приоткрылись, и Джош заметил серебряные коронки на передних зубах.

— Дева Мария, — сказала она тихо, — вы горели? Господи… Извините, я не хотела разглядывать так пристально, но…