Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

«Что-то изменилось, — подумала она. — Я всегда могла выращивать цветы. Ухаживать за ними на влажной земле, когда светило солнце, было просто».

Но она заставила траву расти в темноте, без воды, даже не стремясь сделать это. Что-то изменилось. И неожиданно она догадалась: «Вот как! Я стала сильнее, чем раньше».

Джош подошел к окну и посмотрел на мертвый город, оставив Сван наедине с ее мыслями. Он обратил внимание на фигурку за окном — мелкое животное повернуло голову и заметило Джоша.

«Собака, — понял он. — Маленький терьер».

Несколько секунд они неподвижно изучали друг друга взглядом — а затем псина умчалась прочь.

«Удачи тебе», — подумал Хатчинс и отвернулся, потому что знал: собака обречена на смерть; у него возникло болезненное предчувствие.

Дэви дважды кашлянул и позвал Леону. Она принесла из кухни ведра для купания Сван и поспешила к мужу.

Сестра и Арти нашли маленький филиал рая. Они переступили порог небольшой бревенчатой хижины, спрятанной в лесу, среди голых елей, на берегу замерзшего озера, и попали в чудесное тепло, созданное керосиновым обогревателем. Из глаз Сестры едва не брызнули слезы. Арти вздохнул от удовольствия.

— Вот мы и пришли, — сказал человек в лыжной маске.

В хижине были еще четверо. Двое — женщина и мужчина, оба в оборванной летней одежде, с виду молодые — может быть, лет двадцати пяти, точнее трудно было сказать. Их лица и руки покрывали струпья странных геометрических форм, в прорехи одежды виднелись ожоги. Темные волосы парня свисали почти до плеч, но на макушке светилась лысина, вся в коричневых отметинах. Девушка, должно быть, когда-то была хорошенькой — большие голубые глаза, прекрасная фигура манекенщицы, — но темно-рыжие волосы сгорели почти до корней, а через лицо наискосок шли бурые следы ожогов. Она была одета в обрезанные джинсы и сандалии, ее голые ноги тоже были отмечены пятнами волдырей, ступни обмотаны тряпьем. Она сидела, скорчившись, рядом с обогревателем.

Двое других — худощавый человек постарше, средних лет, с сизыми пятнами на лице, и подросток лет шестнадцати, в джинсах и рубашке с надписью «Пиратский флаг все еще реет» — сидели на полу. В левом ухе мальчишки торчали две маленькие серьги, рыжие волосы стояли гребешком, но серые отметины ожогов будто струились по твердо очерченному лицу — словно кто-то держал над его лбом горящую свечку и воск капал вниз. Его глубоко посаженные зеленые глаза удивленно уставились на Сестру и Арти.

— Познакомьтесь с моими гостями, — сказал проводник в маске, кладя рюкзак на столик рядом с умывальником, заляпанным пятнами крови. — Кевин и Мона Рэмси. — Он показал на молодую пару. — Стив Бьюкенен, — кивнул на подростка. — И человек, о котором я могу сказать только одно: это старичок из Юнион-Сити. Ваших имен я до сих пор не знаю.

— Арти Виско.

— Зовите меня Сестра. А вас?

Он снял лыжную маску, повесил ее на крючок вешалки и после этого представился:

— Пол Торсон, гражданин мира. — И взял в руки кувшины с неприятным содержимым.

Сестра изумилась: его лицо не было обожжено. Впервые за долгое время она видела нормальный человеческий облик.

У Торсона были длинные черные волосы с проседью и густая курчавая борода с сребристыми прядями. Его кожа выглядела бледной от недостатка солнечного света, но была обветренной и морщинистой; он обладал высоким лбом, по которому пролегла большая складка, — грубоватая внешность. Сестра подумала, что он похож на дикого горца, живущего в одиночестве в своей лачуге и спускавшегося в долину за спичками. Под холодными серыми глазами виднелись темные круги от усталости. Он сбросил свою куртку, из-за которой казался больше, чем был на самом деле, и начал вываливать содержимое посудин в большой железный котел.

— Сестра, — сказал он, — дайте немного овощей из тех, что у вас с собой. Мы собираемся сегодня есть рагу.

— Тушеное мясо? — спросила Сестра, нахмурившись. — Хм… Что за черт?

— Вы будете полными дураками, если откажетесь, потому что мы все едим это. Давайте доставайте консервы.

— Вы собираетесь есть… что?.. Это? — ужаснулся Арти и отпрянул от кровавой мешанины. У него болел бок, и он зажал больное место под пальто.

— Это не так плохо, приятель, — сказал рыжеволосый подросток с бруклинским акцентом. — Привыкнешь. Черт, один из них пытался загрызть меня. И будет только справедливо, если мы съедим их, разве не так?

— Точно, — согласился Пол, продолжая орудовать ножом.

Сестра сняла свой рюкзак и достала из него несколько банок, Пол вскрыл их и вывалил консервы в котел. Ее била дрожь, но этот человек, похоже, знал, что делает.

Хижина состояла из двух больших комнат. В первой был маленький камин из неотесанных камней, в котором весело трещал огонь, дававший много тепла и света. На полу возле раскладушки были брошены два развернутых спальника, а в углу — устроено ложе из газет. Повсюду стояли оплавленные свечи в блюдцах, висела керосиновая лампа. В другом углу комнаты громоздилась железная плита, рядом с которой были сложены внушительные поленья.

Пол сказал:

— Стив, не мог бы ты разжечь плиту?

Мальчик поднялся с пола, взял совок у камина и положил горящие угли в плиту. Сестра почувствовала новый прилив радости. Здесь собираются готовить горячую пищу!

— Уже пора, — сказал старик, глядя на Пола. — Уже пора, правда?

Пол взглянул на ручные часы:

— Нет, еще нет.

Он продолжал чистить кишки и мозги, и Сестра заметила, что у него длинные и гибкие пальцы.

«Руки пианиста, — подумала она, — совершенно не предназначенные для того, что он делает сейчас».

— Вы здесь живете? — спросила Сестра.

Он кивнул:

— Живу… э… года четыре. Летом я смотритель местного горнолыжного курорта «Биг-Пайнс». — Он махнул рукой в направлении озера за лачугой. — А зимую обычно здесь, питаясь плодами земли. — Пол поднял глаза и мрачно улыбнулся: — Зима в этом году пришла раньше.

— Что вы делали на шоссе?

— Волки приходят туда, чтобы перекусить. Я хожу на шоссе, чтобы охотиться на них. Точно так же, как вас, я находил и этих бедолаг, которые брели по восьмидесятой трассе. Я подобрал еще нескольких таких же. Их могилы за домом. Если хотите, я вам покажу.

Сестра замотала головой.

— Видите ли, волки живут в горах, — пояснил он. — Раньше у них не было причины покидать свои места. Они поедали кроликов, оленей и других животных. Но теперь мелкие зверушки погибли, и волки учуяли новую добычу. Вот почему они стаями спускаются к «супермаркету номер восемьдесят» — за свежайшим мясом. Эти люди добрались сюда до того, как начал падать снег — если можно так назвать это радиоактивное дерьмо. — Он с отвращением хмыкнул. — Во всяком случае, пищевые цепочки были разорваны. Не осталось ни одного мелкого животного. Только люди. И волки стали отчаянными — воистину храбрыми.