Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Он бросил большой кусок внутренностей в котелок, затем откупорил один из кувшинов и вылил содержимое туда же. Запах крови распространился по комнате.

— Подбрось побольше дров, Стив. Нужно прокипятить это.

— Хорошо.

— Я знаю, уже пора, — захныкал старик. — Должно быть, сейчас!

— Нет, еще нет, — ответил ему Кевин Рэмси. — Давайте сначала хотя бы поедим.

Пол добавил крови из другого кувшина и начал помешивать варево деревянной ложкой.

— Эй, вы могли бы снять пальто и пообедать, — обратился он к новеньким, — если, конечно, не собираетесь спуститься вниз на трассу и поискать какой-нибудь ресторан.

Сестра и Арти переглянулись. От запаха этого рагу обоих тошнило. Сестра первой сняла перчатки, пальто и шерстяную кепку. Потом Арти неохотно сделал то же самое.

— Хорошо. — Пол поднял котелок и поставил его на огонь. — Не жалей дров, дай пламени разгореться.

Пока Стив Бьюкенен работал у плиты, Пол повернулся к буфету и достал бутылку с остатками красного вина.

— Вот последний солдат, — сказал он им. — Все получат хорошую встряску.

— Подождите. — Сестра снова расстегнула молнию рюкзака и вытащила упаковку из шести жестянок пива «Олимпия». — Это хорошо пойдет к рагу.

Глаза у всех загорелись, словно огоньки маленьких свечей.

— Бог мой! — вымолвил Пол. — Леди, вы покупаете мою душу.

Он нежно коснулся упаковки жестянок, словно боялся, что пиво может испариться, но оно не исчезло, и он вытащил одну банку из пластикового кольца. Осторожно взболтав содержимое, он с радостью обнаружил, что оно не замерзло. Затем щелкнул крышкой и большими глотками, закрыв от удовольствия глаза, выпил банку.

Сестра предложила пиво всем, но Арти предпочел бутылку «Перье». Вода была не так хороша, как пиво, но все равно очень вкусная.

Из-за мяса в хижине пахло как на бойне. Снаружи послышался далекий вой.

— Учуяли, — сказал Пол, взглянув в окно. — Через несколько минут эти сволочи забегают вокруг дома.

Завывания продолжались и усиливались, все больше волчьих голосов добавлялось к диссонансным нотам и вибрации.

— Должно быть, уже пора, — повторил старичок, допив пиво.

— Почти пора, — сказала Мона Рэмси нежным приятным голосом. — Но пока еще нет.

Стив перемешал варево:

— Кипит. Я думаю, готово.

— Прекрасно. — У Арти в животе заурчало.

Пол зачерпнул похлебку и разлил по коричневым глиняным мискам. Рагу с тяжелым запахом оказалось гуще, чем должно быть по представлениям Сестры, но вполне сносным по сравнению с тем, что она вытаскивала из помоек в Манхэттене. Бульон был красно-бурым, и если не рассматривать его вблизи, то можно было подумать, что в миске — хорошая говяжья тушенка.

Волки завыли еще ближе к хижине, чем раньше, будто знали, что люди собираются съесть их сородича.

— Приступим, — объявил Пол Торсон и сделал первый глоток.

Сестра поднесла чашку ко рту. Рагу было горьким, с песком, но мясо оказалось не таким уж плохим. Неожиданно у нее потекла слюна, и она стала пить жадно, по-звериному. Арти побледнел после двух глотков.

— Эй, — обратился к нему Пол, — если хочешь поблевать, иди наружу. Одно пятнышко на моем чистом полу — и ты будешь спать с волками.

Арти закрыл глаза и продолжил есть. Другие налегли на похлебку, подчищая миски пальцами, точно сироты из «Оливера Твиста» [6] «Приключения Оливера Твиста» — роман Чарльза Диккенса. .

Волки выли и шумели за стенами хижины. Что-то ударилось о стену, и от этого звука Сестра так сильно вздрогнула, что пролила бульон на свитер.

— Они просто любопытствуют, — сказал Стив. — Не пугайтесь, леди. Относитесь к этому спокойнее.

Сестра взяла вторую чашку. Арти посмотрел на нее с ужасом и отполз прочь, прижимая руку к ребрам, где пульсировала боль. Пол заметил это, но ничего не спросил.

Едва котелок опустел, старичок раздраженно буркнул:

— Пора! Надо начинать прямо сейчас!

Пол отставил пустую миску и снова поглядел на часы:

— Сутки еще не прошли.

— Пожалуйста. — Взгляд старичка был как у бездомного щенка. — Пожалуйста…

— Ты знаешь правила. Раз в день. Ни больше ни меньше.

— Пожалуйста. Только разочек… Разве мы не можем сделать это раньше?

— Вот черт! — сказал Стив. — Ладно, давайте начнем сейчас!

Мона Рэмси энергично замотала головой:

— Нет, еще не время! Еще не прошли сутки! Вы знаете правила!

Волки, казалось, выли прямо у самой двери, готовые ворваться. Не меньше двух затеяли шумную драку.

Сестра совершенно не понимала, о чем говорят в комнате, но речь, как ей показалось, шла о чем-то жизненно важном.

Старичок чуть не плакал.

— Только разочек… Всего один, — умолял он.

— Не делайте этого! — обратилась Мона к Полу, вызывающе сверкнув глазами. — У нас правила.

— К черту правила! — Стив Бьюкенен со стуком поставил миску на стол. — Давайте один раз нарушим их и успокоимся!

— Что здесь происходит? — спросила озадаченная Сестра.

Все прекратили спорить и посмотрели на нее. Пол Торсон, тяжело вздохнув, взглянул на часы.

— Хорошо, — сказал он, — один раз, только один раз мы сделаем это раньше.

Он поднял руку, чтобы остановить протесты Моны:

— Мы сделаем это только на час двадцать минут раньше. Это не так много.

— Нет! — почти закричала Мона.

Ее муж успокаивающе положил руки ей на плечи.

— Это может все разрушить! — протестовала она.

— Тогда давайте голосовать, — предложил Пол. — У нас еще демократия, правда? Кто за то, чтобы сделать это раньше?

— Да! — тотчас же крикнул старичок.

Стив Бьюкенен поднял большой палец. Рэмси молчали.

Пол подождал, слушая завывания волков, и Сестра поняла, о чем он думает. Потом он тихо сказал:

— Да. Большинство «за». Голосование окончено.

— Как насчет них? — Мона показала на Сестру и Арти. — Они не будут голосовать?

— Черт, нет! — сказал Стив. — Они новенькие, поэтому еще не получили такого права.

— Большинство «за», — повторил Пол строго, уставившись на Мону. — На час двадцать раньше — большой разницы нет.

— Есть, — ответила она дрогнувшим голосом и заплакала.

Муж держал ее за плечи и пытался успокоить.

— Это все разрушит! Я знаю, да! — всхлипывала она.

— Вы оба пойдете со мной, — сказал Пол Сестре и Арти и показал в сторону второй комнаты.

Там стояли крепкая широкая кровать со стеганым покрывалом, несколько полок с папками и книгами в потертых обложках, письменный стол и стул. На столе — потрепанная пишущая машинка «Ройал» с заправленным в нее листом тонкой бумаги. Скомканные в шарики листы валялись вокруг переполненного мусорного ведра. Пепельница была забита спичками и табачным пеплом, высыпанным из черной курительной трубки. На маленькой прикроватной тумбе стояли две свечи. Из окна открывался вид на зараженное озеро.