Ян Валетов - Не время умирать [litres]

Книжник повернулся к Бегуну и увидел, что узкое треугольное лицо вождя Парка необычайно серьезно. Пожалуй, он еще никогда не видел Бегуна таким серьезным.

– Я никого не подкалываю, Книжный Червь, – ответил тот спокойно, но видно было, что это спокойствие дается вождю ценой больших усилий. Подбитый глаз Бегуна продолжал подергиваться, по щеке то и дело волной пробегала судорога.

– Ты прав. Я бы хотел вцепиться им в горло, но не могу. Не время. Нам пиздец, Червь, понимаешь? Ни одного шанса! Нам не выбраться отсюда. Завтра, когда мы отдадим им лекарство, они нас убьют!

– Брось паниковать, вождь! Мы откупимся! Заплатим им нужную цену – и все! Нет никакого смысла нас убивать!

– Им плевать на цену и на смысл!

– Да что, собственно, произошло? – рявкнул Тим, чувствуя одновременно тревогу и раздражение. – Ты же только что был совершенно спокоен! С чего тебя переклинило?

– Сибилла мне кое-что сказала…

– И что она тебе сказала?

– Это не Таун устроил резню в Сити, Книжный Червь.

Книжник сел от неожиданности, и Бегун тоже сел напротив него. Они смотрели друг другу в глаза.

– Это Стейшен, – наконец сказал Бегун.

Книжник помолчал некоторое время. Он не мог вот так сразу поверить в бессмысленное злодейство Стейшена. В любой жестокости этого племени должен просматриваться смысл. Запугать, подчинить, заставить сотрудничать, выиграть в войне за ресурсы… Стейшен был слишком развит и рационален, чтобы убивать просто так. Вот если бы кто-то платил за скальпы убитых классными ништяками, они могли бы поучаствовать. Но чтобы просто так…

Технологии, книги, умение читать карты. Нет. Или все-таки да? Неужели он настолько наивен, что может верить в невозможность сочетания знаний и злодейства? Разве самым страшным в парке был тупой Свин? Нет, самым страшным в Парке был умный Бегун, управлявший и Свином, и Ногой, и Обломом в своих интересах. Стейшен, управляющий Тауном, – вполне рабочий вариант. Ведь у Тауна не было причин убивать всех жриц Сити, превращая соседнюю территорию в могильник. Сити был испытанным посредником между фармерами Пустошей и Тауном и одним из источников продовольствия для Стейшена. Но прежде всего Сити был буферной зоной, защищавшей границы Тауна от набегов Парковых и банд, шаривших по Пустошам во время сбора урожаев, – быстрых и беспощадных. Кто бы стал рушить крепостную стену?

– С чего она взяла?

– Она видела здесь бойцов из Тауна.

– Ну и что? Подумаешь! Они часто появляются! У них со Стейшеном соглашение, торговля!

– И дети… – упрямо тряхнул облезлой головой Бегун. – Она видела детей своего племени. Тех, которых забрали.

Мысли проносились в голове Тима с бешеной скоростью, он пытался обдумать разные варианты, но все сводилось к одному – Бегун открыл перед ним неприятную, неприглядную, мерзкую, как распотрошенный труп крысы, истину.

Книжник знал, что логические построения – это его сильная сторона. Все зависело от отправной точки рассуждений. Если главный посыл, на котором построена вся цепочка, – чушь, то и все остальное – чистая бессмыслица. Да слепой щенок вольфодога знал о делишках между Тауном и Стейшеном ровно столько, сколько и он. Союз между ними? Почему нет? Вполне жизнеспособный союз! Стоит принять это как факт, и все становится на свое место. Стейшен хочет стать самым большим, самым сильным и самым главным. Что ему нужно для этого?

И тут он вспомнил детские голоса, доносящиеся из темной пасти вентиляционной шахты. Что нужно Стейшену, кроме чужих детей, которых он воспитает, как своих? Ничего. Все рационально, умно и совершенно безжалостно.

Дети уже здесь. Завтра у Механика и Проводника будет лекарство. Сколько племен они поставят под свою руку? Всех, кто живет вдоль Рейлы? Как будет выглядеть будущее, построенное Стейшеном? Послушное стадо, которым правят бессмертные?

– Нам нужно слинять отсюда до утра, – сказал Бегун.

Книжник кивнул.

– И забрать Сибиллу. И бэбика, – продолжил вождь. – Нельзя их бросить.

У них и так практически не было шансов ускользнуть, а если ко всем сложностям добавить еще обессиленную кровопотерей жрицу с грудным ребенком, то шансы испарялись совершенно. Это было самоубийством. С таким же успехом можно было выстрелить себе в голову или с разбегу прыгнуть с Хай-Бридж.

Но, несмотря на все, Книжник снова кивнул.

– Хорошо.

– У тебя есть план? – спросил Бегун и посмотрел на Тима с надеждой.

– У меня нет плана, – ответил Книжник, не отводя взгляда. – Мы безоружны и снаружи нас стережет охрана. Я не знаю, как выбраться из Стейшена и куда потом ехать, если мы даже найдем мою гребную тележку… Но… – он замялся. – Но мы что-нибудь обязательно придумаем, Бегун… Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Книжник еще раз провел ладонью по лезвию тесака, доставшегося ему в наследство от Белки. Тяжелый острый нож, хорошая сталь, ухватистая рукоять, обмотанная кожаным шнуром. Кромка на лезвии слегка поедена постоянной заточкой, но на металле ни капли ржавчины, ни одной заметной каверны. Десять дюймов смертоносного железа – их последняя надежда.

Книжник перехватил тесак за лезвие и протянул его Бегуну.

– Держи.

Бегун взвесил оружие в руке, быстрым движение кисти перебросил клинок из правой ладони в левую и обратно.

– Хороший нож, – признал он. – Твоя рыжая знала толк в оружии.

– Второй попытки не будет, – оборвал его Книжник. – Тут, уж извини, если не ты, то никто.

– Это да. – Бегун кивнул. – Если бы раньше мне кто-то сказал, что я буду полагаться на твой план, я бы плюнул в рожу этому идиоту.

– Останемся здесь – умрем. Твои слова?

– Мои, – Бегун кивнул и добавил: – Но еще не пришло время для смерти!

– Точно, – согласился Книжник и встал. – Еще не пришло. Не время умирать! Да поможет нам Беспощадный!

Тим не был уверен в своем плане, и утешало его лишь одно: доселе он не был уверен ни в одном из своих планов, однако до сих пор оставался жив.

Проводник не обманул, он не запер дверь кэрроджа, но зато оставил у вагона двух вооруженных до зубов смотрецов. Смотрецы свое дело знали. Стоило Бегуну приотворить дверь, как на него уставились два автоматных ствола. Охранники располагались грамотно, так что и одной очередью не снимешь, а уж с таким «богатым» арсеналом, как Белкин нож, можно было и не высовываться. Чтобы сбежать, нужно было разделить смотрецов так, чтобы один не видел другого, и устранить их по очереди, без единого звука.

Книжник сразу подумал, что одного часового можно заманить в кэрродж и там на него напасть, а второго нужно было в то же время ликвидировать снаружи. Но придумать всегда легче, чем осуществить. Для того чтобы выполнить задачу, одному из пленников надо было выбраться наружу, и вот тут возникала проблема номер раз. Кэрродж фактически представлял собой металлический ящик с одним входом и наглухо заделанными окнами – никаких путей выскользнуть из него украдкой не существовало.