Ян Валетов - Не время умирать [litres]

Книжник посмотрел на автомобильный мост: на нем фонари тоже не пустовали.

– Это не жертвенник, – прошептала Сибилла за их спинами.

– Могильник, – сказал Книжник, чувствуя, что начал потеть, несмотря на холод. – Может, они так хоронят своих мертвых…

– Вешают за ноги? – спросил Бегун, не отрываясь от прицела.

Он, как взведенная пружина, был готов сработать при первой же опасности.

– Зашибись, обычай. Хорошо, что не за хер… Закон говорит, что тела надо сжигать.

– Здесь нет Закона, – отозвалась Сибилла, прижимая бэбика к груди.

Ей явно было не по себе, хоть она старалась этого не показать. Всем было не по себе, и для того хватало веских причин.

– Здесь просто другой Закон, – сказал Книжник. – Они сами придумали себе Закон, и он может быть не таким, как наш…

Стервятник снова вырвал из мертвеца кусок, сорвался со столба и, громко хлопая огромными крыльями, полетел к тоннелям. Тележка прекратила катиться по инерции и остановилась, так и не выехав за пределы платформы. Книжник зафиксировал колеса тормозом.

– А если они ждут нас в тоннеле? – предположила Сибилла. – Сидят там в темноте и ждут, пока мы сунемся. Я что-то не верю в их страх перед олдерами.

Тим кивнул.

– Аналогично.

Бегун задумался на миг и тоже кивнул:

– И я не верю.

Он опустил автомат, выпрямился и взглянул на Тима.

– Другой дороги нет?

Книжник покачал головой.

Ему было страшно. Очень страшно, но если честно, то бывало и страшнее.

Например, когда он стоял над пятидесятиэтажной пропастью с дельтапланом за спиной. Смелыми нас делает не безрассудство, а опыт. Впрочем, он же делает из нас трусов.

– Другой дороги нет, только через тоннели. Потом Рейла идет вниз, и это единственный путь к Ойлбэю…

Он подумал и добавил:

– Единственный, который я знаю.

– А с тобой весело, чувак, – Бегун улыбнулся, демонстрируя частокол зубов «через один». – Беспощадный меня раздери, а ведь я мог достойно сдохнуть в родном Парке…

Он повернулся к Сибилле.

– Нож с тобой?

– Нет.

– Дай ей нож, – попросил Бегун Книжника. – Она с ним управляется получше нас…

Книжник молча протянул жрице тесак.

– Бэбика спрячь в ящик, – сказал вождь, и улыбка сползла с его изуродованного лица, как линялая змеиная кожа. – Слушайте меня и слушайте внимательно. Повторить не смогу. Сейчас мы разгоним дрезину от края платформы так быстро, как сможем. Гребем до начала тоннеля, потом я бросаю рычаг.

Книжник протянул руку и снял жестяной чехол с фонаря, потом опустился на колени и натянул ремень на шкив древнего генератора.

– Сразу не включаем, – предупредил он. – Если они ждут нас внутри, то…

Он сглотнул, потому что загустевшая слюна стала в горле комом.

– …то свет – это тоже оружие…

Бегун взялся за рычаг дрезины, но Тим остановил его жестом.

– Не спеши, – попросил он. – Дай мне еще чуток времени…

Въезд в тоннель выглядел, как открытая пасть огромного снейка, только без зубов и раздвоенного языка, и Книжник с удовольствием отдал бы остатки уха за то, чтобы не лететь сломя голову в эту пасть! Он вообще предпочел бы не соваться в густую темень искусственной пещеры, воняющей плесенью и сыростью, а обойти ее стороной, вот только такой возможности у них не было.

Тележка въехала в огромную трубу тоннеля на приличной скорости, и Книжник сразу же ослеп. Ощущение было таким, будто ему завязали глаза, он даже помахал у себя перед лицом свободной рукой и ничего не увидел. Совсем ничего.

Тогда Тим оглянулся.

А вот въезд в тоннель виделся отчетливо: белый и яркий настолько, что резало глаза. И он стремительно удалялся, схлопываясь в точку.

Перед дрезиной расстилалась бархатистая непроницаемая тьма, наполненная гулкими искаженными звуками, по которым едва ли можно было сориентироваться. Если впереди пассажиров дрезины подстерегала засада, а Книжник был уверен, что это именно так, то они целиком и полностью находились во власти тех, кто затаился во тьме. Спасти беглецов мог только свет, и Тим уже было протянул руку к выключателю на фаре, но передумал.

Рано, слишком рано. Свет – это оружие, его надо использовать в нужный момент. Не стоит заранее предупреждать врага, что ты вооружен.

Будь непредсказуем, атакуй внезапно, бей неожиданно – и тогда победишь!

Гребная тележка неслась по Рейле, а ослепший Книжник чувствовал себя совершенно беззащитным, несмотря на тяжеленный бронежилет и автомат, который он держал наготове. Тим слышал, как справа хрипло дышит Бегун, ощущал присутствие жрицы за спиной, и предчувствие опасности, что мучило его еще на подступах к Долине, стало сильным и определенным – он уже не предполагал, он точно знал: в темноте их ждут.

Дрезина все глубже и глубже погружалась в густую и вязкую, как смола, темноту. Каждое движение рычага толкало тележку все дальше от входа, от света, от жизни. Тим боролся с желанием соскочить с раскачивающейся платформы и броситься назад, бежать, раздирая легкие неровным дыханием, туда, где маячила уменьшавшаяся с каждым футом световая точка. Но Книжник знал, что никуда не побежит.

И в тот момент, когда последний луч схлопнулся в черное ничто, Тим врубил фару.

Умельцы из Вайсвилля знали свое дело. Лампа вспыхнула, и на полсотни футов перед дрезиной тьма превратилась в день.

Последние полгода жизни изменили Книжника, превратив в не абы какого, но бойца, только даже при всем желании нельзя стать достойным воином всего за полгода.

Бегун всю свою жизнь учился сражаться и убивать. И жрицу учили нести смерть чужакам с самого детства. Поэтому пока Книжник наводил резкость, холодел от ужаса и поднимал автомат, они уже начали стрелять.

Внезапно включившийся свет ослепил засаду, и секундное замешательство в рядах обитателей Долины ненадолго склонило чашу весов в сторону Книжника и его спутников. Тим едва не оглох от грохота двух автоматов справа и слева от него. Он еще искал себе цель, а Сибилла и Бегун уже перезаряжали оружие.

Тележка, теряя скорость, катилась по рельсам, фара светила, словно маленькое солнце, на шпалах и возле них корчились четверо раненых. Двое убитых наповал лежали неподвижно.

Чужаков было много – с первого взгляда не сосчитать. Сначала они застыли под светом фары, но как только по ним ударили первые пули, прыснули в стороны испуганными крысами. К тому времени, как Книжник первый раз нажал на курок, стрелять было уже не в кого.

– Рычаг! – заорал Бегун. – Пушку брось! Качай рычаг!

Книжник подчинился мгновенно: схватился за рычаг, рванул, толкнул, снова рванул, крякнул от боли в натруженной спине, и тележка стала набирать ход. Луч прожектора метался из стороны в сторону в такт раскачиванию дрезины и выхватывал из темноты силуэты бегущих вдоль полотна вэрриоров.