Ян Валетов - Не время умирать [litres]

Запальные шнуры были короткими. Еще минуту назад Книжник так не думал, а теперь это была единственная мысль, кружившая у него в голове. Очень короткие запалы. Успеть бы!

Он сорвал первый колпачок, бросился к следующему заряду, мысленно начав отсчитывать секунды до взрыва. 9, 8… Еще один шнур зашипел… Только бы заряд не отбросило первым взрывом… 7, 6… И еще… 5, 4… Еще…

Воспламенив последний шнур, Книжник бросился прочь, досчитывая до конца: два, один, ноль…

Он не пробежал и 30 ярдов.

Взрывная волна подняла его в воздух ровно на середине шага, и он, перебирая ногами, полетел вперед в облаке из камней и пыли, в полной уверенности, что его сейчас же разобьет о поезд или о гребную тележку. Сзади снова ухнуло.

Этот взрыв был двойной. Тима крутануло через голову, каменный обломок, по счастью небольшой, ударил между лопаток, Книжник упал и покатился, не понимая, где верх, где низ и где он сам. Он попытался встать, но тут же мешком завалился на бок и лишь после этого сумел открыть глаза.

Он лежал под вагоном, уткнувшись головой в рельс, как раз на полпути между дрезиной и тем, что еще недавно было стеной. Преграда не развалилась полностью, но взрыв проделал в ней внушительный проем, в который легко могла пройти и тележка, и кэрродж, о который едва не приложило Книжника.

Воздух Долины уже не был прозрачен: в нем кружилась, затмевая солнце, плотная коричневая пыль. С неба до сих пор сыпались мелкие камни.

В ушах больше не звенело, зато звуки доходили до Тима с большим опозданием, словно завернутые в слои тряпок. Книжник попытался сглотнуть, но закашлялся: рот и нос оказались забиты пылью и мелким, похожим на песок каменным крошевом.

А где же толпа? Книжник в ужасе закрутил головой. Где они?

Толпа не тронулась с места. Взрыв ошеломил племя, испугал вожаков. Да и кто бы не испугался? Тим видел, как до сих пор падает на людей Долины дождь из обломков. Как пригибаются, заслоняясь от летящих с неба камней, вэрриоры. Над головой Книжника грохотало: осколки падали на крыши кэрроджей и скатывались на рельсы.

Тим невольно заскользил взглядом по днищу вагона, и автоматически отметил, что здесь все выглядит, как новенькое, и блестит от свежей смазки. Как будто этот вагон только выехал из мастерских Стейшена, а не стоял сто суровых зим под открытым небом в заброшенной горной долине! Он не мог так сохраниться, если за железом не ухаживали каждую луну…

И тут пазл в голове у Книжника сложился в законченную картинку.

Вот оно! Последний поезд!

Он бы не расшифровал слова чужака, сказанные ночью у подножия гор, и никогда бы не понял, что нужно предпринять для спасения, но пережитая опасность и близкое дыхание смерти сделало его догадливым. Он буквально слышал щелчки, с которыми мысли становились в нужные ячейки. Это было как ремонт электрических ништяков, когда все делается по наитию, но на самом деле укладывается в четкую схему: или ты сделаешь все, как задумано, или ништяк никогда не заработает.

Последний поезд, готовый хоть сейчас уйти в путешествие. Это предмет их поклонения, тут они совершают обряды. Это их Бог, их Беспощадный. И он предназначен…

Книжник расплылся в глупейшей улыбке.

Он предназначен для олдеров. Вот на чем мы уедем, подумал он. На поезде. А как мы уедем? Ты же знаешь отгадку, олдер Тим! Знаешь! Ты же только что сложил головоломку!

Эта штука впереди… Как она называется? Ну, думай же! Думай!

И он вспомнил, вытащил из дальнего угла памяти, где хранил разные ненужно-полезные воспоминания, правильное слово. Паровоз! Это паровоз, Беспощадный его забери! А внутри у паровоза что? Правильно! Паровой котел, который устроен проще простого! Раз Поезд – Бог для людей Долины, то они должны заботиться о Боге, приносить ему жертвы, чистить дом, где он обитает…

Тим снова посмотрел на начищенные до блеска тележку и колеса вагона.

Если в их ритуалы входит уход за техникой, тогда понятно, почему тут так все вылизано! Значит, паровоз должен быть в порядке. И котел! Что нужно для парового котла?

Мысли Книжника летели с ужасающей быстротой. Он еще никогда так быстро не думал.

Для котла понадобится топливо, огонь и вода. Топливо, чтобы разогреть воду до кипения. Например, уголь. Деревянные поленья легко пережечь в уголь. Ну, или просто бросать их в топку.

Вода в котле… Это вопрос! Неужели они держат его заправленным? Нет. Этого не может быть! Но рядом с платформой стоит водонапорная башня с воротом. Значит, воду можно накачать!

«Я люблю, когда ты говоришь: «Есть идея»! – сказала Белка улыбаясь. – И самое страшное, что я начинаю тебе верить… Если у тебя есть идея, то все будет хорошо! Я не привыкла никому верить, но тебе я верю…»

«У меня есть идея! – подумал Книжник. – У меня есть идея, Белка. Я не подохну здесь на этот раз! Мы не подохнем здесь! Я смогу! Я вытащу!»

Он все-таки встал и пошел к дрезине, кренясь на правый бок. Ему казалось, что внутри не осталось ни одной целой кости, что внутренности перемешались и упали в низ живота и теперь давят на мочевой пузырь, но нужно было дойти, и Книжник упрямо переставлял непослушные ноги, пока не приблизился к дрезине.

Мелкие осколки посекли ящики с вакциной, и часть туб, конечно, пострадала, но урон, очевидно, был не критическим. Могло случиться гораздо хуже, если судить по камню весом с Книжника, упавшему вплотную к тележке. Тим опасливо заглянул на платформу, чувствуя, как у него замирает сердце.

Живы.

Бегун и Сибилла сидели обнявшись, прикрывая своими телами маленький хнычущий сверток тряпья. Книжник хотел сказать, что он счастлив, но вместо этого снова надсадно раскашлялся. В горле застрял шершавый сухой шар, мешающий дышать. Тим выхаркал комок черной пыли, содрал с пояса Бегуна флягу и сделал несколько глотков. Ему полегчало.

– Подыгрывайте! – просипел он. – Что бы я ни говорил – подыгрывайте!

Он вскарабкался на платформу и повернулся лицом к толпе, стараясь не показать, как ему больно распрямлять забитую спину.

– Люди Долины! – крикнул он, и крик его больше походил на хриплый вопль ночной птицы, чем на человеческий голос. – Я – олдер, меня зовут Тим, и я пришел забрать ваши души!

В нос внезапно ударила вонь горелых волос, и Книжник с удивлением понял, что это воняет его собственная тлеющая борода. Он похлопал себя по физиономии, гася искры, притаившиеся на подбородке и щеках.

Десятки голов повернулись в его сторону. Тим окинул толпу взглядом, оценивая шансы уцелеть. Перспективы были самыми печальными. Минимум полторы сотни челов. Большая часть – взрослые вэрриоры и хантеры обоих полов, правда вооруженные кое-как: кто древними ружьями, кто копьями и луками, кто вообще дрекольем и пращами. Книжник вспомнил ветхую двустволку, которую ему, неумехе, выделяли для охоты, и подумал, что здесь с таким оружием он был бы крут до невозможности.