Ян Валетов - Не время умирать [litres]

Пока он двигался медленнее пешего путника, но Книжник чувствовал чудовищную мощь, растущую в раскаленном чреве локомотива, и возможность распоряжаться этой механической силой наполняла его сердце радостью.

Хранительница задергалась, пытаясь порвать пластиковые путы, и бессильно повисла на трубе, так и не сумев этого сделать. Но люди Долины уже спешили ей на помощь.

Книжник сначала услышал выстрелы – Сибилла отбивалась одиночными – быстро, прицельно. Потом пули, камни и стрелы, пущенные в ответ, застучали по кабине и корпусу паровоза, да так, что загудело железо.

Книжник быстро глянул в окно. Челы, герлы, тины бежали к поезду со всех сторон, явно собираясь взять локомотив приступом. Влетевшая в кабину стрела едва не угодила Книжнику в голову, забилась между металлических трубок, как птица в ветвях. Тим шарахнулся, закрывая голову руками, а острозубая зловеще захохотала – она и выглядела, и вела себя, как настоящая бесноватая.

Книжник отвернул вентиль до упора, увеличивая подачу пара, перевел рычаг во вторую позицию, и звук работающего привода тут же поменялся – поезд начал ускоряться. Правда, бегущий чел обогнал бы паровоз не напрягаясь, но это было только начало!

Третья позиция переключателя.

Книжник высунулся из окна, выстрелил в шустрого вэрриора с копьем – не попал, но сбил атакующих с темпа, заставив шарахнуться в стороны. Жрица продолжала стрелять с тендера, слышно было, как грохочет ее автомат.

Книжник знал, что Сибилла редко промахивается. Ее пули легко находили цели в толпе, но не могли заставить человеческий поток остановиться. Бегун расчетливо отстреливался в окно с другой стороны кабины.

Тим отметил, что въезд в тоннель совсем близко и паровоз вот-вот нырнет в его чрево, а люди Долины тянутся за ними, как дымный шлейф, не собираясь прекращать погоню.

Книжник проскочил мимо Хранительницы, которая попробовала его цапнуть, поднялся на тендер и упал рядом с Сибиллой. Выстрел, выстрел и еще один выстрел! Жрица даже не повернула в его сторону голову, отправляя в атакующих пулю за пулей. Горячая гильза больно обожгла Тиму щеку. Книжник, зашипев, запустил руку в ящик, нащупал брусок взрывчатки, сорвал воспламеняющий колпачок – и яркое пламя вспыхнувшего шнура отразилось в его глазах.

Пуля оцарапала ему плечо, вспорола рукав куртки чуть выше локтя и с визгом ушла в темноту.

Повезло…

– Три, два, один… – прошептал он и, зажмурившись, бросил взрывчатку в набегающую толпу.

Он не сразу понял, что произошло. Сибилла, на их счастье, соображала быстрее.

Тиму показалось, что шашка развернулась в воздухе. Он не уловил тот момент, когда ее поймали и метнули обратно. Миг – и взрывчатка уже летела в их направлении, весело разбрасывая искры.

Паровоз вошел в тоннель своей длинной железной мордой, словно патрон в ствол ружья. Шашка летела в направлении тендера, брошенная меткой рукой. Сибилла выстрелила, стараясь сбить взрывчатку с траектории: раз, другой – безрезультатно! Паровоз уже на 3/4 заехал в тоннель…

Выстрел! Снова промах!

Книжник зажмурился.

Бомба рванула, не долетев до цели несколько ярдов, и ударная волна едва не сбросила их с Сибиллой на рельсы.

Жар взрыва опалил Тиму лицо, вонь горелых волос ударила в ноздри. Над головами заскрежетало. Завизжал рвущийся металл. Книжник в панике мгновенно перевернулся на спину.

Огромная ржавая панель табло, провисевшая над въездом в тоннель почти сотню лет, отделилась от стены и падала прямо на паровозный тендер своей многотонной массой. Книжник не видел деталей, их скрывала темнота, но огромную черную тень, летевшую на него с лунного неба, мог рассмотреть легко.

Сам Беспощадный падал вниз, торжествующе скрипя. Не задумываясь, Тим бросился к жрице, силясь закрыть ее с ребенком от неизбежной смерти.

Разогнавшийся локомотив нырнул в тоннель за долю секунды до того, как табло рухнуло на полотно Рейлы, накрывая первые ряды атакующих. Железный ржавый короб смел бегущих, круша плоть и кости жертв. Но толпу это не остановило, топча раздавленные тела, люди Долины ворвались в тоннель.

Головная фара на паровозе не работала, починить ее Книжник не успел, и локомотив буквально ввинтился в абсолютную тьму, которую нарушали лишь алые отблески бушующего в топке пламени. Только благодаря этому Тим мог рассмотреть тень Сибиллы рядом с собой и неясные силуэты Бегуна и острозубой в паровозной кабине.

В ушах звенело, и немного кружилась голова. Рот был полон угольной пыли.

Тим протянул руку, с замиранием сердца тронул Сибиллу за плечо – она подняла голову. Тим не видел ее лица, он не видел сводов тоннеля, он не видел ничего – мир сжался до размеров тендерной платформы и паровозной кабины. Вокруг бушевали белые вихри. Звук работающей паровой машины отражался от невидимых стен: «Уф! Уф! Уф!» Понять, с какой скоростью передвигается локомотив, Книжник не мог, но паровоз достаточно ощутимо раскачивало, значит, они ехали быстро.

Тим пожал руку жрице, и она вернула пожатие: все в порядке, я здесь, я в сознании – и тогда он, даже не пытаясь встать на ноги, съехал к кабине на заднице. И вовремя!

Хранительница освободилась от пластиковой стяжки и схватилась с Бегуном не на жизнь, а на смерть! И вождь Парка – опытный и жестокий боец – в этой схватке явно не был в числе фаворитов.

Острозубая оседлала его и, обхватив ногами шею, душила коленями. Вождь метался по тесной кабине, намеренно врезаясь во все, что попадалось на пути, но Хранительница не разжимала хватки. Бегун даже изловчился достать тесак Белки, но острозубая перехватила удар и вцепилась ему в кисть своими жуткими треугольными зубами.

Тим охнул.

Автомат был бесполезен в такой тесноте, и он потащил из-за пояса пистолет, но не успел его достать, как оседланный Бегун врубился ему в грудь на полном ходу. Несмотря на бронежилет, Книжнику показалось, что на этот раз его лягнула лошадь. Хорошо, что далеко лететь не пришлось, и он не ударился затылком, но лишился дыхания на несколько драгоценных мгновений.

Борьба между Бегуном и Хранительницей к тому времени перешла в партер. Тим подобрал упавший пистолет, но стрелять побоялся: слишком тесно переплелись тела. Он было примерился ударить острозубую рукоятью, но не успел: придушенный Бегун сделал очередной невероятный кульбит, и Хранительница оказалась прижата спиной к раскаленной докрасна заслонке паровозной топки.

Металл прожег одежду и плоть мгновенно, превращая их в уголья. Хранительница заорала от боли и выпустила из челюстей прокушенную руку вождя. Бегун, не колеблясь, взмахнул тесаком и всадил острое массивное лезвие чуть выше колена острозубой. Всадил и провернул, разрезая связки и сухожилия, но смертельная хватка не ослабла.