Ян Валетов - Не время умирать [litres]

Кабина паровоза хорошо продувалась встречным ветром, но разогретая топка излучала жар, который вблизи был совершенно невыносим. Зато на тендере, куда крыша паровозной кабины отбрасывала тень, было относительно прохладно, и Сибилла с бэбиком перешла туда. Малыша отмыли от ночных неприятностей теплой водой, и он стал такой розовый, чистенький и хорошенький, что даже у насупленного настрадавшегося Бегуна улучшилось настроение.

После купания Сибилла завернула бэбика в относительно чистую футболку, найденную на дне рюкзака Тима, накормила еще раз, и малыш тут же сладко уснул под мерное пыхтение паровой машины.

Книжник проверил уровень воды в баке и огорчился.

– Воды осталось на пару часов, если малым ходом, – сообщил он попутчикам, подбрасывая уголь в топку. – Если я ошибаюсь, то только в меньшую сторону. Мы здорово сэкономили, когда скатывались с горы, но, похоже, везение заканчивается. Придется нам покачать рычаги!

– Интересно, сколько еще миль до Оушена? – спросила Сибилла.

Книжник глянул на юг, по ходу движения поезда.

– Видите, на горизонте цвет неба меняется?

Там, где желто-коричневый стол пустыни сходился с голубым прозрачным небесным покрывалом, цвет действительно менялся – он становился гуще, набирал в себя синевы.

– Скорее всего, – сказал Книжник, – мы видим небо над Ойлбэем. Миль тридцать, не больше… Если посчитать, сколько мы с вами уже проехали, то это совсем рядом. Рукой подать…

– Слушай, – Бегун поскреб заросшую щеку, – не пойму, почему это зверье из племени Долины не спускалось на эту сторону Скайскрепера? Ведь идти недалеко! Ну, не дальше, чем от Парка до Стейшена! И по Рейле – это не рейд, а прогулка. Иди себе и любуйся видами!

Книжник задумался.

– Тут пустыня! Станций нет. Городов не видно. Что тут искать?

– Ха! – скривился вождь. – Сам подумал, что сказал? Сколько тут той пустыни? Три… ну, четыре дня ходу! Три-четыре дня – и ты на побережье! Не может быть, чтобы возле Оушена не было городов! А где города – там ништяки! Ты видел их одежду? Да у нас такими тряпками герлы полы не моют!

– Значит, – кивнула Сибилла, – была у них причина сюда не ходить. Ты на это намекаешь, Бегун.

– Точняк, – Бегун сощурился от яркого солнечного света, прикрыл глаза козырьком ладони и огляделся вокруг. – Ничего не бывает просто так. Челы из Долины, конечно, конченые на всю голову, но не трусы. Кто угодно, но не трусы. И если они бздели сюда сунуться, то и нам надо ждать какой-то лажи.

– Держи, – Тим сунул ему в руки половинку бинокля.

– Ага, – сказал Бегун. – Спасибки. А то не видно нихера…

Ругаясь и кряхтя, он взобрался на крышу кабины, широко расставил ноги, чтобы не слететь, когда локомотив в очередной раз качнет на стыке, и осмотрел горизонт.

– Дымка мешает, – сообщил он, спрыгивая на остатки угольной кучи. – Но если бы впереди был большой город, я бы увидел. Нет там ничего большого.

Паровоз миновал разъезд – несколько вросших в красную землю разрушенных верхаузов, разваленное до фундамента станционное строение. На одном из путей до сих пор были видны следы аварии – два трэйна сошлись лоб в лоб и оставили после себя ржавые груды искореженных конструкций, густо поросшие неприхотливой колючкой.

Локомотив, степенно пыхтя, проследовал мимо переезда. За чудом уцелевшим шлагбаумом врос в дорогу ржавый, как решето, пикап внушительных размеров. На капоте трака сидел огромный рыжий вольфодог, Книжник никогда не видел таких. Здоровый, как жеребенок, с горбатым мощным загривком, весь в колтунах свалявшейся шерсти, с черными и блестящими, как спинки жуков, глазами.

Они проехали так близко, что даже подслеповатый Книжник рассмотрел желтые клыки вольфодога, между которыми свисала розовая лента языка.

Тим незаметно потянулся за автоматом, но сообразил, что это лишнее: рыжему явно было наплевать на них, на паровоз, плюющийся паром. Он просто смотрел хозяйским взглядом и впервые видел нечто подобное, громыхавшее мимо по ржавым рельсам Рейлы. И явно не боялся челов – не знал, что их стоит бояться и сразу же убивать.

– Трахни меня Беспощадный! – прошептал Бегун восхищенно, не сводя глаз с огромного вольфодога. – Книжный Червь, ущипни меня! Ты такое видел? Ты, бля, такое видел? Какой же он, нах, огромный… Он же больше, чем пиг-отец!

Поезд проехал мимо, а рыжий и с места не тронулся, только проводил чужаков безразлично-мрачным взглядом.

Книжник оглянулся и увидел, что Сибилла все это время держала зверя на мушке: одной рукой прижимала к груди бэбика, а второй сжимала пистолет, направленный на вольфодога, и только сейчас, облегченно вздохнув, опустила оружие.

– Представляете стаю вот таких? – спросил Бегун и поцокал языком. – Они же кого угодно порвут на ленточки!

Словно услышав его слова, на капот пикапа вымахнул еще один вольфодог, не уступающий размерами собрату. Запрыгнул, сел и тоже уставился вслед поезду не сулящим ничего хорошего взглядом и не отвел его, пока паровоз не отъехал на сотню ярдов.

– Уф! – выдохнул Бегун с облегчением, когда опасность миновала.

Он вытер взмокший лоб и криво ухмыльнулся, стараясь выглядеть бесшабашно.

– Что-то у меня херовые предчувствия! Кажется мне, что мы тут еще много чего увидим… Типа чего раньше никогда не видели. И нам это не понравится.

– Тут нас точно ничего хорошего не ждет, – Сибилла спрятала пистолет и принюхалась.

– Не пойму… Что за вонь? Слышите?

Уроки Белки научили Тима внимательно прислушиваться ко всему, что происходит вокруг. Опасность могла шумно дышать, дурно пахнуть, жужжать, попискивать и выдавать себя еще тысячами разных способов. И для того чтобы выжить, надо было не щелкать клювом впустую. Никогда. Ни при каких обстоятельствах! Даже если перед тобой появляется рыжая зверюга с небольшую лошадь ростом и у тебя челюсть отвисла до земли! Все равно – слушай и вынюхивай постоянно! Будь настороже!

Горами и горной растительностью не пахло уже давно. Перестало еще до того, как паровоз выехал на равнину. Воздух пустыни был сух и горяч, наполнен привкусом красной земли с легким послевкусием мелкой въедливой пыли, оседающей на языке.

Здешний кустарник не пах совершенно, как и кактусы, до тех пор, пока не сломаешь или не разрежешь. И все же Тим улавливал какой-то посторонний запах: то ли вонь, то ли аромат – сразу не разберешь. Острый? Да. Неприятный? Да, возможно. И притом смутно знакомый…

– Слышу, – подтвердил Книжник. – Чем-то несет!

– И я слышу, – подтвердил Бегун, шевеля ноздрями. – Словно помер кто-то, но давно. Во! Точно! Трупаками несет!

– Нет. Это точно не гниль! Другое… Подсади!

С помощью Бегуна Тим взобрался на крышу кабины, встал в полный рост и поднес к глазам монокуляр.