Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

— Но я согласилась с вами.

Они молча поглядели друг на друга.

— Согласились, значит, — медленно проговорил библиотекарь.

Спина у Вани зудела, словно сзади за ней кто-то стоял. Она оглянулась через плечо. Никого, конечно. Но в любой момент мог кто-то и оказаться.

— Мне нужно идти, — сказала она и протянула руку. — Бриларс’ Ваня Эссре Два.

Библиотекарь взял ее руку и крепко сжал.

— Саминс’ Евген.

— Мы говорили сегодня о книгах.

Евген неожиданно улыбнулся ей.

— Если захотите поговорить о книгах еще, найдете меня здесь.

Вернувшись на улицу, Ваня сунула руки в карманы. В левом лежала «О Теплице 7». Она забыла записать взятое на абонемент. Это подождет. Странная энергия пронизывала ее. Что, если кто-то их подслушал? Ваня напомнила себе, что нужно бы дышать.

Двойные двери Развлекательного Центра Два были распахнуты настежь, голоса и музыка выливались на улицу. Внутри граждан, поделенных на команды, вовлекали в увеселительные мероприятия. То была насыщенная программа на целый день: гонки в мешках, скачки на трех ногах, метание колец, игры с мячом, танцы. Уже можно было разобрать звук старинного танцевального мотива: « Вот идет она и сеет, а фермер глаз не оторвет ».

Вскоре подойдет время муниципального ужина. Детей, пришедших без родителей, рассадят среди других домохозяйств. Все встанут и споют «Песню первопроходцев», затем сядут есть. Дети станут всем рассказывать, чему они научились в интернате за неделю, их старшие выслушают и похвалят детей за усердие.

Ваня ступила внутрь и назвала служащему при входе свои имя и адрес. Она прошла в главный зал, не потрудившись повесить анорак в гардеробной. Зал был длинным и узким; через расположенные высоко вверху квадратные окна в комнату лился последний серый вечерний свет. Под каждым из окон висели плакаты с мудрыми изречениями Героев. Длинные столы в глубине зала уже были уставлены тарелками и приборами. От кухонных дверей до самой сцены в другом конце комнаты доносились ароматы кухни. В пространстве между сценой и столами танцевали вставшие в круг дети, а их родители стояли рядом и хлопали в такт себя по бедрам. Ваня постаралась найти себе место за столами подальше. Она мельком увидала Нину и Ивара, которые неловко играли со своими дочерьми среди толпы. Ваня позволила какофонии захлестнуть себя и спокойно просидела до времени достаточно позднего, чтобы стало приличным улизнуть.

Уже придя домой, Ваня нащупывала выключатель света, и тут ее нога с хлюпаньем во что-то угодила. От звука по ноге пронесся озноб. Ваня заставила себя очень медленно поднять ногу, и после включила свет.

Это все чемодан. Он спрятался из виду под кроватью, и она не помечала его несколько дней. Чемодан так износился, что текст на крышке почти стерся. Ване следовало утилизировать его, а теперь было уже поздно. Беловатое вязкое месиво, в которое он распался, растеклось почти на половину пола, оно прилипло к подошве Ваниного ботинка. И ничего, кроме ботинка, между Ваней и этой субстанцией. Она не знала, что будет, если прикоснуться к слизи, но если Ваня не начнет действовать быстро, это перекинется на другие вещи. Ваня отчаянно рванула шнурки и сбросила ботинок. Она ринулась вниз по лестнице и столкнулась с Ниной в гардеробной. Чтобы не упасть, Ваня схватилась за Нинины плечи, отбросив последнюю назад к входной двери.

— Что? Что случилось? — вскрикнула Нина.

— Не ходи наверх, не ходи наверх! — Ванино сердце судорожно колотилось о ребра. — Там на полу слизь!

Нина медленно выдохнула через нос.

— Оставайся здесь. Я позову уборщиц.

Ваня села на ступенях лестницы. Вошел Ивар; он был один. Он взглянул на нее, а потом выше, на лестницу. Ваня покачала головой, и Ивар сжал губы, а потом отправился на кухню.

Вернулась Нина, ведя за собой двух уборщиц в желтых комбинезонах. Они несли лопаты и ящики. Нина отвела Ваню на кухню, чтобы уборщицы смогли пройти.

Нина жестом показала Ване сесть рядом с Иваром и налила ей чашку холодного кофе.

— Девочки уже в интернате? — произнесла Ваня — просто чтобы разбавить молчание.

— Нам здесь нельзя без уверенности, что мы пометили вещи, — сказала Нина.

Ваня уставилась в чашку.

— Это был старый чемодан.

Нина фыркнула:

— Тогда тебе должно было хватить соображения утилизировать его.

— Мне жаль. Я не думала, что это случится так скоро.

— Может быть, в Эссре все по-другому, — сказал Ивар. — Скажем, можно там позволить себе быть чуточку небрежной. Я имею в виду — потому что вас там больше. Больше людей, которые могут помечать вещи.

— Здесь это не работает, — вставила Нина.

— Я поняла, — сказала Ваня. — Пожалуйста, простите меня. — Она подтянула босую ногу себе на колено и согрела ее в руках.

Они молча сидели над своими чашками. Уборщицы несколько раз спускались и поднимались по лестнице. Со третьего этажа доносился скрип и скрежет. В конце концов на кухню заглянула с потным лицом одна из уборщиц.

— Мы закончили, — сообщила она. — Оно почти не расползлось.

— Расползлось? — воскликнула Ваня.

Другие посмотрели на нее.

— Она из Эссре, — пояснила Нина после краткой паузы.

— А-а, — сказала уборщица. — Эй, помните это — ПОЧА-УЧА?

— Помечай часто, утилизируй часто, — машинально откликнулась Ваня.

— Здесь это значит — часто. Или оно расползется. А вы приглядывайте за ней, ага? — Уборщица помахала им и вышла.

— Ну, что. — Ивар отодвинул свой стул. — Пойдемте тогда, посмотрим, что к чему.

Угол, где стояла кровать, пустовал. Инструменты уборщиц оставили на полу длинные борозды. Ботинка Вани нигде не было видно.

— Это такое «почти»? — сказала Ваня. Она сделала шаг в комнату. Ступню без ботинка покалывало.

Ивар издал короткий смешок.

— Оно всегда «почти».

Ваня оглядела комнату. Будет довольно неуютно спать на полу. И так близко к месту, где все случилось.

— Ты можешь спать в моей комнате, — предложила Нина. — Завтра мы добудем тебе новую кровать.

Ваня раньше не бывала в комнате Нины; дверь всегда была закрыта. Комната выглядела аскетичнее и строже, чем по ее догадкам. Безукоризненно заправленная кровать, шкафы закрыты, никакого стола. На стене висел плакат со старинным вечерним стихом:

Нина разделась до зеленых трусов и ночной рубашки, которая удобно облегала ее плечи и предплечья. То были красивые плечи — широкие и округлые. Нина не носила бюстгальтера, ее груди свободно двигались под ночнушкой. Ваня отвернулась и сняла с себя верхний слой одежды, аккуратно сворачивая и укладывая ее. Она боялась обернуться.