Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

— Придется лежать на боку, — сказала Нина. — Спать на спине — не хватит места. — Она уже устроилась в постели, лицом к стене.

Ваня скользнула под одеяло рядом с Ниной и уставилась в комнату.

— Ты не сердишься? — спросила она.

— Я это пережила давным-давно, — пробормотала Нина. — Но если ты утянешь на себя одеяло или будешь храпеть… Вот тогда…

— Мне все равно очень жаль.

— Или станешь еще извиняться. Вот тогда…

— Прости, — сказала Ваня, прежде чем смогла остановиться.

Нина лягнула ее.

— Последнее предупреждение. Доброй ночи.

Ваня слышала, как становилось глубже и замедлялось Нинино дыхание, слышала шелест простыней, когда у засыпающей Нины подрагивали ноги. День был долгим и заснуть не должно было представлять труда. История с чемоданом вымотала, а делить кровать она привыкла. Но тепло, исходящее от Нининой спины, было таким осязаемым. Оно шло вниз по Ваниным ногам, и подошвы ее стало покалывать. Ваня отстранилась, оставаясь к Нине как можно ближе, и все же не касаясь с ней спинами. Она долго лежала без сна.

Ваня проснулась, лежа на спине, на щеке чувствовалось Нинино дыхание. Она открыла глаза и успела уловить, как Нина быстро закрывает свои… Нина лежала на боку, прижав руки к груди. Один из ее локтей задевал Ванино плечо, колено касалось бедра Вани. Две точки соприкосновения обжигали ее кожу сквозь слои ткани. Ваня снова закрыла глаза и не двигалась. Наконец Нина вздохнула и села. Она соскользнула с изножья кровати на пол, где принялась искать носки.

— Носок, носок, туфля, туфля. Брюки, рубашка, — бормотала она над одеждой, подбирая предмет за предметом. — Брр. Холодно. С добрым утром!

— С добрым утром. — Ваня потянулась. Тело болело, как будто она пролежала в напряжении всю ночь.

Нина открыла гардеробный шкаф и вынула пару ботинок.

— Вот, мои запасные. — Она поставила их у кровати.

— Большое спасибо, — промямлила Ваня.

— Забирай их. Пусть хоть кто-то пользуется, так будет лучше.

Ваня оставалась в постели, пока Нина не оделась и не спустилась на кухню. Она вылезла из-под одеяла и подобрала со стула свою аккуратно сложенную одежду. Ботинки оказались на размер больше, но ходить в них было можно. Ее руку и ногу покалывало там, где ее тело соприкасалось с Нининым. Если сегодня новую кровать не доставят, то вечером им придется снова делить постель. Поначалу она не узнала ощущения, которое вспыхнуло у нее ниже живота. Это было так давно.

На кухне Улла наливала в чашку темный терпкий кофе.

— Доброе утро. — Она одарила Ваню легкой улыбкой.

— Доброе утро, — ответила Ваня.

— Еще одно происшествие, а? — Улыбка Уллы превратилась в странную усмешку.

— Мне жаль, — сказала Ваня. — Правда.

— Вы больше не в Эссре, моя дорогая! — погрозила ей Улла.

— Я знаю. Простите.

— Не извиняйтесь. С этим все. — Улла помедлила. — На что это походило?

— Что «на что походило»?

— Когда чемодан растворился. На что это походило?

Ваня пожала плечами.

— Вообще ни на что особенно не походило. Просто… густая жижа.

— Я думала — вы исследовательница.

— Что вы хотите сказать?

— Я бы ожидала определенной любознательности, — ответила Улла. — Хорошему исследователю все интересно. Даже то, что может показаться ужасающим.

— Я любознательна, — сказала Ваня. — Но не собиралась стоять там и глазеть.

— Что же, — проговорила Улла, — вот то, в чем мы отличаемся. Я бы воспользовалась шансом понаблюдать.

— За чем понаблюдать?

— Как оно себя ведет, — медленно сказала Улла.

Что-то в ее глазах заставило Ваню вздрогнуть.

— Итак, — сказала Улла совершенно другим голосом, — вы и у меня тоже хотели взять интервью? Нина сказала, что вы, возможно, захотите поговорить со старым доктором.

— Я дам вам знать, — сказала Ваня. — Сейчас мне нужно писать отчет.

— Пишите, — ответила Улла. — Вы знаете, где меня найти.

Завершение следующего короткого отчета заняло некоторое время, потому что Ваню продолжали отвлекать воспоминания о Нине и ее тепле на спине, но наконец это было сделано. Ваня вложила отчет в конверт вместе с первыми записками. Коробка, которую она принесла из аптеки, была достаточно велика, чтобы вместить все образцы продукции и конверт. Кроме того, она была еще и достаточно легка, чтобы Ваня могла в одиночку отнести ее в почтовое отделение рядом с вокзалом, что Ваня и проделала. Клерк проинформировал ее, что поезд из Эссре уже подходит для погрузки-разгрузки, и пристроил Ванину посылку на одном из поддонов, отправляемых на перрон.

Ваня вышла на платформу. Пути уходили на юг прямой линией, пока не исчезали, поднявшись на невысокий холм. Поезд спускался с холма, и рельсы издавали свербящий звук, от которого у Вани встопорщились волоски на шее. По мере приближения поезда шум становился все громче; когда поезд, наконец, прибыл на платформу, шум стал таким громким, что Ване пришлось закрыть уши. Поезд был сделан из хорошего металла, который не заменялся с тех пор, как прибыли первопроходцы, поцарапанного и истертого, много раз перекрашенного. Часть краски на пассажирском вагоне пузырилась и отслаивалась, как от сильного жара. Когда Ваня видела вагон в последний раз, такого не было. Что-то там, должно быть, произошло. Все знали, что мир за пределами колоний опасен, но комитет никогда не вдавался в детали. Ваня думала о том, как сама ехала в маленьком вагончике, не ведая о мире за пределами защитной оболочки поезда, и о том, кто или что могло сделать что-то подобное с поездом из хорошего металла.

Аматкинский Интернат Три насчитывал сто семнадцать обитателей в возрасте от шести месяцев до пятнадцати лет. Директор Ларсбрис’ Олоф не возражал против неожиданного визита Вани; он был счастлив показать ей здание и рассказать о здешних гигиенических порядках. В воздухе жилой зоны дома стоял насыщенный запах виниловых матрасов и мыла — был банный день. Дети сидели рядами в длинных ваннах, утопленных в подвальные полы, и каждый оттирал спину сидящего перед ним. Тем, кто оказался в конце ряда, оттирал спину старший брат или сестра. Вечно устраивались гонки, чтобы не оказаться в конце ряда: старшие всегда терли слишком сильно, стремясь отыграться за то время, когда они были маленькими сами и им насаживали синяков их старшие.

— Атопическая экзема, угри, перхоть, — говорил директор, проводя Ваню обратно наверх. — И грибковые инфекции. Вот мы здесь с чем имеем дело. Мы могли бы использовать что-нибудь более эффективное против перхоти. Мыло для волос, которое у нас есть, не годится — оно только сушит и заставляет зудеть кожу головы. Наверное, сделано в Эссре. Понятно, что они никогда здесь не были и понятия не имеют, что здесь за климат. Без обид.