Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

— Я не хочу, потому что ты мне дорога. Но я сообщу о тебе, если мне придется. Обещай, что мне не придется.

— Я обещаю, — сказала Ваня.

Нина опустила голову Ване на плечо. Вскоре ее дыхание стало ровнее и глубже. Ваня поймала ее чашку за миг до того, как она выпала из Нининой руки.

Она долго лежала без сна рядом с обнявшей ее за плечи Ниной. Ваню преследовало серое лицо Ивара. Не могла Нина быть права. Ивару было больно потому, что комитет загнал его в подземелье, потому что они не позволили ему жить так, как он хотел. Не из-за того, что он увидел, когда обвалился туннель.

Когда Ваню наконец затянул сон, она оказалась в пещере с машиной. Люминесцирующий лишайник украшал поверхности белым с зеленым. Повсюду стояла тишина. Хлюпающий шум капель прекратился. А потом двигатель с пронзительным стоном ожил. Колесо с треском оторвалось от сталактитов и медленно начало вращаться. Лишайник и минералы рассеялись, словно облако.

Ей не удалось рассмотреть, что приводит в действие машина.

Андерс вернулся. Он стоял за стойкой и сморкался в несвежий носовой платок. Перед ним возвышалась стопка бумаг и папок.

— Вы вовремя пришли, — сказал он, когда появилась Ваня. — Хорошо. Исследовательский отдел дал нам задание. — Он подтолкнул стопку к ней. — Это требования на выдачу и заявки на согласование. Они нужны нам в трех экземплярах, один экземпляр для архива и два для офиса наверху. Их нужно обработать и немедленно отправить обратно в исследовательский отдел. Так что вперед. — Он выглядел странно возбужденным.

Андерс сел за свою пишущую машинку и принялся отбарабанивать что-то вроде отчетов. Ваня принесла чистые бланки и копировальную бумагу. Она провела утро, переводя короткие записки в стопке справа от нее в формы заявок. Исследовательский отдел подавал требования на оборудование и рабочих. Их назначение формулировалось расплывчато; местами упоминалось некое решение, которое комитет принял накануне. Оно было как-то связано с диагностикой объектов и протоколами аварийных ситуаций.

К тому времени, как Ваня закончила печатать формы, уже наступило время обеда. Она передала копии секретарю наверху и оттуда прошла прямо в столовую. Сегодня давали тушеную фасоль. Атмосфера в столовой была на удивление сдержанной. Люди перебрасывались короткими уклончивыми фразами:

— Ты слышал?..

— Да. Я получил повестку. Хедда тоже.

— Интересно, что происходит.

— Наверное, ничего.

— Ты прав, наверное, ничего.

Последнее предложение проскальзывало во всех разговорах, сколько слышалось вокруг — его повторяли все.

Днем спустилась сверху и продефилировала мимо стойки регистрации группа курьеров. Один из них остановился у стола; это была та самая девушка с косами, которая приходила накануне. Она помахала Ване и Андерсу, чтобы привлечь их внимание, вытащила записку и зачитала:

« УСИЛЕНИЕ ПОМЕТКИ. В рамках кампании по улучшению благосостояния коммуны текущая деятельность будет приостанавливаться с пятнадцати до шестнадцати часов дня для пометки всех объектов в окрестностях. Это будет повторяться ежедневно до дальнейших уведомлений. Ура коммуне Аматки! »

— Ура! — завопил Андерс.

— Ура, — подхватила Ваня.

Доставили свидетельство о смерти Ивара. Дата рождения, дата смерти. Ему было тридцать два года. Причина смерти: переохлаждение и утопление. Стоя в архиве и держа папку на Ивара, Ваня сообразила, как легко было бы просто засунуть бумаги себе под рубашку или в коробку с формами, с которой она пришла вниз. У Нины могли бы остаться какие-нибудь доказательства существования Ивара. Дети смогли бы вспомнить о своем отце. Она вытащила бумаги и начала складывать их, чтобы они занимали меньше места.

— Что-нибудь интересное? — Прямо позади нее, слишком близко, стоял Андерс с приподнятыми бровями.

Ваня оцепенела и помахала бумагами.

— Да нет.

— Я так понимаю, их утилизируют. Раз вы их не подшиваете. — Он взял бумаги у нее из рук. — Я сделаю это за вас, не беспокойтесь. — Он сунул тонкую стопку документов под мышку и указал свободной рукой на дверь. — Время пометки!

Андерс поручил Ване пометить запасы канцелярских принадлежностей в небольшой нише. Каждую ручку, канцелярскую скрепку, линейку, папку, конверт и листик бумаги может потребоваться назвать и пометить заново. Она начала с конвертов, затем перешла к блокнотам и бумаге. Когда она закончила, было уже четыре часа. Ей придется поторопиться, если она надеется вовремя разделаться с остатком запасов. Сзади нее Андерс спустился по лестнице, чтобы пометить временные папки.

Ваня высыпала коробку ручек, выстроила их на полке и принялась указывать на одну ручку за другой:

— Ручка, ручка, ручка.

Очень скоро слова слились воедино.

— Ручка-ручка-ручка-ру-чкару-чкару-чкару-чкару-чкару…

Последняя ручка в ряду вздрогнула. Когда Ваня наклонилась, чтобы посмотреть, блестящая желтая поверхность побелела и покоробилась. Затем внезапно и беззвучно она обратилась в полоску слизи с очертаниями ручки. Ваня инстинктивно отпрянула. У нее свело в животе. Она это сделала. Она произнесла неправильное имя, и ручка потеряла форму. Этого не должно было случиться настолько быстро. Она протянула палец и дала ему зависнуть прямо над поверхностью прозрачной жижи. А затем медленно его опустила.

Вещество было прохладным, почти теплым, от него палец покалывало. На ощупь оно слегка пружинило. Это было похоже на прикосновение к слизистой мембране, как если бы прямо под оболочкой бурлила жизнь. Когда она убрала палец, то поверхность, прежде чем снова подняться, в течение нескольких секунд сохраняла отпечаток кончика ее пальца. Все этого боялись. Но не было похоже, что это опасно. Она снова прикоснулась к субстанции. Ваня всегда думала, что жижа должна быть холодной и склизкой, но на ощупь поверхность была как кожа. Как живое существо.

Послышались шаги поднимающегося по лестнице Андерса. Он пел старую песенку о любви, вальс, который играли в центре досуга в прошлое воскресенье: «Моя первопроходица Пиа, ты скажи, что меня полюбила, дай тебя обожааать в отвееет…»

— Ручка, — прошипела, глядя на жижу, Ваня. — Ручка. Ручка. Ручка.

Ничего не произошло. «Ручка» — в отчаянии прошептала Ваня. Со слабым щелчком жижа стянулась в продолговатую форму. Она почти походила на ручку. Поверхность похолодела, но оставалась мягкой. «Ручка». Материал немного затвердел.

— …траляля, для меня других девушек неееет! — воскликнул Андерс и захлопнул дверь архива. — Как дела?

— Просто замечательно. — Ваня сжала в руке недоделанную ручку и спиной к нему продолжала помечать канцелярские принадлежности.