Урсула Хелен - Богиня забвения

Мальчика все еще всего трясло, он дрожал и никак не мог совладать с собой, а потому слова совсем не шли, язык не слушался, зубы стучали, бились друг об друга. Он лишь с трудом мог глотнуть воздуха, словно тонул.

– Ну-ну, успокойся! Давай-ка присядем на кровать. Вот так. Укройся.

Когда одеяло коснулось спины, Оз дрогнул, но не от боли, а от неожиданного прикосновения. Он почувствовал тепло и начал понемногу приходить в себя. Бабушка повторила свой последний вопрос.

– Я рассказал ему, – ответил Оз.

– О чем?

– Что собираюсь уйти туда, за стену.

– Оз, но зачем ты это сделал? Ты же знаешь своего отца, что он думает об этом.

– Он мне не отец.

Женщина вздохнула.

– Верно. Но пойми, тех, кто живет за стеной, он за людей не считает. Часто он твоего брата вспоминает? А ведь он ему родной.

– Разве брат ушел туда? Может он просто… бросил нас?

– Ты всего не знаешь. Он сделал много хорошего. И я очень надеюсь, что ему удалось все то, что он хотел осуществить. Я верю в это! Ты не должен был ничего говорить отцу. Берту.

– Просто, я не хочу уходить.

Старая женщина с ужасом посмотрела на мальчика.

– Как?! У меня просто руки опускаются. Ну сколько тебе толковать, что ты должен! Тут для тебя никакой жизни не будет. Так нравится терпеть побои? Меня не станет, мой сын сопьется, чего доброго спалит дом, а что ты будешь делать? Какой путь у сироты? Только в солдаты! Будешь служить им? Будешь добровольно творить зверства по их преступному приказу? А к тому же, сам знаешь, через два года тебе придется отправиться в паломничество, чтобы встретиться с ней . Что с тобой станет? Каким ты вернешься домой? И вернешься ли?

– Разве это так опасно?

– Ты станешь служить ей. Оз, оглянись вокруг. Где наши соседи? Где наши друзья? Нет их. Куда пропали? Никто не знает. Был человек – и нет его. Никто и не вспомнит, потому что всем страшно, потому что все глядят друг на друга и думают, за кем придут завтра. Здесь жизнь бедная, тяжелая, хоть чуть более свободная, чем в городах. Нас спасает только то, что мы отрезаны от сети и даем им мало данных. А люди в городах живут оболваненные и служат ей всецело.

– Я не боюсь.

– Это сейчас ты такой смелый, Оз! Еще раз повторю, что путь у тебя только один – в солдаты, на службу к ней. Ты не охотник, не мастер, земли у нас своей нет, а значит проку от тебя никакого по их мнению. Отправят к стене или, чего хуже, смотрителем в одну из тюрем. Оттуда уже тебя не выпустят. Тебя лишат самого дорого.

– Чего?

– Тебя! Твоего разума, твоего естества… Поработят твой ум, изменят сознание, вырвут с корнем все добрые воспоминания.

– Звучит как-то не правдоподобно, бабушка.

– Думаешь, я старая, совсем из ума выжила? Но я дольше тебя живу на свете. Одного внука спасла и второго спасу. Оз, ты должен попасть на корабль, ты должен лететь. Мы тут трупы ходячие уже, нам спасения нет. Все вокруг умирает. Еда, воздух, вода – все отравлено. И мы потребляем эту гниль, приближая свой конец. Нужно спасаться, Оз, нужно бежать, бежать, пока еще летают корабли, пока они готовы возвращаться и забирать тех, кто хочет спастись. Нас здесь заперли, как лабораторных крыс. Думаешь, наши правители не придумали себе запасной выход? Думаешь, они не позаботились заранее о благополучии своих детей? На простых людей им плевать, им лишь бы свою шкуру спасти!

Оз сидел неподвижно. Дрожь потихоньку унималась, тело согрелось и обмякло, только спину жгло, словно он сидел вплотную к огню. В голове было пусто, совсем никаких мыслей, он почти не слушал бабушку. Ему сейчас хотелось только одного – лечь и заснуть, а проснуться через сто лет, чтобы всего этого не было.

За что он только цепляется? Оз окинул взглядом свою комнату. Это было пустое помещение с деревянным крашеным полом, истертыми обоями, которые кусками свисали по углам. Из мебели только железная кровать да шкаф со сломанной дверцей. Вместо одежды на полках лежали лишь какие-то лохмотья, все в заплатках и дырах. Но несмотря на убогость обстановки, он боялся неизвестности еще больше, он не хотел рисковать жизнью, не хотел выживать потом под голым небом без надежды на кров и хлеб, не хотел, наконец, расставаться с единственным родным человеком – со своей бабушкой. Оз понимал, что она слишком стара, чтобы отправляться в это опасное путешествие вместе с ним.

– Я не хочу оставлять тебя одну, ба.

– Только это тебя останавливает?

Оз кивнул.

– У меня есть кое-что для тебя.

Бабушка вытащила из кармана украшение на кожаном шнурке и протянула внуку. Это был кулон, сделанный из какого-то причудливого камня. Он весь светился и переливался, словно застывшая смола. Оз не мог оторвать глаз от этого камня.

– Раньше мы жили у океана, пока всех не переселили и не запретили приближаться к побережью. Берт нашел этот камень на берегу. Это янтарь. Он сделал это украшение для твоего брата, сразу после его рождения.

– Берт?

Бабушка улыбнулась и кивнула.

– Берт любил мастерить раньше, у него золотые руки. Знаешь, он был совсем другим человеком в молодости, но, когда пропал твой брат, Берт зачем-то отправился в паломничество, чтобы поговорить с ИОКС. Он верил, что она скажет ему, куда пропал его любимый сын. Он верил, что она знает все-все. Как он заблуждался! Из того путешествия он вернулся изменившимся, злым, жестоким… У меня забрали сына, – женщина опустила глаза, с трудом сдерживая слезы. – Теренс оставил это тебе. Он мечтал, чтобы ты однажды увидел океан. А сейчас, собери, пожалуйста, вещи. Я схожу в город, узнаю, сможет ли тебя сегодня кто-нибудь отвезти.

– Сегодня?

– Оз, пойми, нельзя ждать. Промедление опасно, – бабушка ласково погладила Оза по голове и поцеловала в лоб. – Пойдем, я обработаю мазью твою спину. Когда я уйду из дома, закройся в комнате на ключ, собери вещи, а потом отдохни немного, поспи.

Женщина вскоре спустилась вниз на первый этаж дома и заглянула в комнату рядом с кухней. На старом рваном диване развалившись спал Берт. Она с укором посмотрела на сына и вышла из дома. Бабушка Оза вернулась домой через час. Берт к этому моменту проснулся и шарил в кухонном ящике.

– Уже опохмелился? – спросила мать сына и поставила корзинку с продуктами на стол.

– Чего ты там притащила, показывай! – и Берт потянулся руками к корзинке.

– Отстань, это не тебе!

– Но я голоден!

– Это для Оза. Он сегодня уезжает.

– Я его никуда не отпущу, – и Берт схватил нож. – Лучше я убью его, а потом и тебя. А после уже пообедаю.

– Положи нож! – женщина попыталась выхватить нож из рук сына, но тот, несмотря на то что еще не твердо держался на ногах, легко сумел оттолкнуть ее в сторону.

– Ты сошел с ума, Берт! У тебя приступ белой горячки!