Наталья Антарес - Любой ценой. Том III

Уже на подъезде к дому я вдруг вспомнила, что в холодильнике у меня можно катить шаром. Аппетита у меня в общем-то не было, но я понимала, что недавняя беседа с Тагалдызиным стоила мне колоссального объема энергии, и если я оперативно не восполню потраченные ресурсы, то организм неизбежно взбунтуется и в знак протеста погрузится в безвольную апатию, дабы попусту не расходовать драгоценные калории. Честно говоря, у меня не было никакого желания заниматься пополнением продовольственных запасов, но я волевым усилием заставила себя свернуть в сторону супермаркета и без особого разбора накидать в корзину наиболее ходовые продукты и базовую мыломойку. Уже в машине меня вдруг одолел острый приступ мигрени, и я со стоном стиснула разламывающиеся виски – нестерпимая боль постепенно приобрела монотонный, ноющий характер, локализовавшись в области затылка, и мне было тяжело даже просто открыть глаза. По-хорошему, человеку в подобном состоянии и вовсе нельзя было садиться за руль, но у меня напрочь притупился инстинкт самосохранения, и я решительно выжала сцепление. О том, что мои действия несут угрозу для участников дорожного движения, я в тот момент почему-то не подумала, и лишь задним числом осознала, какому существенному риску я подвергала водителей и пешеходов. Бог миловал меня от попадания в ДТП, и домой я доехала без эксцессов, но совесть все равно не умолкала, и впредь я зареклась поступать с такой вопиющей безалаберностью. Кое-как я вытащила из багажника пакеты, взвалила свою ношу на плечо и медленно поплелась по тротуару.

У дверей квартиры меня вдруг осенило, что мой телефон молчит на протяжении всего вечера. Устав от настойчивых звонков Нитиевского, я перевела мобильник в беззвучный режим, а потом благополучно об этом забыла. Но вопреки моему подспудному страху, уведомления о десятках пропущенных вызовах на экране отсутствовали – похоже, за прошедшие часы мной и вправду никто не интересовался, и, вероятно, сие обстоятельство должно было меня только порадовать. Я по-прежнему была не готова к разговору с шефом, и меня не волновало ничего, кроме новостей из американского госпиталя. В машине я с замиранием сердца слушала новостные выпуски, но вместо свежей информации о «Хитмене» в эфире звучала всякая политическая ахинея – обмусоливались грядущие выборы в парламент, подробно освещался визит президента в одну из арабских стран и велись жаркие дебаты о целесообразности увеличения государственного финансирования военно-промышленного сектора. Тем не менее я прекрасно понимала, что как бы не угнетала меня затяжная неизвестность, стабильность вселяла надежду на лучшее. Интернет-сайты пестрели громкими заголовками, спортивные эксперты соревновались в негласном конкурсе на самую креативную версию случившегося, родственники Агапова просили журналистов уважать их частную жизнь, а промоутер, тренер и прочие члены штаба пока воздерживались от комментариев. На основании вышеизложенного я могла сделать сразу несколько выводов. Во-первых, Ян был жив, и это, пожалуй, единственное, что действительно имело для меня значение. Во-вторых, медики так до сих пор не выяснили, что стало причиной комы, а лучшие умы современности и поныне безуспешно бились над этой «загадкой тысячелетия». В-третьих, семья «Хитмена» вынуждена была держать круговую оборону от вездесущих репортеров, так и норовящих сунуть свой любопытный нос в палату и нащелкать кучу сенсационных фотографий. Ну, а в-четвертых, Агапову в любую секунду могло стать хуже, а в реанимации, как ни крути, работали далеко не боги. Я бы многое отдала за возможность постоянно быть в курсе событий, но врачи видели во мне персону нон-грата, наглую обманщицу, без зазрения совести выдававшую себя за супругу пациента, а для Таи я была коварной разлучницей, попытавшейся разрушить крепкий брак, в котором вот-вот должен был родиться третий ребенок.

Я прекрасно отдавала себе отчет, что если завтра утром я, как ни в чем не бывало, приду на работу, коллеги будут сверлить меня презрительными взглядами и шушукаться за моей спиной. Никто не скажет мне ни единого слова сочувствия, никто не поддержит меня в моем горе, и никто не протянет мне руку помощи…пусть даже сугубо психологической. В преставлении всех этих людей я не заслуживала и малой толики сострадания: беспринципная любовница, посягнувшая на чужого мужа, подлая гадина, начисто лишенная элементарной морали, гнусная тварь, пиявкой присосавшаяся к богатому и знаменитому мужчине – именно так обо мне думала большая часть женского населения, а желтая пресса лишь старательно подливала масла в огонь. Мои фотографии активно тиражировались в сети, и я даже толком не удивилась, когда дотошные писаки атаковали мой рабочий акаунт предложениями об эксклюзивном интервью. Ян «Хитмен» Агапов был безумно популярен по всему миру, а в нашей стране его можно было смело назвать поистине культовой фигурой. «Хитмена» знали все от мала до велики, его любили и ненавидели, им восхищались и клеймили «мешкобоем», но и преданные обожатели, и злостные хейтеры в едином порыве приникали к телеэкранам, как только Агапов выходил на ринг. Трансляция боя с Дворжаком собрала миллионы зрителей, и все они без исключения видели в VIP-ложе таинственную «Леди X». Но когда меня волновало общественное мнение? Я сама выбрала свой путь, и пусть он завел меня в глухой тупик, я обязана была найти выход из лабиринта, тем более в моем распоряжении теперь имелась нить Ариадны.

ГЛАВА XII

В ненастные дни в Столице темнело по-осеннему рано. Создавалось впечатление, что на улице не сентябрь, а как минимум середина ноября, и я бы не испытала особого изумления, если бы наутро увидела за окном последствия ночного снегопада. Я давно привыкла, что с климатом по всему миру творилось черт знает что, и достаточно философски относилась к резким колебаниям температуры, но тяжелые тучи, стремительно гонимые ветром по нависшему над городом небосводу, неизменно действовали на меня угнетающе в любое время года. До наступления календарной зимы оставалось еще почти три месяца, однако, нынешняя осень внезапно выдалась настолько суровой, будто морозы серьезно вознамерились прийти в Столицу со значительным опережением графика, и я тешила себя слабой надеждой на то, что погодная аномалия имеет краткосрочный характер и не продлится дольше недели. Центральное отопление в квартирах пока не включили, и домашний термометр совсем не радовал меня своими показаниями. В итоге я вынуждена была облачиться в теплую пижаму и шерстяные носки, но все равно чувствовала себя довольно некомфортно. Мне надо было срочно поесть, причем, желательно чего-то горячего и питательного, и я через не могу отправилась на кухню готовить ужин.