Владлен Лядский - Усилители смысла

Он должен был выйти на сцену, из-за него не начиналось действо. Он плохо помнил роль, без грима было не обойтись, но без костюма было никак. Костюмер опять не донёс его до гримёрки, оставив висеть на раскрытых дверях, отделяющих цеха от администрации. Возвращаться длинным путём было бы слишком глупо. Да и по ближней лестнице выйти не в роли – значит разрушить образ. Но если… покинуть здание сразу и войти вновь с главного входа? Войти как все, и в полутьме пройти на сцену. Это не позор, это смелое решение, единство человека и народа…

Он потянулся, чтобы дотянуться до верхней ручки окна. Рама набухла и открылась лишь после сильного рывка. Он подобрал фалды сюртука, чтобы не испачкать его чёрное сукно, выдохнул и вымахнул из окна. Бетон боковой площадки надвинулся и больно ударил в неудобные подошвы реквизитной обуви.

Обтряхиваться было уже некогда, спектакль вот-вот мог сорваться, если уже не…

Пятый понял, что в упор смотрит в чьи-то нарисованные глаза. Они были чёрно-белые и без конкретно выраженной мысли. Точнее, мысль была, но вот уверенно её сформулировать он бы не взялся.

А ещё у него болела ушибленная нога.

Пятый отхромал на пару шагов, и стало видно, что глаза принадлежат женщине средних лет в платке со слегка приоткрытым ртом. Она была нарисована на большом куске фанеры, воткнутом на место разбитого окна. На скромных дверях, как-то теряющихся на фоне витражных окон во весь фасад, висел квадратный амбарный замок. Двери давно не красили, а витражи были в трещинах от давних повреждений.

– Отдыхаешь? – поинтересовались сверху. С края крыши свешивалась чья-то взлохмаченная голова.

– Просто курорт. Не хочешь присоединиться?

– Да уж стоило бы.

Голова утянулась за обрез. На крыше липко защёлкало. Позже застучали подошвы по металлу вместе с невнятным шипением – прогретая солнцем пожарная лестница была восхитительна на ощупь.

Пятый дохромал до края здания и заглянул за поворот. Чтобы добраться до входных дверей, Второму пришлось спуститься по лестнице чёрного хода и перелезть через стопки уложенных друг на друга бетонных плит. Такими же была выстлана прогулочная набережная у озера. Но зачем они были нужны здесь, где всё было забрано в асфальт и цемент?

Второй проследил взгляд Пятого и развёл руками:

– Сколько помню, они здесь лежат. Не пройти, не проехать. Так-то не важно, а вот если праздник… обходить с плакатом было очень неудобно. Приходилось подавать снизу, а это такой весёлый гембель – навязывать лозунг по сапогу да под ветерок. Мда.

Второй нервно отряхнулся – спереди он был густо измазан белёсой пылью. От него поднялось едкое облачко. Запах был настолько резким, что Пятый несколько раз чихнул.

– Ну хоть что-то не изменилось. Пыль массовой культуры всё так же отравляет попавший в неё организм. Ну, двинули? Или ты хочешь посмотреть ещё один спектакль?

Пятый оглянулся на нарисованную женщину.

– Да ну лесом! В жизни не видел более бестолкового представления.

Они спустились по широким ступеням на удивительно чистый тротуар. Даже канавы выглядели настолько чисто, будто их тщательно прометали каждый день. Второго это обстоятельство почему-то не удивляло.

За дорогой, под раскидистым деревом стоял павильончик. Пространство вокруг него было окружено условным заборчиком. У задней стенки павильончика стояли ящики со стеклотарой. За столиками никого не было – время перерыва ещё не наступило. Но если подойти и сесть за столик, можно заказать что угодно. Хоть прохладный лимонад в стеклянной бутылке, хоть мороженое, а для людей постарше – пиво и шашлычок. И всё это неторопливо есть под шум текущей воды, шуршание огромных листьев над головой под неторопливый говор почтенной публики вокруг…

Пятый потряс головой, отгоняя назойливое видение. Они отошли от странного здания с пироговой сеточкой на месте второго этажа. Сбоку у здания обнаружилось ещё несколько дверей. Особо глаз царапала двойная дверь, обитая мерзким лиловым дерматином, начинавшаяся сразу за поворотом. Пятый положительно не мог понять, зачем этому странному зданию, во-первых, вклиниваться в жилой район, а во-вторых – зачем ему так много дверей?

Они перешли переулочный перекрёсток, ведущий куда-то вглубь жилой зоны и зашли за дом, как вдруг Второй остановился.

– Погоди-ка.

Он похлопал себя по карманам, достал из резервного кармана банкноту и уверенно вошёл в дверь, почему-то находящуюся на месте окна. К двери вела грубая цементная лестница без всякого намёка на перила – грубая неуместная самоделка, сделанная гораздо позже самого дома. Конечно, тот не блистал красотой, но эта приступка выглядела бородавкой на его облупленном корпусе. Видимо, один из тех самых уродливых клонов более удачливого собрата.

Оставшись один, Пятый заскучал. Смотреть направо было небезопасно – там сидел чересчур заманчивый мираж. Слева переулок разветвлялся. Правая ветка сразу обрывалась в ближайшем дворе, левая же тянулась до выжженного пустыря, из которого торчали несколько обгрызенных до основных веток деревьев. Пустырь был слишком большим для обычного дворового пространства. Возможно, раньше это был сад. Но кому и зачем нужен сад посреди многоквартирных жилых домов?

Через пять минут Второй вышел обратно. Он был раздражён, но без особого акцента – видимо, ему потрепали нервы, но он добился того, чего хотел. В руках у него было две светло-зелёных бутылки.

– Валюту они, видите ли, не принимают. Президент, видите ли, не велит. – Второй хотел добавить что-то ещё, но сдержался.

Внутри оказалась минералка. Шипучая, холодная и вкусная даже без допуска на жажду и жару. Пятый принял пол-литра в организм, вылил ещё столько же сверху и понял, что жизнь, в общем-то, не так уж и плоха.

Второй явно думал так же.

Пятый ещё немного добавил и с сожалением убрал остатки воды в рюкзак.

– Слушай, а может, у него спросить, что тут происходит? Если он тут торгует, наверняка знает происходящее.

– Он не знает, что за здание расположено по соседству, а ты у него хочешь обстановку узнавать.

– А, кстати, что это за здание?

– А сам ты как думаешь?

– Не знаю. Там точно был зрительный зал и подсобные помещения. Дом Культуры или театр. Только маленький.

– Театр-театр. Если быть точным, драматический театр имени Пушкина. Достаточно занимательное здание, хоть внутри, хоть снаружи. Главное – не забираться глубоко в кулисы и не падать в яму.

– Оркестровую?

– Декорационную.

– Дай-ка угадаю. Ты здесь работал?

– Да. Случайно и недолго. Видимо, меня поэтому понесло ставить флаг к празднику. Повезло, что не успел.

С каждой минутой Второй становился всё более и более словоохотливым. Видно, он много носил в себе и теперь, при направленном стрессе, его начинало прорывать. Пятого это вполне устраивало. Во-первых, было не так страшно. Во-вторых – Второй знал явно больше, чем говорил. А единственный известный Пятому приём вытягивания информации – не мешать собеседнику говорить.