Алек Янц - Последние капли радуги

– Уже уходишь? – с сожалением спросил Алексей, – А мне столики новые привезли!

– Я не зайду в твою обитель разврата, – она улыбнулась нежно, и мужчина снова почувствовал, как его окутывает чарующая пелена спокойствия. Что бы не случилось, у него всегда есть, куда вернуться. Лиза будет ждать его, готовая принять в свои объятья, – Если это, конечно, не последний раз, когда ты приглашаешь. Не последний? Что у вас произошло?

– Мы не знаем, – как обычно, когда он начинал что-то рассказывать, слова сами собой по старой привычке выстраивались в длинные конструкции. Лиза была одной из немногих, кто щелкал их, как орешки, – Мне кажется слишком очевидным совпадением, что именно засланная гражданка из-за рубежа в открытую вела продажу запрещенными веществами. К чему это ей? Подстава? Но подставлять её тоже нет смысла – правительство имеет право арестовать любого, проживающего на территории страны. К чему такие сложности? Единственное, чего они добились, кроме ареста – испорченная репутация моего клуба.

– Всё наладится, – несмотря на жизнеутверждающий вид, голос жены чуть заметно дрогнул. Алексей сам впервые озвучил ситуацию вслух, и почувствовал себя, как математик, столкнувшийся с новой, неизвестной задачей. Или как художник, которого попросили придумать новый цвет, – Ты ищешь нового секретаря? Евгений больше не писал?

– Нет. Сложностей с ним не будет. Я умею прощаться. Ты меня научила.

Улыбнувшись, Лиза поцеловала мужа в щеку, оставив в складках его пиджака аромат духов, и взяла сына за руку. Когда они ушли, Алексей ещё некоторое время стоял на улице, мысленно благодаря Бога за то, что подарил ему такое чудо. Лишь потом он заметил, что Егор после себя абсолютно некультурно оставил на земле фантик от конфеты. Избалованный ребенок. Алексей никогда не вмешивался в его воспитание, но Лиза порой была чересчур мягка.

Алексей наклонился, брезгливо подняв фантик, и решил выбросить его за углом, в большой мусорный контейнер. Он не терпел мусора перед клубом. Он в принципе был крайне чистоплотен, каждый день менял рубашки и ни за что бы не позволил себе жить в грязи. Он даже в молодости бросил курить из-за того, что руки неприятно пахли табаком, а пепел крошился на ботинки. И потому служебным входом пользовался редко. Слишком много подвыпивших перевозбужденных пар устраивали возлияние прямо на картонных коробках из-под еды и алкоголя в сопровождении чарующего запаха гнили и мусора. Сейчас здесь было тихо – уже две ночи подряд, но, вопреки здравому смыслу, Алексея это не радовало. Он терпеть не мог перемены и надеялся, что скоро всё наладится. Лиза ведь сказала, что наладится, а она была самой мудрой женщиной на свете. Алексей верил ей, как никому другому, только ей одной.

Он бросил фантик в контейнер и полез в карман за платком, чтобы вытереть руки, но в этот момент куча из коробок зашевелилась, и кусок ткани от неожиданности выскользнул из пальцев.

Крысы! Он же совсем недавно вызывал истребителей этих пищащих разносчиков болезни! Пылая праведным негодованием, Алексей откинул верхнюю картонку, готовясь узреть подтверждение бесполезности некоторых дезинфекционных служб, но вместо этого глаза мгновенно потерялись в поблекших от грязи, но не выцветших пестрых красках.

– Ты издеваешься надо мной?!

– Ой, – Денис, это нелепое создание, которое Алексей оставил за решеткой и надеялся больше никогда не увидеть, сидело у ЕГО мусорных контейнеров, напротив входа в ЕГО ночной клуб! Да какого же черта?!

– Здрасьте, мистер Харт.

– Не называй меня так! – мгновенно вспылил Алексей, испуганно оглядываясь, чувствуя, как стена из спокойствия и надежды на улучшение ситуации рушится, будто карточный домик. А вдруг этот мальчишка привел полицейских? Вдруг какая-то подстава? Чего он хочет, шантажировать, использовать, чего он хочет?! – Какого хрена ты тут забыл?!

– А чё, у вас клуб закрыт? – спросил парень, едва ли не видя, что Алексей готов его вздернуть за шкирку и выкинуть на дорогу под ближайший мимо несущийся грузовик.

– Не твое собачье дело! Пошел вон!

– Эй, мусорка не ваша! – наглый, наглый, наглый нарушитель спокойствия! В который раз!

– Моя! Это собственность «Синего Крокодила». Вы, юноша, снова нарушаете закон!

Денис глянул на него своими ярко-синими глазами и сильнее натянул капюшон, сложив руки на груди, обняв ими себя.

– Да похер.

А эта долбанная разноцветная толстовка на фоне серой стены, грязные руки, пренебрежение разницей в социальном положении, картонные коробки, собранные вокруг, как импровизированное жилище…он как будто был весь сложен из раздражающих Алексея элементов, кусочков пазла, которые мужчина и так не переваривал по отдельности, а вместе они составляли настолько отвратную картину, что привыкшему к порядку Алексею страстно хотелось отдубасить это существо, чтобы больше не попадалось ему на глаза.

Страстно…давно он даже мысленно не использовал это слово в характеристике собственного состояния.

– Если я тюлень, то кто ты?

– Я океан.

Глупый ребенок. Прилипчивый, как налоговая служба. Вот что с ним делать? Подать заявление о преследовании? Выгнать взашей с применением физической силы и пригрозить расправой? Оставлять его здесь было бы слишком рискованно, мало ли чего ещё натворит!

– Чего тебе нужно, а? – почти отчаянно спросил Алексей, глядя на пестрый капюшон, в глубине которого проглядывали бледные черты лица. Не двигается. Он там уснул, что ли? Нет. Пошевелился. Поднял голову, – Что ты хочешь, ребенок?

В сапфировых глазах промелькнуло откровенное удивление. Видимо, так его ещё не называли, тем более, взрослые мужики в костюмах. И с изуродованных бледным шрамом губ вдруг сорвалось очень искреннее:

– Есть хочу.

– …есть?

Алексей недоуменно уставился на мальчишку, осмысливая ответ, а тот уже, кажется, успел пожалеть о проявлении слабости. В синих глазах вспыхнула наглость, шрам, как тонкая змейка, пополз вверх, искажая правильные черты, а дрожь в голосе скрылась за вызовом и грубостью:

– Ну типа, сортиром вашим можно воспользоваться? Вы мне типа должны.

– Чего?! – от такой наглости у Алексея просто помутнело в глазах.

– Я из-за вас в обезьяннике целый день просидел.

– Юноша! – от возмущения в горле пересохло, и Алексею даже пришлось закрыть глаза, чтобы сдержаться и не схватить наглеца за шкирман, – Как вам удается произносить столь абсурдные вещи с таким завидным эгоцентризмом?!

Денис поморгал, а потом ухмыльнулся ещё шире и встал на ноги. Коробки под ним зашуршали.

– Я ничё не понял. Пописать можно? Задрало на стену мочиться.

Алексей передернулся от отвращения, развернулся, открыл дверь ключом-картой и, не глядя, махнул мальчишке рукой, приказывая следовать за ним через черный ход. Только ради сохранности стен, ради сохранности чертовых стен! Он провел Дениса по коридору мимо зала (Максим так и сидел там, залипнув в планшет, даже не пытаясь найти начальника), и остановился у черной двери со схематичным изображением мужского силуэта.