Федор Березин - Голован

Город — жуткая метастаза на теле Большой Суши. («Большая Суша» — это выражение из людской попугайной речи.) Очень мало верится (совсем не верится, если покопаться в круглой голове по-честному), что вроде бы такой город совсем даже не один, а их неисчислимое множество. Не, это явно сказки народа людей. Но, скорее всего, у каждой из их стаи должно быть по одному этому городу. Откуда б тогда взялись те, кто катается на «зубоскалах»? Должны же они где-то молиться своему собственному богу Железа и скапливаться в эту самую большую стаю?

Моя шерстяная сущность бежала и кралась через вотчину бога Железа четверо суток кряду. Теперь, зная все нюансы поведения в том царстве прямоугольных пещер, могла бы выбраться за одни. Но то были не лишние дни. Отсиживаясь в темных углах и пережевывая упитанных жирных кошек, моя сущность снова познавала радость общения с Большой Мягкой Лапой из Пещеры. Кажется, именно тогда она впервые наметила путь моей сущности. «Твоя смелая сущность еще вернется в этот город, — сказала мне Лапа из Пещеры. — Просто обязана вернуться. Но вернется она сюда не одна. С ней будет большая стая. И пройдут наши сущности город вовсе не за сутки. Новая, еще не созданная Большая Стая пройдет его медленно-медленно, истребляя все мясо и все творения народа людей. Большая Стая придет и сотрет даже их запах. Да и не только их, а еще и запах бога Железа». С сущностями Большой Стаи конечно же будет и сама Большая Мягкая Лапа из Пещеры, и потому Стая сможет убить бога народа людей.

Когда мою сущность посещали подобные озарения, она даже прикрывала третий глаз от… Стыдно признаться, но — от страха. Шерстистая сущность очень боялась, что всесильный бог Железа прознает о таких мыслях и займется ею со всей присущей ему скрупулезностью. Но моей четверолапости очень повезло. Бог людей оказался не всезнающим.

И в общем, из черты города моя сущность вышла не налегке. Живот был набит потрохами изнеженных кошечек и собачек. Потрошки крыс тоже наличествовали. Моей сущности требовалось множество витаминов, если попугаить по-человечьи, на долгий-долгий путь.

Если бы моя шерстистая сущность точно знала, насколько он будет долог, у нее бы подкосились лапы еще при преодолении контролируемого часовым забора.

Вся наша ловушка покоится на новых технологиях. И еще на выводах профессиональной дискуссии наличных зоологов. О Мировой Свет! Неужто мы вылезли из пещер — в фигуральном смысле — и наконец-то будем вести войну или, там, охоту, как в данном случае, исключительно по правилам просвещенной науки? Неужто Большое Махание Атомными Дубинками и прихлопывание скольких-то там сотен миллионов разумных собратьев научило нас хоть чему-нибудь? Мало верится.

Впрочем, в новые технологии тоже не очень. Видели мы всякие такие чудеса — супер-пупер-гига-гаубицы и прочее. Наблюдали, как с таким мега-хламом получается бороться простыми и дешевыми методами. Но, конечно, я не специалист, мне тут высказаться по решению не давали. Мое дело молча сидеть, сопеть в две дырки, а главное — ничего не трогать пальцем и не шуметь. Просто подремывать без храпения и ждать, когда ситуация разрешится в какую-то сторону. Ну, там, быть готовым оказать посильную помощь раненым. О Выдувальщик Сферы! Могут ли быть после встречи со столь крупным хищником раненые? Или исключительно заглоченные? Представляю, когда-нибудь, когда чудище попадется более удачливым и лучше экипированным воякам, они вспорют его животину и обнаружат валом всяческой всячины. В том числе — пистолет марки «меньхерт», а также аптечку штатную полевую хирургическую, из чего заключат, что зверюка в своих странствиях заглотнула некоего фельдшера, но скорее, все-таки, военного доктора.

Нынче же с этими новыми технологиями прямо нонсенс какой-то. В них, похоже, поверили настоящие профи. Гвардеец Маргит Йо, военный от бога, лично сидит за пультом «качалки», в оба глаза вперившись в оранжевость индикаторной развертки. Пальцы на кнюппелях готовы передать через сельсины малейшие трепыхания прямо на закрепленное в пятнадцати метрах тысячествольное чудо-юдо. Что деется! Наш бравый ротмистр более не верит своему снайперскому глазу — исключительно электронному пучку, быстрее мысли вырисовывающему на эмульсии неряшливые цветовые пятна.

А ведь сама вера в то, что оранжевые сполохи содержат именно нужное, в свою очередь основаны лишь на умозрительных научных выкладках. Никто из цивилизованных людей подобную тварь видеть не видел, а потому мы знать не знаем, является ли она млекопитающей, или все же, как и положено, безногой-безрукой — холоднокровной гадиной. Если, не дай Выдувальщик, последнее, то инфракрасные сенсоры «качалки» не сработают. И тогда это чудище Ие-Чи-Ри-Ки-Ки спокойно подберется и возьмет нас тепленькими: по отношению к нему мы ведь такие и есть, правда?

Остается только молиться, чтобы… Страх божий, оказывается, вся наша технологическая мощь окунула нас обратно в глубь веков, в дотехнологическую фазу. Чем мы сейчас лучше местного шамана, надеющегося на свои магические танцы? Видимо, нашему заумному технолого-научному мировоззрению не место в сельве Топожвари-Мэш.

Совсем не место!

Ну, когда обвиняемый — «большая круглоголовая собака кобель Гекрс», да еще в бегах, тут особо насчет орденов на почве поимки шпионов не разгонишься. Пробы вешать дело на какие-то разведки тоже, как видно, видимо, провалились. Может, если б пирамида имперской правовой канцелярии поднажала сверху на следствие, то господа дознаватели, в свою очередь, могли бы и на меня, как подозреваемого, надавить. Ну, по-серьезному так надавить. Время-то военное, так что многое можно. Сам я уже на почве допросов и людей, и братьев наших меньших поднаторел, так что сильно обижаться за давление с моральной точки зрения повода не имел. Но пронесло, не надавили. А там, кто знает, может, через очень короткое время — уже без пары ногтей, я бы чистосердечно признал, что действительно ночью напал на господина Мадисло в его номере, поскольку поссорился по научным делам. И в результате оного инцидента отгрыз ему голову. А также, в аффекте и припадке, но может, и по умыслу, перекусил горло привратнику офицерской гостиницы, и, естественно заодно, вооруженному охраннику лаборатории. И еще… ах, да! Съел вместе с костями и шкурой названную большую круглоголовую собаку кобель Гекрс. Да, кстати, и действовал я по приказанию своих шефов из заграницы.

Но пронесло. Следствие, наверное, задвинули под сукно. Меня, понятно, выпустили. Но научная работа более не светила никак. Так что у меня быстренько отобрали допуски, взяли подписку о неразглашении и ускоренно отправили обратно на фронт. Правда, опять же из какого-то расчета перестраховки, все же не в мой старый бронеходный полк — в другое место. И даже, тоже наверняка не случайным образом, более не ветеринаром, а обычным врачом в полевой госпиталь совсем другой армии. И уж там с голованами мне сталкиваться как-то не приходилось.