Федор Березин - Голован

Но есть в истории один положительный момент. Мало верится, но вдруг направление исследований профессора Дорнеля Мадисло без своего «черного гения» зашло-таки в тупик? Как и расследование причин его гибели.

Кроме того, теперь я точно ведаю, что, имея дело со зверушками породы голованы, нельзя перегибать палку.

О Выдувальщик Сферы! О Мировой Свет! Массаракш и еще раз массаракш! Надо же! Наша чудо-юдо-техника, сварганенная светлыми, но кретинскими, по сути, головами для совсем-совсем других целей, еще чего-то стоит! Кто б мог подумать, что она столь доблестно послужит в этом жутком лесу, где человеку нет места? Разве что в нижнем звене пищевой цепочки. Правда, кое-кто подумал. Шоймар, так его разэтак! То ли прозрение, то ли везение. Хватал для техоснастки похода все, что плохо лежит, и надыбал стоящее. «Качалка» показала, на что способна. Наглядно так показала. Ну, и Маргит Йо, ротмистр наш гвардейский, тоже.

Все остальные, назначенные в засаду, как я понимаю, совсем разуверились. Может, кое-кто бы и задремал, да только у комаров в эту ночь выдалась, видимо, особо голодная пора. Я лично устал отбивать их непрерывные атаки. Да еще ротмистр, неотрывно следящий за своим круглым индикатором, всяческие шумные шлепки запретил. Молча давите, говорит, а то я сам вас попередавлю, если тварь спугнете. Вот и пришлось терпеть те укусы, ибо попробуй тут успеть раздавить кровососа на лице вовремя. Может, то комариное войско шаман местный привлек, со своим пацаном жертвенным, кто знает? Они-то оба без всякого снаряжения, без сеток наших москитных и даже без одежки вообще. Остается только удивляться, как у них всю кровь этот табун налетевший не высосал? Мы, правда, тоже без репеллентов — опять же гвардии ротмистр запретил. Мол, нечего тварюку неизвестными запахами спугивать. Ну, это он так сказал — «спугивать». Спугнешь ее, пожалуй. Семь метров с лишним между деревьями, она, значит, провисала, и еще осталось на то, чтобы за эти же дерева цепляться и их обвивать. Да уж! Кого тут пугать?

А вот местным насчет хлопков по комариному воинству никаких ограничений. Но они, как ни странно, этим и не занимаются. Адаптация у них, что ли? Или комарам их кровушка окончательно приелась и нынче только наша, заморская, по душе? По крайней мере, оба аборигена заняты каждый своим. То есть, каждый, вроде, сам по себе, занят по-своему, а дело у них общее. Шаман Кадидадалло, тот, по личному пристрастию, пляшет. В смысле, как обычно, извивается разрисованным телом. Извивается так, что глаз не оторвешь. Особенно интерпретируя его извивы с имитацией подвижек меховой змеи. Так и представляется, как эта древесная бестия, весом с тонну, а то и поболее, вот этак же плавно и неторопливо скользит где-то по ветвям. Курсом к нашей горе-засаде, между прочим. И это только пока неторопливо и медленно, до той секундочки, когда мощь мышц, скрытых под мохнатой шкурой, преобразуется в жуткость стремительных бросков.

Так что совершенно не дремалось. А как бы хотелось задремать и перенестись… Лучше даже не во сне. Просто открыть глаза и оказаться дома. На съемной, но такой родной жилплощади. И забыть этот страшный сон насовсем. Разве что краем припоминать. Чтобы маленькому Гаю, когда подрастет, рассказывать жуткую сказку про лес и про большу-у-ущую змею-чудище, получившуюся от папы тигра и мамы змеи. И о том, как доблестный ротмистр-гвардеец, богатырь и душка, эту самую змеетигрюлю обхитрил-облапошил, да в сети загнал. А потом в своем родовом замке шкуру ту длиннющую развесил вдоль зальной стенки в качестве трофея наглядного. Мол, кто на нас посягнет, тот без шкуренки-то и останется. Да так еще развесить, чтобы в перехлест, ибо с одного конца залы до другого не уместилась. Пожалуй, симпатяшке Раде столь страшнющую сказку рассказывать и не стоит. Впечатлительная очень, глаза сразу округлятся в монетку пять венди.

Однако ныне неподходящий момент вспоминать о детишках. Ибо мы тут, ни много ни мало, поставили одного такого дитятку, пускай и неоцивилизованного, на место приманки. Дитятко у нас заместо шматочка сальца в мышеловке. Только крыска его понюхает, как — бах! — пружинка и сработает. За пружинку у нас гвардии ротмистр, за прихлопывающую запчасть — научно сварганенная «качалка». В плане сальца-приманки…

Успеет ли тигрозмейное чудище хапнуть ее до того, как? Вопрос, мягко говоря, интересный и даже волнующий… Насчет Жужа Шоймара сказать точно не получится. Не исключено, что обеспокоенность моральной стороной вопроса он попросту имитирует. Все-таки не очень уютно продолжать внедрение в непролазность тропиков, ведая, что твой непосредственный начальник к вопросам морали абсолютно индифферентен. Как-то не по себе становится, и совершенно не хочется далее рисковать, поскольку из-за более-менее сложной травмы тебя могут попросту бросить в лесу. Ну а так, в настоящем случае, все смотрится мерой чисто вынужденной. Вот, приглядитесь! Там, возле туземного карапуза, наш лучший и единственный врач со всем набором таблеток и бинтов. Но это только на всякий пожарный случай! На самом деле с туземного мальчонки и волосок не шмякнется. Ничего та тварюка не успеет — мы ее, заразу…

Как говорится, меня терзают смутные сомнения. В плане спасения, понятное дело. Потому как мой стерилизованный шприц выглядит несколько игрушечно в сравнении с семиметровым фрагментом зверины, а также, по всей видимости, с ее зубами, коли таковые у чудовища Ие-Чи-Ри-Ки-Ки наличествуют. А вот в плане мишени, тут, да, тут сомнений нисколечко. Пацан ведь тоже занят, как и шаман. Тот пляшет, а этот каркает. Жутко так. Точно, как в тот раз, при нападении твари на лагерь. И даже жутчее, ибо тогда эти карканья более чем солидно разбавлялись беспорядочной стрельбой, криками и шумом общей неразберихи, а ныне они тут в лесу сами по себе. Разумеется, по поводу карканья человеческого детеныша лесные жители наверху не затихли. Разве что с приходом ночи большинство птиц замолчали и сдали вахту другим. Возможно, совсем не птицам: кто их тут разберет? Но вот наше тутошнее карканье не прекратилось. Оно попросту начало звучать гораздо более страшно. Меня, кстати, удивило, как мальчуган еще до сей поры не охрип. Была бы моя воля и не повелевай тут ротмистр, я бы смазал пацаненку горло.

— Уймитесь, док! — цыкнул Маргит Йо и, кажется, имел намерение что-то добавить, но раздумал.

Ну что же, я про себя продлил: «Какой смысл лечить того, кого в любую секунду могут целиком проглотить?» Или, там, в менее безжалостной вариации: «Неизвестно, как микстура скажется на голосе. К тому же вдруг она даст какой-то неприемлемый для приманки запах?»