Йен Макдональд - Дом дервиша

Бюлент и его заклятый враг Айкут наблюдают каждый из своего дверного проема. Столы и стулья убраны. Греки, которые пьют чай у Бюлента, предусмотрительно куда-то делись. Айдын закрывает свой лоток с газетами и лотерейными билетами, не переставая извиняться перед женщинами в платках и дорогих плащах. Последний из бубликов, уже изрядно зачерствевший, идет на корм голубям. Все соседи наблюдают за происходящим с балконов. Даже семья глухого мальчишки открыла настежь ставни и обеспокоенно смотрит вниз. А вот и сам мальчишка выглядывает из-за перил. Недждет поднимает голову. Вон игрушечный робот паренька, приняв форму птицы, кружит над площадью. Некоторые окна закрыты. Разумеется, в квартире старого жирного грека. И той грузинки, которую все считают проституткой. Что это, он видел, как шелохнулась занавеска, но перестала двигаться, стоило сфокусироваться на ней? Детали. Такое впечатление, будто ему дали новые органы чувств. Мир стал более ярким, более детальным, более связным. Какие-то слова написаны на двери галереи. Что-то про идолопоклонников. А вон в толпе та девушка из галереи, та, чью карин он видел под землей. Наверное, не хочет, чтобы толпа узнала, что она тут работает. Недждету очень интересна женщина, что владеет галереей. Ему нравится дерзость ее ботинок и юбок. Классная штучка, она кричала бы громко.

Движение справа. Толпа расступается, женщины сбиваются в более плотные группы. Хизир здесь, сидит на краешке фонтана. В этот момент девчонка из галереи видит Недждета. Она тычет пальцем и кричит, на площади тут же воцаряется тишина. Все оборачиваются и смотрят на него. Бесполезно даже пытаться бежать. Так вот почему Хизир ждет его именно тут! Ты не можешь переступить через волю Всевышнего. Исмет протискивается через толпу, за ним братья из тариката, которые образуют кольцо вокруг Недждета и провожают его до крыльца галереи. На двери серебряной краской написано «Сожжем идолопоклонников». Кругом сплошные головы и лица, лица и головы, головы, лица и платки. На балконах еще больше лиц. Уже без платков.

— Слушайте! Слушайте! — кричит Исмет, поднимая руки. — Всевышний дал нам величайший дар, прямо тут, в Эскикей. В наши дни, на наших улицах Аллах все еще с нами. Я следовал за Всевышним и основал здесь тарикат, чтобы привнести справедливость, истинную справедливость в Эскикей, и Всевышний вознаградил наш труд. Он послал нам в дар шейха, нашего собственного шейха!

Глухой паренек из четвертой квартиры практически перевешивается через балкон. Мать держит его за футболку. Хизир наблюдает с фонтана. Должно быть, он доволен. Исмет поднимает руки. Все ждут, что Недждет что-то скажет.

Я не шейх. Я подлец. Я не святой. Я бездельник. Я не суфий. Я поджег свою собственную сестру. Я паршивая овца.

Недждет вспоминает, где уже видел эту картину раньше. Толпа на проспекте Неджатибей, стена лиц, когда он пытается скрыться от полицейских ботов, и парень в белой футболке, снимающий его на видео за секунду до того, как Недждет увидел перед собой женскую голову, из которой льется свет.

Хизир смотрит наверх. Недждет видит, как на площадь Адема Деде просачивается дымка, и слышит похожий на комариное жужжание шум крошечных моторов.

— Уходите отсюда! — кричит Недждет. — Полиция, сюда идет полиция! Они прислали роботов.

Женщины в платках смотрят наверх, а там еле заметный дымок ройботов собирается в крупных роботов, размером с насекомое. Толпа бросается врассыпную, женщины закрывают головы и лица, защищая себя от атаки полицейских ботов, которые охотятся за участками голой кожи, чтобы поставить радиочастотную метку. На землю летят платки и длинные закрытые уличные плащи, поскольку женщины сбрасывают с себя все, на чем может остаться предательский оранжевый спрей, который приведет на порог дома полицию. Теперь на площади Адема Деде совсем другой шум — это пронзительный визг паники. Площадь пустеет за несколько секунд. Балконы тоже пусты, и ставни закрыты наглухо. Мостовая, стены, витрины магазинов, машины — все в пятнах оранжевой краски. Исмет отдергивает Недждета в тот момент, когда плевок с красящим веществом врезается в ставни галереи. Теперь надпись «Сожжем идолопоклонников» стала серебряной с оранжевым. Рой машин, закручиваясь по спирали, поднимается высоко в воздух над площадью и распадается в пыль. Приближаются сирены. Через плечо Недждет бросает взгляд на членов тариката, которые толкают его по Гюнешли. Хизир исчез. На его месте одинокий робот выползает, словно паук в неотступном ночном кошмаре, из-под ободка чаши и бежит вверх по стене, испещренной оранжевыми пятнами. Это не полиция и не игрушка глухого мальчишки. Это чужой наблюдатель.

У Аднана своя теория касательно сигар. Сигары — это ампутированные члены твоих врагов. Это у бизнесменов аналог извержения шампанского на подиуме «Формулы-1». Я откусил твой пенис, враг.

Чета Будак с трудом пережила кофе. Коляска умчалась по холму рысцой, переходящей в галоп. Потом ушли супруги Гюней, причем муж держался сухо и излишне официально, а жена улыбалась и даже подмигивала. Аднану послышалось, или она шепнула Айше, что это было потрясающе весело? Госпожа Адаташ предусмотрительно увела Айше и генерала с супругой полюбоваться коллекцией византийской мозаики в гостиной. Результат не заставил себя ждать. Но пока еще ничего нельзя прочесть по лицу. Вопрос подвешен. Но Аднан не испытывал страха.

— Давайте вернемся на террасу, — говорит Ферид Адаташ.

Ночь все так же тиха и невероятно, бесконечно чиста. Казалось, мир находится в состоянии хрупкого равновесия, но еще миг — и все развалится. И вот тут Аднан ощущает себя ужасно напуганным и ужасно живым, каждой клеткой, каждой чешуйкой кожи, каждым волоском. Еле уловимое движение, легкое дыхание, даже намек на какую-то мысль разрушит этот момент чистого бытия.

— Не удивлюсь, если вы получите приглашение на ужин, — говорит Адаташ.

— От кого?

— От Пинар.

— Вы думаете?

— Еще как. Она от вас в восторге. Она старая троцкистка, но уважает людей, у которых есть свое мнение. Неважно, какое, лишь бы они могли его отстоять. Она обожает хороший спор, как ничто другое. Она вас поддевала, чтобы проверить, упертый вы или очередная размазня из Озера. Вы получите приглашение на ужин. У нее потрясающий винный погреб. В следующий раз так легко не отделаетесь, она вас разорвет. Но она забавная, Пинар. А вот муж ее лицемерный говнюк. Сигару?

И в этот момент Аднан чувствует, что добился своего. Словно бы через него пролетела падающая с неба звезда, это был вихрь, огненная вспышка.

Дым по спирали опускается вниз внутри его тела. Это самое прекрасное чувство, которое ему доводилось испытать.