Урсула Ле Гуин - Слово для «леса» и «мира» одно

— Да какое значение имеет, как я себя веду, глупая баба? По-вашему, это хоть что-нибудь изменило бы? Мне дано выбирать только между тем, чтобы меня ненавидели или презирали. Я не женщина и не трус, а потому предпочитаю ненависть.

— Чушь! Жалость к себе и больше ничего. Каждый человек имеет…

— Но я не каждый, — ответил Осден. — Тут все вы, а тут я. И я единственный.

Ошеломленная этим проблеском беспредельного солипсизма, она долго молчала. Потом сказала без злобы, без жалости, словно ставя клинический диагноз:

— Но вы могли бы убить себя, Осден.

— Это ваш выход, Хайто, — ответил он ядовито. — Я депрессиями не страдаю, и харакири меня не прельщает. Так чем же я должен заняться тут?

— Оставить лагерь. Пощадить себя и нас. Возьмите аэробиль, портативный компьютер и займитесь переписью видов. В лесу. Харфекс еще до лесов не добрался. Выберите участок леса в сто квадратных метров в радиусе радиосвязи. Но вне радиуса эмпатического восприятия. Выходите на связь в восемь часов и в двадцать четыре часа ежедневно.

Осден улетел и в течение пяти суток никак не давал о себе знать, если не считать утренних и вечерних сигналов «все в порядке». Атмосфера в лагере изменилась, как по мановению волшебной палочки. Эсквана бодрствовал по восемнадцать часов в сутки. Посвет Тоу достала звездную лютню и напевала небесные мелодии (музыка приводила Осдена в исступление). Маннон, Харфекс, Дженни Чон и Томико перестали принимать транквилизаторы. Порлок занялся в лаборатории перегонкой чего-то и выпил все сам. И очень страдал от похмелья. Аснанифойл и Посвет Тоу устроили Числовую Всенощную — мистическую оргию в сферах высшей математики, дарующую высшее наслаждение религиозной таукитянской душе. Оллеру спала со всеми по очереди. Работа продвигалась успешно.

Химик бежал к лагерю, путаясь в сочных стеблях злаковых. Глаза у него были выпучены, он задыхался, усы и пальцы у него дрожали.

— Что-то большое… — еле выговорил он. — Двигалось у меня за спиной. Я наклонялся над разметкой. Оно бросилось на меня. Словно спрыгнуло с дерева. Позади меня. — Он смотрел на остальных мутным взглядом, полным панического ужаса, невыносимой усталости.

— Сядьте, Порлок. Успокойтесь. Погодите, давайте разберемся. Вы что-то увидели…

— Неясно. Только движение. Целенаправленное. Что-то… я не знаю, что. Что-то движущееся самостоятельно. По деревьям… по арбориформам, как вы их называете. У самой опушки.

Харфекс нахмурился.

— Напасть на вас здесь некому и нечему, Порлок. Даже бактерий здесь нет. А уж крупных животных…

— Может быть, отвалился эпифит, или плеть лианы сорвалась у вас за спиной?

— Нет, — сказал Порлок. — Оно двигалось ко мне по веткам, очень быстро. А когда я обернулся, ускользнуло вверх и назад. Оно производило шум вроде треска. Если это был не зверь, только Богу ведомо, что это было! Большое — ростом со взрослого мужчину по меньшей мере! Может быть, рыжеватого цвета. Но я не уверен. Я не разглядел.

— Это был Осден! — объявила Дженни Чон. — Играет в Тарзана! — Она нервно хихикнула, а Томико еле сдержала бессмысленный смех. Но Харфекс даже не улыбнулся.

— Под арбориформам может стать не по себе, — произнес он своим вежливым сдержанным голосом. — Я это не раз замечал. Пожалуй, поэтому я все не начинал работать в лесах. Есть что-то гипнотическое в красках и расположении стволов и ветвей, особенно если там оказываются элементы спирали; а споровые растут через такие правильные интервалы, что в этом есть что-то неестественное. Субъективно говоря, у меня возникают неприятные ощущения. Возможно, более сильное воздействие могло вызвать галлюцинацию?..

Порлок покачал головой и облизнул пересохшие губы.

— Оно было там. Что-то. Двигалось целенаправленно. Хотело — напасть на меня сзади.

Когда вечером Осден, как всегда пунктуально, вышел на связь в двадцать четыре часа, Харфекс передал ему рассказ Порлока.

— Мистер Осден, вы не обнаружили хоть чего-то, что могло бы подтвердить впечатление мистера Порлока? Что в лесу существует подвижные, чувствующие организмы?

С-с-с-с — иронически присвистнул приемник.

— Нет. Полная чушь, — произнес неприятный голос Осдена.

— Вы здесь провели в лесу больше времени, чем кто-либо из нас, — продолжал Харфекс с несокрушимой вежливостью. — Вы согласны с моим ощущением, что лесная среда оказывает дурманящее и, возможно, галлюцинаторное воздействие на восприятие?

С-с-с-с…

— Согласен, что восприятие Порлока легко дурманится. Держите его в лаборатории. Для него же безопаснее. Что-нибудь еще?

— Пока нет, — ответил Харфекс, и Осден выключил передатчик.

Никто не мог принять историю Порлока, и никто не мог ее опровергнуть. Он не сомневался, что нечто большое пыталось напасть на него врасплох. И опровергнуть его утверждения было трудно, ведь они находились в чуждом мире, и все, кто побывал в лесу, испытывал под «деревьями» неясную боязнь и дурные предчувствия. («Называйте их „деревьями“, если хотите, — сказал Харфекс. — По сути так оно и есть, хотя, конечно, они нечто совсем другое».) Все согласились, что им становилось не по себе и что у них возникало ощущение, будто за ними следят.

— Необходимо с этим разобраться, — сказал Порлок и попросил, чтобы его, как Осдена, назначили временным помощником биолога и отправили в лес вести наблюдения. Оллеру и Дженни Чон тоже вызвались поработать в лесу при условии, что они будут вместе. Харфекс послал их всех в лес, вблизи которого они устроили базовый лагерь. Лес этот покрывал четыре пятых континента Д. Он запретил брать с собой оружие и покидать пределы пятидесятикилометрового полукруга, включавшего и участок, где вел наблюдения Осден.

Все они выходили на связь дважды в сутки на протяжении трех дней. Порлок сообщил, что мельком видел какую-то крупную сгорбленную фигуру, скользнувшую за деревьями по ту сторону реки. Оллеру была убеждена, что слышала какое-то движение у палатки во вторую ночь.

— На этой планете животных нет, — упрямо сказал Харфекс.

Затем Осден не вышел утром на связь.

Томико, не выждав и часа, вылетела с Харфексом к тому месту, откуда Осден радировал накануне вечером. Но когда реаверт завис над морем лиловатой листвы, бесконечной, непроницаемой, она почувствовала паническое отчаяние.

— Как мы отыщем его в такой чаще?

— Он сообщил, что приземлился на речном берегу. Будем искать аэробиль. Лагерь он разбил где-нибудь рядом, а уйти далеко от лагеря он не мог. Перепись видов — работа медленная. Вот и река.

— А вон его аэробиль, — сказала Томико, различив среди лесных красок и теней чужеродный яркий отблеск. — Снижаемся.

Она включила автопилот на зависание и сбросила трап. Они с Харфексом спустились на землю. Море жизни сомкнулось над их головами.