Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

При следующей встрече он уже стал Другом.

– Дальше.

– М‑м… кажется, я рассказал все.

– Все ли?

– Прошу прощения?

– Когда ты запустил реактор, помимо прочего автоматически включились обе системы наблюдения – стандартная и специальная. Ты довольно изящно вывел из строя стандартную систему, о чем умолчал. Если бы она была одна, тебе, вероятно, удалось бы избежать подозрений. Но специальная система продолжала работать. Работник твоего уровня и не должен был знать о ней. Спасатели, снявшие тебя с астероида, прихватили и записи, они у нас. Твои контакты с чужими выявлены и задокументированы, так что советую прекратить изображать тупоумного. Рассказывай начистоту. Имей в виду: у нас не беседа, а допрос.

– Допрос?

– Да, и тебе лучше чистосердечно признаться прямо сейчас, пока тобой занимается отдел внутренней безопасности фирмы, а не флотская контрразведка. Ну?

Прошел год ожидания, начался второй. В Астероидной системе земное время было абстракцией, а уж тут и подавно. И все же человек аккуратно выцарапывал на стене черточки, соответствующие каждым прошедшим стандартным суткам. Много раз он поднимался наверх, чтобы проверить работу маячка. Тот исправно посылал сигнал бедствия. А помощь все не шла.

Друг сдержал слово: Опасный больше не появлялся, и человек свободно ходил по колонии, не опасаясь за свою жизнь. Друг сопровождал человека, когда тот задумал спуститься в шахту, и оберегал его от случайностей. Слетались тени. Человек догадывался: не будь Друга, он не вышел бы отсюда живым. Его просто разобрали бы на части из любопытства. Возрождающаяся цивилизация чужих была дикарской, чисто детской в своем восприятии мира. В ней сосуществовали мудрецы местного масштаба наподобие Друга, отморозки вроде Опасного и просто дети, годовалые и тысячелетние, по преимуществу любознательные и не доросшие до понимания, что жестоко, а что нет.

– Вы ведь размножаетесь, – выпытывал человек у Друга. – Почкуетесь, да? На астероиде живет уже не первое поколение. Наверное, и не сотое. Неумение летать в космосе – оно что, передается по наследству?

– Бывает и так, – соглашался Друг. – Но дело не в том. Нам не нужно уметь летать без кораблей. Научимся – и конец нам. Станем безмозглыми счастливчиками, такими же, как те. – Следовал пренебрежительный жест, очень похожий на человеческий. С каждой новой встречей Друг все точнее копировал людские повадки, не говоря уже о внешности. Теперь он не вплывал в машинный зал в виде темного облака, а свободно заходил, копируя скользящую походку человека, привыкшего жить при малой силе тяжести. Ни дать ни взять – дежурный техник, даже одежда похожа.

– Тогда вам рано или поздно станет тесно на астероиде, – настаивал человек.

– Скорее рано, – соглашался Друг. – Наша жизнь непроста. В тепличных условиях разум не возродился бы. У нас есть смертность. Но нас понемногу становится больше. Когда-нибудь мы вновь сможем стать разумной расой, повторить попытку. Но не здесь.

– Почему?

– Слишком тесно.

– И что же делать?

– Переселяться.

– Хорошенькое дело! Как?!

Друг загадочно смотрел на человека и не отвечал.

– У вас ведь нет даже самого завалящего корабля. Моя капсула не годится. Здесь вы не сможете создать ничего похожего на корабль, старайтесь хоть миллион лет. Для второй попытки вам нужна настоящая планета. – «Такая, которая не нужна людям», – мысленно добавлял он. – Допустим, она где-то имеется. И как же вы собираетесь достичь ее?

– Пока никак, – загадочно соглашался Друг, едва заметно делая ударение на «пока».

На третьем году ожидания человек смирился с тем, что останется на астероиде навечно. Приняли ли там, в обитаемой части системы, сигнал маячка? Наверняка. Без сомнения, идентифицировали космическое тело, с которого идет сигнал. И махнули рукой. Кто он такой, этот бедствующий, – топ-менеджер, что ли? Член совета директоров крупной компании? Уникальный специалист, замены которому нет? Увы – всего лишь обыкновенный ремонтник, каких много. Он даже не из Астероидной системы, а гастарбайтер с Земли на контракте… который, кстати, уже истек. Такую человеческую букашку проще списать, нежели спасать. Ничего личного, просто экономическая целесообразность.

Ненависть вскипала, она крепла с каждым днем, а тоска по дому мало-помалу притупилась. Земля? Там нечего ловить, там жизнь пролетит в нищете и ничтожности. Тот, кому хорошо на Земле, не завербуется на работу в Астероидной системе. Да, он был толковым ремонтником, но, если разобраться, всего лишь инструментом в чужих руках. Никаких шансов продвинуться, стать тем, от кого что-то зависит, оставить по себе память… Он никогда не желал многого, он плыл по течению и лишь теперь начал задумываться: жизнь – зачем она? Разве не для того, чтобы сделать что-нибудь такое, чего не смогли другие?

Смутно припоминалась легенда: в давние времена какой-то тип поджег какой-то храм, дабы увековечить свое имя. Вот придурок. Однако жить без цели и смысла, с каждым бесполезно прожитым днем приближаясь к могиле, – лучше ли?

Иногда снилось земное: шелест листвы на ветру, плеск волн, крики птиц. Женщины не снились: в Астероидной системе они всегда были в дефиците, и гастарбайтерам во избежание разборок на весь срок контракта вживлялась капсула-либидофаг. Она исправно действовала.

Со временем перестала сниться и Земля.

Времени подумать и покопаться в себе хватало с избытком. Человек узнал о себе новое: он не просто скромный рядовой индивид, он – абсолютное ничтожество. Не такое пыжащееся, как тот поджигатель, не с манией величия, но с того не легче. Все равно ничтожество. Оно не в силах изменить мир, опираясь только на себя, потому что нет там опоры. Оно может совершить поступок, только если ему выпадет редкий шанс.

На третьем году ожидания появилось ощущение: шанс выпал. Можно ухватиться за него и что-то изменить в этом мире. Мысль зародилась, когда Друг в очередной раз принял человеческий облик, добившись неплохой детальности.

Прозвучавший вопрос был закономерен:

– А меня скопировать можешь?

– Конечно.

– Покажи.

Друг показал.

– Это я так выгляжу? – Разочарование не удалось скрыть.

– Я тоже не красавец, – был ответ.

Человек нервно хихикнул.

– Знаешь, я не могу это оценить. Вы для меня все на одно лицо. Вот если бы я был, к примеру, одним из вас…

Сказал просто так – и не поверил, обидев Друга, когда тот чисто по-человечески пожал плечами:

– Это можно устроить.

– То есть?

– Мы дефектны, это так. Мы – отходы. Но мы отходы великой погибшей цивилизации, и у нас впереди вторая попытка…

– Ничего я вам не скажу. Мой контракт истек.