Лили Брукс-Далтон - Полночное небо [litres]

Хвороста для костра не было. Путники сидели в палатке, прижавшись друг к другу, а снаружи завывал ветер, туго натягивая оранжевую ткань на алюминиевые шесты. Колышки поскрипывали в неглубоких ямках. Оставалось надеяться, что палатка простоит всю ночь, и что ветер ее не унесет, пока обитатели будут спать. Августин вбил колышки как можно глубже в мерзлый снег – насколько позволял самодельный молоток, в роли которого выступала жестяная банка из-под печеных бобов. Бобы они чуть ранее подогрели на керосиновой плитке.

Стемнело. Айрис тихо напевала себе под нос, вторя завываниям ветра. Разговаривать было не о чем. Августин жевал свой ужин и слушал стенания вьюги. Эти зловещие звуки так сильно его растревожили, что он снова подумал: а не поехать ли обратно? Не совершил ли он ошибку, когда увез девочку из привычных стен обсерватории?

Поужинав, путники выбрались из палатки, чтобы посмотреть на созвездия. Той ночью на небе светилось бессчетное множество звезд, но они лишь скромно оттеняли главное действо. Над головами широкой рекой разлилось северное сияние – танцующие, подернутые рябью потоки света: зеленого, пурпурного, голубого. Завороженно глядя наверх, Августин и Айрис отошли от палатки. Переливающиеся дорожки света манили их, звали вскарабкаться прямо в небо.

Вскоре чудесные огни потускнели и растаяли. Над оранжевым панцирем палатки зависла последняя зеленоватая нить – и прямо на глазах растворилась во тьме.

Той ночью путники спали крепко. Дыхание белесым паром вырывалось из ноздрей. Два тела жались друг к другу, инстинктивно стремясь согреться, а ветер то ли стонал, то ли пел над палаткой.

Утром путники позавтракали бобами, на этот раз с кусочками свинины, а затем убрали палатку. Не оставив в тундре ни следа своего пребывания, они продолжили путь на восток. Начинался новый день – бледный и бесконечный; снегоход словно не продвигался вперед, а бесцельно скользил по конвейерной ленте.

Ближе к вечеру они увидели, как по тундре скачет заяц-беляк. Отталкиваясь сильными, как поршни, ногами, он будто бы стремился ввысь, а не вперед. Ночью путники разбили лагерь, и неподалеку снова появился заяц – возможно, тот же самый. Когда он выскочил, Айрис с хлюпаньем поглощала кукурузу со сливками, предварительно разогретую на керосиновой плитке.

– Зайцы так прыгают, чтобы дальше видеть, – проронила девочка.

Августин целую минуту глядел на нее молча. Айрис говорила настолько редко, что он не сразу находился с ответом. Похоже, она неплохо знает местную природу, подумал он, а потом вспомнил об атласе-определителе, который она зачитала до дыр. Он почувствовал легкий укол совести – сам-то он не потрудился ничего узнать о тех местах, где прожил последние несколько лет. Во всяком случае, не изучал этот вопрос целенаправленно. Девочка, сидевшая напротив, немало прочла про волков, овцебыков, зайцев. А он разбирался лишь в звездах, мерцавших в миллиардах миль от Земли.

Всю свою жизнь он провел в переездах – и ни разу не удосужился хоть что-нибудь узнать о странах, в которых ему доводилось жить. Ни разу не читал о культуре, о животных, о ландшафте. Все это казалось мимолетным и неважным, а его глаза всегда стремились заглянуть как можно дальше. Знания об окружающем мире появлялись у него случайно. В то время, как его коллеги охотно исследовали новые страны, ходили в турпоходы, ездили на экскурсии, Августин только глубже погружался в изучение звезд, стараясь прочесть все книги и статьи, которые попадались под руку, и проводя по семьдесят два часа в неделю в обсерватории. Пытался хотя бы краешком глаза увидеть мир, каким он был тринадцать миллиардов лет назад, едва ли обращая внимание на мир окружающий.

Августин тоже, бывало, ходил в лес с палатками, чтобы полюбоваться звездным небом, однако почти не помнил тех поездок – возможно, из-за выпитого спиртного, а возможно, потому, что был всецело увлечен созвездиями. Он всегда обращал свой взор к небу, в упор не замечая возможностей, открывавшихся на земле. Только собранные им научные сведения, только астрономические явления, которым он был свидетелем, оставляли глубокий след в его памяти. Он и сам порой удивлялся, какую длинную жизнь прожил и как мало успел испытать.

Северное сияние – на этот раз в зеленых тонах – надолго зависло в небе. Августин и Айрис сидели у входа в палатку и не включали фонарик, пока последние блики не растаяли. Забравшись в спальный мешок, Августин долго не мог уснуть. Он вспоминал, как восхищенно смотрела на небо Айрис – этот взгляд завораживал, словно само северное сияние. Засыпая, Августин не думал о том, как далеко в тундру они забрались и какой долгий путь предстоит впереди. Он думал только о дыхании Айрис, лежавшей рядом, о плаче ветра, о покалывании в замерзших пальцах рук и ног. А еще о том, как это пронзительно и незнакомо – чувствовать себя живым, ясно мыслящим, наполненным.

Ехали еще целый день, ночь провели в тундре, и наконец, утром четвертого дня добрались до подножия гор. Местность становилась все более неровной. Горные породы времен палеозоя пробивались из-под снега темными щербатыми валунами, и уже к полудню снегоходу стало сложно среди них пробираться. А по другую сторону гряды, под сенью скалистых вершин раскинулось озеро Хейзен.

Не имея за плечами опыта, Августин был встревожен и растерян. Не пропустил ли он перевал? Не проще ли поехать другим путем? Дорога становилась коварной; снегоход еле тащился в гору, взрезая полозьями снег и лед. За несколько часов путники продвинулись совсем немного. Наконец, впереди показался относительно прямой и пологий участок склона. Августин облегченно вздохнул и разогнал снегоход – совсем как прежде, когда они рассекали просторы гладкой пустынной тундры. Полозья скользили по рыхлому снегу, вздымая вверх фонтаны белой пыли, похожие на морские волны. Но упоение скоростью длилось недолго. Земля вновь стала ухабистой, а зависшая в воздухе снежная дымка перекрыла видимость. Прошло совсем немного времени – и машина с размаху налетела на скрытую под снегом каменную глыбу.

Августина перебросило через руль. В этот момент в его голове чередой пронеслись вопросы: переживет ли он падение, почему не повернул назад, сможет ли снова подняться на ноги? От удара о землю перехватило дух. Подождав немного и восстановив дыхание, он по очереди пошевелил руками и ногами и с облегчением понял, что ничего не сломал. Айрис была на ногах и с интересом рассматривала отпечаток в снегу на месте своего приземления.

Снегоходу пришел конец: машина перевернулась на бок, одно из полозьев раздробилось на кусочки. Медленно поднявшись на ноги, Августин перевернул снегоход и попробовал его завести. Мотор слабо чихнул и затих. «Обратно мы не вернемся». Августин уже слышал эту фразу раньше, только не помнил, где и когда.