Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Шеф лаборатории цветной объемной сенсорной записи тяжело опустился на стул и печально окинул взглядом совсем скисших сотрудников. Однако делай, что хочешь, крутись, как хочешь, а причину дефекта кассет выяснить необходимо. И срочно. Через несколько минут возобновился мозговой штурм, переросший в бурную дискуссию. Но ответ на загадочные явления по-прежнему витал где-то в сфере догадок, и мало-помалу сформировалось фантастическое предположение: произошел сбой сенсорного компонента записи, зарегистрировавшего не только игровые, но и подсознательные эмоции исполнителя. А из этого следовало, что записи вдруг обрели самосознание! Бред сивой кобылы!

⠀⠀ ⠀⠀

Известный актер К. с удовольствием вытянулся на реквизитном диване студии и, пока вокруг суетились ассистенты, освобождая его от сенсорных датчиков, скрытых под гримом и волосами, позволил себе немного расслабиться, снимая напряжение после записи скандальной пьесы «Безмолвие Япета». Режиссер остался доволен эмоциональным уровнем исполненной роли. Что ж, всего лишь очередной успех. К ним К. давно привык. Он попытался полностью абстрагироваться от работы, но в сознании вдруг заерзали мысли о предстоящей малоприятной встрече. Все, отдохнуть не получилось. Раздраженный и уставший К. с трудом поднялся с дивана и направился в гримерную.

Уже час спустя К. и шеф лаборатории сидели в демонстрационном зале. Шеф специально вызвал актера, чтобы вместе просмотреть кристаллическую кассету с записью роли К. По мнению специалистов, срок годности кассеты истек.

Оператор вложил кассету в гнездо приемника, настроил аппаратуру сенсорного излучения и наконец запустил ее.

По сценарию, в одном из актов пьесы голографическая копия К. должна рассказывать какой-то пресный анекдотец группе актеров. Изображение направилось было к ожидавшим артистам, но, не дойдя до них, вдруг замедлило шаг, остановилось, а потом и вовсе, развернувшись, ринулось в противоположную сторону. В какой-то миг известный артист напоролся на собственный измученный взгляд с экрана и ощутил исходящий оттуда внутренний протест, усиленный мощным сенсорным полем.

Двойник К. на экране приблизился к декорациям в глубине сцены, сделал шаг и… растворился в них (или за ними?). К собственному удивлению, К. в это мгновение испытал прилив беспричинной радости — почти ликования. Он не мог понять почему, но ему вдруг стало так легко!

В изображении наступила десинхронизация, и плеер автоматически отключился. Еще одна кассета была безнадежно запорота.

— Ну, и что вы обо всем этом думаете? — разрезал наступившую тишину голос шефа лаборатории.

К. ничего не думал. Он просто не в состоянии был думать. Он молча смотрел в темный кубический экран плеера. Мысль пришла неожиданно.

— Знаете что, — очень медленно вымолвил он. — У меня вдруг возникла одна, прямо скажем, нелепейшая, но, видимо, единственно уместная мысль. Я думаю, что после определенного количества «прокруток» пьесы мои записи попросту кончают самоубийством… Правда, не пойму почему. Ведь если повредить кассету, они не смогут вновь ожить… на сцене?!

— Вот именно — на сцене, — мрачно сказал шеф лаборатории. — Похоже, что они как раз и стремятся навсегда остаться вне сцены! М-да, у них весьма своеобразное понимание свободы.

— В смысле?..

— Да это и не важно. Можете быть уверены: очень скоро я заставлю их находиться на СВОИХ местах. Я сделаю это! Мы не можем разочаровывать клиентов.

«Ну и что? — подумал шеф лаборатории. У него было неспокойно на душе, и он искал оправдание своей, ставшей вдруг нелюбимой, работе. — Ну и что? Они ведь всего лишь записи!» Глубоко вздохнув, он направился к выходу. Известный актер К., терзаемый смутными подозрениями относительно собственной сущности, последовал за ним…

Перевод с болгарского Евгения Харитонова

●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●

ОБ АВТОРЕ:

Поштаков (Пощаков) Христо (22.09.1944). Известный болгарский фантаст и переводчик русской и испаноязычной НФ, один из лидеров современной национальной НФ. Родился в 1944 году. Окончил Софийский Технический университет. Работал разнорабочим, в течение нескольких лет был техническим советником на Кубе; в 1990-е гг. сменил ряд профессий, так или иначе связанных с бизнесом. С1998 г. — профессиональный писатель. Имеет научные публикации и две монографии, изданные на Кубе.

Фантастику пишет с 1984 г.; дебютировал рассказом «Идем в гости» (1987). С тех пор — один из наиболее публикуемых авторов болгарской НФ — как у себя на родине, так и за рубежом (его книги выходили в России, Испании и Франции). Дебютная книга НФ рассказов П. — «Дежурство на Титане» (Дежурство на Титан, 1993) получила поощрительный приз Европейского конгресса писателей-фантастов (ЕВРОКОН) за лучший дебют европейского автора. У себя на родине писатель выпустил еще несколько книг — роман социальной НФ «Приключение в Дарвиле» (1996), сборники «Планета Скали» (2001) и «Генератор реальности» (2004), роман в жанре сатирической космооперы «Нашествие грухилов» (1998). В 2003 г. состоялся дебют писателя в жанре пародийно-юмористической фэнтези (но с атрибутами и приключенческой НФ) — роман «Меч, мощ и магия» (под псевдонимом Кристофър Поустмън), герои которого, средневековые рыцарь, маг и дракон, оказываются в современном Голливуде. В 2006 году переработанный в соавторстве с российским фантастом Андреем Беляниным и под названием «Меч, магия и челюсти» роман был издан и в России.

Птица, где ты…

Когда я создавал мир, видел ли себя плачущим у черного обрыва, рвущего сознание на реальность и нереальность? Осознавал ли, как велика пропасть, и как хлипок, невозможно хрупок мост через нее? Мост, про который наверняка можно сказать лишь одно: он не существует.

Невыносимо.

Служба, служба, вечная суета дру-зей-коллег в поиске проблемы, на которую можно, наконец, радостно наброситься и дружно решить. Чистые, ясные лица. Я не могу, Птица, больше так не могу! Мне нужны твои слезы, Птица, твой кураж и тоска. Твой мир. Твой свет.

Мне темно без тебя, Птица.

Если дальше так пойдет, окажусь на Острове. Отец уже десять лет там. Я не рассказывал об отце? Говорят, на Острове с каждым годом прибавляется поселенцев. Их кормят, развлекают. Лечат, да без толку. Они счастливы, конечно. Растения у чуткого садовника. «У нас все счастливы», — помнишь, я сказал, а ты не поверила? Было немного странно — у нас друг другу доверяют. Я попытался объяснить. Ты рассердилась и натолкала мне в рот полыни: «Лопай-лопай! Горько? Не смей улыбаться!» Было горько. Но я улыбался. Ты плюнула: «Недоделанный!» Я пожал плечами — на себя не обижаются.