Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Трудно и больно творить. Но слава Творцам, сотворившим Вселенную, Человека или хотя бы Дом! Слава им, обессилено лежащим около своих творений. Слава пристрастным и ошибшимся, переиначенным своими детищами или отвергнутыми ими.

Слава тебе, Апис, лежащий в рассветный час на вымощенной разноцветной галькой дорожке, ведущей к двери сотворенного тобой в эту ночь Дома!

Сергей Анриевич встал, отряхнул пыль со штанов, открыл дверь и вошел в Дом.

Когда Апис проснулся, солнце уже светило сквозь витражное окно. Разноцветные квадратики света подползали к кровати. Шелестящие маятником напольные часы в футляре красного дерева бархатисто пробили полдень.

Славно, все-таки просыпаться в собственном доме, где по звуку узнаешь каждую ступеньку деревянной лестницы, где любая дверь, открываясь, говорит тебе — Здравствуй, хозяин! Доброе утро!

— Доброе утро, Дом! — сказал Сергей Анриевич, начиная новый день. Ему было легко.

Весь выходной Апис обживал Дом. Ходил по комнатам, трогал сотворенные им же вещи, удивлялся их удобству и соразмерности. Он поднялся по винтовой лестнице на башенку и постоял там, вдыхая пахнущий хвоей воздух. Сергей Анриевич заново вживался в Дом, как поэт утром перечитывает стихотворение, написанное ночью.

Следовало ожидать, что весь Растюпинск соберется у чудесным образом возникшего дома. Однако у обывателей были, как видно, дела поважнее. А может быть, они попросту привыкли к некоторым быстротечным переменам, происходящим в городе, и ничего особенно хорошего от них не ждали.

И то сказать, стоял на площади ресторан «Вечерний Растюпинск». Вечером растюпинцы в нем выпивали и закусывали в свое удовольствие, шумели, плясали, вступали в случайные связи и выясняли отношения, а утром — глядь — нет никакого ресторана. Одни головешки. Или взять, хотя бы те же самые коттеджи. Не было на пустыре никаких коттеджей и, судя по заверениям городской управы, строить их было совершенно не из чего, а на тебе, за месяц появилась целая дюжина. Кто строил, на какие деньги — неизвестно, одни слухи да домыслы. А пока слухи да домыслы, вселились в коттеджи известные в городе люди и живут себе на законных основаниях, так что ничего не попишешь. В общем, новым домом на пустыре растюпинцев удивить трудно. Хотя, надо сказать, выглядели все эти коттеджи рядом с творением Аписа довольно убого. Стать не та.

В понедельник на работе Апис прислушивался к разговорам сослуживцев. Говорили о ценах, очередях, привычно ругали правительство, обсуждали возможность постройки в Растюпинске знаменитой зарубежной фирмой «Гудбайзер» портативного пивзавода с пивопроводом в столицу, а вот о Доме почему-то помалкивали. Может быть, не знали?

Да нет же, заметили творение Аписа в городе. И не только заметили, а уже прикидывали, что к чему, и даже делили. Если бы не прикидывали и не делили, то не прожить бы Сергею Анриевичу спокойно почти целую неделю. Но, видимо, договорились, потому что в пятницу к Дому подъехало несколько автомобилей, в том числе лягушачьего вида и раскраски бронетранспортер с отрядом муниципальной милиции, вооруженной короткоствольными автоматами местного производства. Из черного лимузина вылез уже знакомый Апису чиновник городской управы, решительными шагами подошел к двери и позвонил в бронзовый колокольчик. Вышедшему на звонок Сергею Анриевичу были предъявлены ордер на выселение и постановление о заключении в городскую тюрьму на пятнадцать суток за нарушение ночного порядка и общественной тишины.

Тотчас же Аписа запихнули в «малиновку», как в просторечии именовали машины с решетками на окнах, славные своими пронзительными утренними трелями, и увезли. А по дому рассыпались деловитые молодчики спортивного вида.

Пошуровав в комнатах и не найдя ничего, представляющего по их мнению, потенциальную опасность, молодчики почтительно встали у двери в Дом. Тут подъехал нездешней породы автомобиль, из него вышел полный низенький человек с брезгливым ухоженным личиком и, как хозяин, проследовал в предупредительно распахнутую дверь.

Пока творец Дома отбывал пятнадцать суток, трудясь на разборке руин сгоревшего ресторана и постигая жизнь и нравы Растюпинских люмпенов, в Дом въехала семья человека с брезгливым лицом, бывшего никем иным, как председателем городской управы, избранником народным Петром Васильевичем Сукензоновым.

Две недели шло переустройство Дома под семейное гнездышко Сукензоновых, при этом в Дом была запихнута масса всевозможных вещей, необходимых, по мнению мадам Сукензоновой для создания цивилизованной обстановки. Тут были южнокорейские видеоплееры с караоке, комплекты мебели «Клеопатра» и «Осирис» египетского производства, сантехника знаменитой американской фирмы «Виверскун», кухонный гарнитур, изготовленный в республике Бангладеш и многое, многое другое, в том числе десять ящиков шотландского виски «Лонг Фэйс».

Если бы Сукензоновы были понаблюдательней, то они, возможно, заметили бы, что по фасаду Дома время от времени проходит что-то вроде судороги. Но, даже заметив, они, наверное, не придали бы этому ни малейшего значения, посчитав легкое сотрясение естественной усадкой свежепостроенного здания, тем более что ни осыпавшейся штукатурки, ни трещин на стенах не наблюдалось. Таким образом, освоение законным путем присвоенного дома до поры до времени проходило гладко. А через пятнадцать суток после вселения Сукензоновых, Дом изблевал их со всем скарбом и автомобилем «Тойота-Ландлузер» на пустырь. Я намеренно употребляю библейское слово «изблевал», потому что оно наиболее точно передает суть произошедшего.

Спазматически содрогаясь стенами, заваливаясь, как пьяный во все стороны сразу, мотая башенкой, мучительно рокоча и икая, Дом вывалил на бескрайние просторы Растюпинского пустыря воняющую шотландским виски, усыпанную осколками дефицитной импортной сантехники двуспальную кровать с вопящими от ужаса супругами Су-кензоновыми. Следом, задыхаясь и кашляя, Дом изверг из своих недр смятые, как пустые пивные жестянки, южнокорейские домашние кинотеатры, обломки «Клеопатры» вперемешку с кухонным гарнитуром производства республики Бангладеш, обрывками каких-то, видимо тоже импортных тряпок и еще какой-то дурно пахнущей дрянью, имевшей некогда и название, и цену. Боком выпучивался из полуподвала престижный «Ландлузер», чтобы, в конце концов, выхаркнутый, как полупереваренная семга, юзом прочертить по пустырю, удариться о монументальное супружеское ложе Сукензоновых и задымить.

Когда изгаженный фасад Дома перестал корчиться и трястись, и только из слухового оконца да с башенки еще сыпались всякие мелкие предметы, на пустыре появился наголо остриженный, похудевший Сергей Анриевич. Прихрамывая, он подошел к двери и скрылся за ней.