Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Я набираю «Б-а-й-к-а-л». Оранжевый фон вновь сменяется на голубой и любезно предлагает мне меню. Расписание транспортников, добыча альмацита, особенности климата, системы жизнеобеспечения, роботы. Ага, вот оно — «план станции».

⠀⠀ ⠀⠀

Спускаюсь на нижний уровень на чуть подрагивающем лифте, рядом послушно замер робот. Секунды замедлились — едва заметно скользят вниз прозрачные стены шахты, ползет по полу лужица солнечного света, словно во сне мигает глазами-росинками робот, а в голове, обгоняя друг друга, летят мысли. Как? Почему? Откуда?

Откуда на этой заброшенной станции моя фотография? Фотография, оригинала которой не было даже у нас с мамой…

Из вихря мыслей меня выводит легкий толчок — лифт опустился под землю.

За раскрывшимися дверями — серый, потускневший металл стен, подслеповатый голубой свет, гулкое эхо. Без труда нахожу юго-западный квадрат. Запрокидываю голову. Огромные шестерни и валы, приводящие в движение створки приемного отсека, сплошь покрыты песком. Песок повсюду — горками у массивных квадратных колонн-подпорок, мелкой пылью на встроенных в стены экранах, и даже в воздухе вьется какая-то бледно-желтая взвесь.

Перевожу систему в режим ручного управления и тяну за массивный рычаг. Шестерни вздрагивают, но остаются на месте. Делать нечего, придется чистить.

На то, чтобы выскоблить из механизма слипшийся от машинного масла песок, уходит весь остаток дня. От усталости гудят плечи, а в пояснице поселился маленький кусачий зверек, который, стоит мне повернуться чуть резче обычного, норовит впиться в меня своими острыми зубками.

Душно. Очень душно. Вытираю со лба смешавшийся с пылью пот, в кожу впиваются колючки песчинок. Вновь тяну за рычаг. Шестерни начинают медленно поворачиваться, но вдруг откуда-то из глубины механизма доносится сиплый, протяжный скрип, и рычаг отказывается идти дальше. Вспоминая Палыча недобрым словом, лезу внутрь механизма. Ага. Вот оно что — разошлось и заклинило звено потемневшей от времени толстенной цепи. Да. Эту прелесть просто так не починить.

Смотрю на часы. На то, чтобы вернуться к челноку, у меня уйдет минут сорок. Плюс достать нужные инструменты. Плюс перекусить. При этой мысли желудок начинает требовательно урчать и ругать бестолкового хозяина всеми известными ему словами. Да, еще сорок минут на дорогу сюда, в приемный отсек. Нет уж. На сегодня с меня хватит.

Как могу отряхиваю с себя вездесущий песок и направляюсь к двери в лифт. Робот, всё это время неподвижно стоявший в дальнем углу, следует за мной. На выходе из станции опускаю шлем и кошусь на мигающий красным экран. От закачанного утром кислорода не осталось и половины. Лезу в меню, проверяю герметичность. Ага, вот оно что. На высветившейся схеме станции, вся северная сторона мерцает красными точками. Нехорошо. Но сейчас этим заниматься не будем. Сейчас в челнок и спать, спать, спать.

⠀⠀ ⠀⠀

Над желтым горизонтом едва-едва показался край местного солнца, а я, затемно успевший позавтракать и собрать нужные инструменты, уже топаю по направлению к станции.

Солнечный луч ударяет в темные стены альмацитового карьера, и на какое-то мгновение мне кажется, что играющие черными бликами стены этой гигантской пропасти, вовсе не стены, а подернувшаяся мелкой рябью поверхность озера. Миг — и видение исчезает.

В дверях меня встречает вчерашний робот — мигает глазами-росинками и весьма недвусмысленно тычет в бегущую по экрану строчку. «В связи с отсутствием полной герметичности рекомендуется наполнять воздухом только использующиеся персоналом отсеки». Что ж, логично. Выбираю приемный отсек и прилегающую к нему часть надземного коридора и щелкаю по кнопке.

⠀⠀ ⠀⠀

Починка цепи не заняла много времени, и вскоре на пол приемного отсека, увлекая за собой струйки песка, ухнула капсула с грузом. Автоматически раскрылась передняя панель, и на металлический пол один за другим выкатились все тридцать роботов-бурильщиков: ловко и слаженно пересекли отсек и нырнули в какую-то раньше незамеченную мной дверцу. А когда я, еще раз осмотрев механизм и убедившись в том, что в ближайшее время он не рискует превратиться в бесполезную груду металла, поднялся наверх, за стеклянными стенами станции уже сновали привезенные мной работяги: вгрызались в угольно-черные стены карьера, и, поднимая облачка темно-серой пыли, сбрасывали на включившийся конвейер груды сияющего на солнце альмацита.

Дело сделано, но возвращаться на челнок не хочется. Не дает покоя увиденная на экране фотография, а предусмотрительно захваченный с собой пакет с едой и вовсе наталкивает на мысль посидеть и, не спеша, разобраться, что к чему. Из оказавшегося открытым помещения выволакиваю два больших пластмассовых ящика, водружаю их один на другой и с полным комфортом усаживаюсь перед экраном.

В одном из разделов — море фотографий. Д-а-а-а. Красотой планета 337 не отличается, воды на ней, похоже, и вовсе нет — только бледно-розовое небо без единого облачка и желтые барханы песка, изредка перемежающиеся с редкой уныло-серой скальной породой. Свихнешься нафиг от такого пейзажа.

Что-то тонко скрипит за спиной. Оборачиваюсь. Ни на минуту не отстающий от меня робот теперь снует из стороны в сторону и отчаянно скрежещет своими железными мощами. Странно. Вчера такого не было. Видать, успел набраться песка, пока сидел со мной в приемном отсеке.

— Чего тебе надобно, старче?

Робот на мгновение останавливается, медленно поворачивает голову в мою сторону и вновь деловито начинает курсировать из одного конца коридора в другой. Усмехаюсь и углубляюсь в чтение. Среди фотографий песчаных дюн обнаруживается несколько снимков, явно привезенных с Земли и сделанных в то же время, что и тот памятный кадр со стоящим по колено в воде лохматым мальчишкой.

Чешу в затылке и вполголоса затягиваю неожиданно вспомнившиеся строчки:

Голоса у меня нет. И когда я пою, уходит даже терпеливый Палыч. Но роботу, похоже, нравится. Он временами останавливается, запрокидывает голову и стоит тихо-тихо, словно вслушивается.

День катится к полудню. Тень, отбрасываемая стоящим вдалеке челноком, стала совсем короткой, а я всё читаю и читаю. И если утром у меня еще были какие-то сомнения, то теперь от них не осталось и следа. Большинство записей и в самом деле были сделаны моим отцом. Невозможно. Невероятно. В голове не укладывается.

Тысячи вопросов и ни одного ответа. Что мог делать специалист по водным ресурсам на планете, где и воды-то нет? А ведь, если записи не врут, он провел здесь лет пять-шесть. Эх, батя-батя…