Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

«Кислорода осталось на 1 час 30 минут» — уведомляет экран.

— Очень мило с вашей стороны, — не могу сдержать иронии я.

Но вот, через эту иронию прорывается злость — нежданная, непредсказуемая и оттого еще более страшная. А злюсь на Палыча, из-за которого вляпался в это дело. На робота, который упорно не хочет пойти и залить в отсек хоть немножко кислорода. На солнце, которое печет так, словно собирается зажарить меня заживо.

Хватаю служивший мне табуретом ящик и исступленно колочу по стеклу. Удар за ударом. Еще и еще. Без толку. Абсолютно без толку.

В изнеможении опускаюсь на пол. Всё, братцы, кирдык. Не будет вам ни главного конструктора Гордиенко, ни изобретений его. Отыгрался я. Прощевайте.

⠀⠀ ⠀⠀

Из динамика льется уже знакомый скрип. Приникший к переборке робот указывает на скафандр, потом на солнце.

— Надеть. Надеть. — требует динамик.

А ведь он прав. Скафандр, с его тысячей оболочек, от солнца очень даже защитить может. И как я сам не додумался?

Облачаюсь. Ставший вдруг таким тяжелым шлем болтается за спиной и норовит перевернуть меня назад.

На встроенном в стену экране одна за одной мелькают картинки. Пески и скалы, темное ночное небо и палящее солнце, и карьер — глубокий, как бездна, карьер. А вот Байкал, в воде которого стоит веселый веснушчатый мальчишка, ничего не знающий о том, что его ждет на сухой и безжизненной планете 337.

Усмехаюсь про себя и хрипло затягиваю:

Славное море, священный Байкал,

Робот впился в меня взглядом, быстро-быстро мигают глаза-росинки, на тонкой шее покачивается увенчанная жестяной фуражкой голова. Робот проводит по стеклу железной ладошкой и подхватывает:

Славный корабль — омулёвая бочка…

Замираю. С той стороны перегородки, через динамик доносится мой голос! Обычный, не охрипший!

Не знающий продолжения песни робот, вновь и вновь тянет вторую строчку, а я подлетаю к микрофону и рявкаю что есть мочи:

— Открыть перегородку!!!

— Звуко-шумовая модель голоса совпала, — вежливо уведомляет меня система. Проход в перегородке будет открыт через три секунды.

Поспешно накидываю шлем, но еще успеваю услышать, как из отсека со свистом начинают выходить остатки воздуха.

Бреду по коридору, справа от меня катится робот, слева — за стеклом — не отстает Палыч. Вот и главный пульт. Легонько подталкиваю робота:

— Спой еще!

Робот послушно заводит:

— Славное море, священный…

— Открыть центральный вход!

Створки двери разъезжаются в стороны, и только сейчас я понимаю, как я устал. Палыч подхватывает меня и мы, неуклюжие, в громоздких скафандрах, бредем к челноку. Робот следует за нами. Надо же, — пробегает в голове мутная мысль, — а говорил, что жары боится.

Ну да Бог с ним.

До челнока остается не больше десятка шагов, когда земля под ногами начинает мелко-мелко дрожать.

— Это еще что? — Кошусь на Палыча.

— Это…

Но необходимости в объяснениях уже нет: даже сквозь шлем слышен глухой рокот. Из карьера, подскакивая на камнях и толкая друг друга, несутся роботы-бурильщики. Вода, которую так долго сдерживала толща песков, вырывается из-под земли мощной струей: к розовому небу взмывает высокий, брызжущий фонтан.

Докопались!

Дремавший на крыше станции излучатель вдруг поворачивается: тонкий красный луч растет, ширится и ударяет в воду. Слышится отдаленное шипение, и над карьером мгновенно вырастает облако пара.

— Что творят, а? — то ли восхищается, то ли негодует Палыч.

Вода всё прибывает, а луч бьет. Бьет почти безостановочно. Едва заметная пауза, и снова шипение, снова облако пара. Земля под ногами вздрагивает еще и еще раз. Всё сильнее и сильнее.

— В челнок!!! — Палыч толкает меня в спину и сам ныряет вслед за мной. Последним в челнок проскальзывает робот.

Не успеваем мы захлопнуть за собой люк, как стоящий на трех ножках-опорах челнок начинает раскачивать из стороны в сторону, по обшивке что-то мелко барабанит. Челнок накреняется, какую-то долю секунды висит в таком положении и с грохотом обрушивается в пески планеты 337.

⠀⠀ ⠀⠀

Хорошо всё-таки, что челноки невысокие. Потираю ушибленное колено и поднимаюсь на ноги. Чуть правее меня, нелепо закинув ногу на одно из сидений, лежит Палыч. Прямо на нем распластался робот.

— По-моему, — раздается в шлеме задумчивый голос Палыча, — этот железный ко мне пристает. Передай ему, что я мужчинами не интересуюсь.

Переглядываемся сквозь стекла шлемов и заходимся в дружном хохоте. Палыч порывается что-то сказать, но ничего кроме фырканья у него не выходит. Всё еще хохоча, подхожу к нему и протягиваю руку. Но как только схватившийся за меня Палыч пытается подняться, робот, до этого времени не соизволивший даже пошевелиться, начинает бешено моргать глазами-лампочками, обхватывает Палыча руками и ногами и повисает на нем как маленькая напуганная обезьянка. Палыч ловит свое отражение в одном из экранов, прыскает и снова валится на пол.

⠀⠀ ⠀⠀

Отсмеявшись и отцепив от Палыча вконец очумевшего робота, пытаемся выбраться наружу, но без толку. По закону подлости челнок свалился люком вниз. Толстая металлическая панель чуточку отходит вбок и упирается в песок. Всё. Застряли. Поднять челнок из такого положения нереально.

Но во всяком плохом есть свое хорошее. Вызванные Палычем спасатели прилетят, как только с Двадцатого Перебросочного уйдет метеоритный поток. А это совсем-совсем скоро.

Я устал. Я устал и чертовски голоден. Едва успев снять скафандр, набрасываюсь на еду.

— Погоди, чокнутый! — смеется Палыч. — Тебе много нельзя. Куда ты так сразу?

Отмахиваюсь и за обе щеки уминаю сухие галеты. И уж поверьте мне — в мире нет ничего вкуснее этих самых галет. Ручаюсь репутацией главного конструктора.

⠀⠀ ⠀⠀

Просыпаюсь оттого, что Палыч трясет меня за плечо.

— Прилетели!

Прислушиваюсь. И в самом деле — совсем неподалеку слышен рокот идущего на посадку корабля. А буквально через полчаса наш челнок вновь принимает вертикальное положение. Молодцы ребята. Справились!

Облачаемся в скафандры и выходим в отсек перед люком. Робот следует за нами и робко трогает меня за рукав. Улыбаюсь и беру его за руку как ребенка — не оставлять же такого бедолагу одного, в самом-то деле.

На выходе их челнока нас встречают спасатели.

— Ну что, живые?

— А то! — усмехается Палыч. — Что бы мы, да…

Палыч замолкает на полуслове.

Бледно-розовое небо планеты окрасилось в густо-синий цвет, желтый песок под ногами потемнел от влаги, а в когда-то сухом карьере теперь плещется огромное, живое, настоящее озеро. Торопятся, бегут одна за одной мелкие волны, пелену тяжелых туч то и дело прорезают всполохи молний, катятся по песку крошки сияющего альмацита. Смотрю и не верю своим глазам: над Байкалом-337 рождается гроза.