Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

На дворе была ночь; окрестности спали, изредка всхрапывая, и тут же стихая, экран компьютера светился в полумраке ровным серебристо-голубым светом. Я придвинул к себе письмо Беспристрастного Свидетеля… разгладил ладонями… перечитал заключительные слова: «Теперь, когда Вашими необдуманными действиями наши отношения переведены из виртуальной плоскости в реальную и перестали, таким образом, быть секретом, хранить их я больше не смогу. Не знаю, хватит ли на это сил у Вас!»

«Не знаю, хватит ли на это сил у Вас!» — повторил я, беззвучно шевеля губами, и бессильно уронил руки на подлокотники кресла.

Что-тословно бы осязаемое заставило меня повернуть голову. Мария застыла в дверях, упершись плечом в одну стойку косяка и почти касаясь бедром другой (меня всегда поражала эта ее сверхъестественная гибкость).

— Что-нибудь случилось?

— С Темноликим вождем покончено, — сказал я.

— Я знала, что к этому идет, — сказала она, ничуть не удивившись.

— Откуда?

— Догадывалась… с тех пор, как ты стал получать эти таинственные письма. Но от кого они, что это было — в мистику ведь ты не веришь, верно?

Я не ответил.

Подойдя вплотную, она провела рукой по моим волосам. Рука у нее была теплая и слегка пахла ванилью.

— Что же мы будем теперь делать? — спросил я.

— Что будем теперь делать? — переспросила она. — Будем дальше жить. Вместе пить чай с ванильным печеньем… вместе спать… вместе ездить в «Три сосны»… А вот над продолжение «Арбатских купидонов» ты будешь работать один.

— Над продолжением… Купидонов. А с жильем? С Васей и Масей?

— Они еще маленькие. — ее теплая рука застыла на моем затылке. — Подрастут, посмотрим. Может быть… жилье в Москве подешевеет.

Мы помолчали.

— Компьютер перенесем из деткаба в спальню, — твердо выговорила Мария. — Если же купить ноутбук, работать можно и на кухне. Ведь верно?

«А над чем, собственно, работать? — подумал я — Над продолжением Купидонов?..» Нереальность этого варианта казалась мне теперь столь оче видной, словно не я написал некогда эту милую, лишенную и намека на мистику, вещицу.

— Днем ты будешь работать за большим компьютером в спальне, — продолжала Мария развивать свою концепцию нашей будущей безоблачной жизни, — а вечером — в кухне, на ноутбуке. Верно?.. Ну, что ты молчишь?.. Глеб!

— Верно, — подтвердил я, не поднимая глаз от письменного стола. — Конечно, детка, так мы и сделаем: купим ноутбук и поставим его на кухне.

●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●

Об авторе

Родился в 1936 г. в Москве. Окончил Московский нефтяной институт им. И. М. Гукина. Доктор технических наук, профессор, до конца 2003 года заведовал кафедрой Геологического факультета МГУ. Автор многих научных книг и статей, опубликованных в России и за рубежом. Как прозаик дебютировал в 50-е годы. Живет и работает в Новой Зеландии. Рассказы печатались в «Огоньке» и «Континенте».

Заромов лежал на спине, смотрел на небо и готовился к смерти. Она должна была придти не когда-то там в необозримом будущем, а совсем скоро и в совершенно определенное время: через 2 часа, 32 минуты и 16 секунд. Смерть была запрограммирована с машинной точностью. Именно в этот момент прекратится жизнеобеспечение его автономной капсулы скафандра, прервется подача воздуха и тепла, нарушится герметизация, и он окажется один на один с чужим мертвым миром вечного безмолвия.

Страха не было. Было лишь сожаление, что в этот последний час он будет совершенно один, без близких и родных. Он не услышит нежного голоса Эвы, не увидит ее милых глаз, умеющих вдруг взрываться радостью и весельем. Никогда больше он не ощутит прикосновения ее мягких ласковых пальцев, и сам не коснется ее гладкой теплой кожи.

И никогда не пройдутся они, взявшись за руки, по солнечной тропинке в зеленом южном парке, и маленькая светловолосая Бела, рыжунья, не повиснет на его плечах. Никогда он не почувствует ее влажного душистого дыхания, не услышит ее звонкий задорный смех.

Он вообще больше никогда не услышит никакого человеческого голоса, даже самого далекого, радиоволнового, не увидит ничьих человеческих глаз, хотя бы в видеозоре. Он будет до самого своего конца один.

А ведь когда-то раньше, в не такой уж далекой молодости Заромов, глупец, часто подумывал о том, что так иногда не хватает ему уединения. Вечно на людях: на работе — сотрудники, подчиненные и начальники, на улицах и площадях, — толпы народа, толчея в магазинах, в театрах, на выставках, дома — родные, приятели, знакомые, соседи. Ни на минуту не удавалось остаться одному, уйти в себя, сосредоточиться.

Чудак, теперь он может без всяких помех уходить в себя и углубляться сколько угодно. Теперь он до конца останется в одиночестве, и ему никто не будет мешать. Во всей Вселенной, среди мертвых, горячих и холодных звезд, планет, метеоритов, комет — он всегда будет один, наедине с Вечностью.

⠀⠀ ⠀⠀

Несколько часов назад их было трое. Они летели по межгалактической трассе в автоматическом режиме, занимались своей обычной научной работой, отбирали пробы космической пыли и газов, изучали излучение звезд и зондировали планеты.

Запущенный по точно рассчитанной баллистической орбите, их корабль описывал в далеком Космосе гигантский эллипс и должен был в строго заданное время вернуться на Землю. Детальные подробные расчеты, казалось бы, учли все самые невероятные неожиданности, любые мыслимые и немыслимые отклонения от трассы, появление на пути корабля новых, еще неизвестных космических тел.

И все-таки, где-то компьютеры ошиблись. Может быть, произошел сбой в системе слежения ведущего космического маяка или в машинном управлении корректирующих двигателей. Неясно, как, но это случилось.

Шел триста пятый день их полета. Они за ночь хорошо выспались, позавтракали и теперь сидели в уютном рабочем отсеке, каждый занимаясь своей работой. Приборы и аппараты тихо стрекотали, делая замеры и определения, навигационные приборы были в норме и чутко прислушивались к тому, что делается там, за бортом корабля. Абсолютно ничто не предвещало никаких неприятностей и осложнений, все было спокойно и мирно.

Механик Литов первый почувствовал опасность. Он оторвался от своих схем и чертежей и долгим взглядом посмотрел на приборы метеорологического прогноза.

— Неладно что-то за бортом, — сказал он задумчиво и настороженно взглянул в иллюминатор, за которым, правда, не обнаружил ничего подозрительного. — Не нравится мне, братцы, метеосводка. Слишком много по нашему курсу непредвиденных ранее метеоритных пылевых туч, облаков и прочей туманной мерзости.