Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

– А я предупреждал, – заметил Псих.

– Приношу извинения за беспокойство. Сам не ожидал, – печально взглянул Хаген на шиари из-под мохнатых бровей.

– Понимаю. – Тот вставил в инъектор несколько зеленоватых ампул. – Возможно, это реакция на пройденный курс. Душевные проблемы решаемы. Желаете пройти процедуры?

– Нет, не желаю. Я же буквально только что с планеты. Знаете… – Человек с подозрением покосился куда-то в угол и придвинулся к шиари поближе: – Я уже не очень уверен в том, что это – реальность. То есть – реальная реальность… безо всяких добавок. Мне кажется, в ней есть что-то неправильное…

– И это вас угнетает? Пугает?

– Скорее, печалит… И немного злит, – Хаген мрачно засопел, давая специалисту понять, что ему нелегко признавать свою душевную ранимость. – Хотя угнетает тоже… Знаете, мне даже… вставать по утрам не хочется. Мысли всякие дурацкие посещают… вот зачем мне, в сущности, шевелиться, есть ли в этом какой-то смысл? Если все так невообразимо плохо, так грустно, так безнадежно, и нет никакой справедливости… – Он умолк, скорбно глядя в одну точку.

– Процедуры в вашем случае были бы желательны.

– Нет, – тихо, но убежденно сказал человек. – Я решил начать с препаратов. Если не поможет – ладно, можете снова залезть мне в голову.

– Понимаю. – Шиари встал из-за стола и направился к прозрачному шкафчику, где хранились ампулы, содержимое которых могло временно привести пациента в какое угодно состояние духа: успокоить его, вдохновить, взбодрить, обрадовать, умиротворить, заставить задуматься, ощутить просветленную печаль, мистическое озарение, надежду, самоотверженную решимость, любопытство, религиозный экстаз, умиление или беспредметную влюбленность. Некоторые препараты давали комбинированный эффект.

Убедившись, что шиари отвернулся, сгорбившийся в кресле Хаген подался вперед, достал из инъектора одну ампулу и спрятал в рукаве, после чего скинул устройство на пол и испуганно выругался. Оставшиеся ампулы разлетелись на мелкие кусочки, и теперь совершенно невозможно было понять, сколько изначально их насчитывалось в инъекторе.

– Да что ж такое!.. – с досадой буркнул Хаген. – Приношу извинения.

– Второй инъектор подряд. Возможны проблемы с координацией движений. Либо тайный страх перед инъекциями. Либо вы меня… какое нужно слово?.. разыгрываете. Людям это свойственно.

– Вы правы, правы. – Человек поднял инъектор и стряхнул с него остатки раствора. – Я действительно побаиваюсь уколов. Вы хоть знаете, сколько я уже тут?

– Имею определенное представление… Нежелательно трогать осколки. Все будет убрано.

– Так вот, за это время мне вкалывали все, что только можно и куда только можно. Надоело до чертиков.

– Могу предложить ингалятор.

– Замечательно! – Хаген взял из рук шиари полупрозрачную изогнутую трубочку. – Очень признателен! Завтра зайду.

– Это необязательно. Вас курирует Тиинонашт Дархостира. Я сообщу ей об изменениях в вашем состоянии и лечении. Она назначит прием.

– Или так. Спасибо. Огромное спасибо! Гигантское!

Хаген, излучая благодарность и улыбаясь во весь рот, никак не решался повернуться к шиари спиной, чтобы тот не подумал, что пациент получил желаемое и тут же убежал. Поэтому он кивал и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в дверь.

– Вам желательно развернуться, – напомнил шиари.

И человек, поклонившись специалисту по душевной гармонии в пояс, вылетел из кабинета.

Конечно, все его действия были зафиксированы ползающими по потолку и стенам камерами, и Тиинонашт очень скоро должна была узнать о манипуляциях с инъекторами – Хаген был уверен, что именно так она назовет это откровенное воровство. Но также он был уверен, что ответственная за седьмой сектор ни в коем случае не станет выяснять, зачем он украл ампулы. Подобный допрос был бы посягательством на его душевную гармонию. Скорее всего, ему назначат дополнительные процедуры. Может, добавят в диагноз клептоманию. Тиинонашт могла и вовсе проигнорировать этот случай – она знала Хагена давно и ценила его как помощника, собеседника, как обладающую любопытными особенностями личность и, разумеется, как выносливого и сговорчивого подопытного.

Рамар перемещался по ангару туда-сюда, используя только механические конечности. Его ноги болтались в воздухе, а пару рук, данную природой, Псих важно скрестил на груди.

– Ты гремишь, – в очередной раз пожаловался корабль Селеса.

– А ты болтаешь. Болтовня есть пустой, без нужды, разговор, что в разум вторгается, точно вор…

– О господи…

Дверь открылась, и в ангар вбежал Хаген.

– Все получилось! – крикнул он и потряс кулаком, в котором тихонько звякнули ампулы. – Я их… добыл.

– Кстати, о ворах, – заметил Псих.

Ответом ему было дружное заговорщическое шипение.

– Что? – Рамар коснулся ногами пола. – Корабли – не пациенты, тут нет камер. Шиари уважают ваше право на личное пространство. Они вообще все подряд уважают.

– Должен сказать… – Хаген внимательно рассмотрел ампулы и ингалятор на свет. – Я понятия не имею, что это за препараты.

– Разберемся! – бодро отмахнулся Псих.

– Погоди, – встревожился корабль Селеса. – Ты симптомы правильно описал?

– Как мог…

– А если только хуже станет?

– Тогда вы вообще здесь жить останетесь, потому что прекраснейшие и ему пропишут принудительную гармонизацию, – пожал плечами Хаген. – Если хоть один из них сейчас его увидит…

– Или все может быть еще проще, – встрял Псих. – Он сойдет с ума. Уж поверьте, я в этом разбираюсь, я уже сходил.

– Да помолчи ты! Хаген Танеску, ты запер дверь? Шиари сюда не зайдут?

– Конечно, не зайдут. Ведь у персонала не бывает ключей, их раздают только пациентам.

– Слушай, гуманоидный…

– Вам не надоело? – равнодушно осведомился корабль Айи. – Сделайте уже что-нибудь…

– Где он? – зачем-то понизив голос, спросил Хаген.

– Там, – Рамар неопределенно махнул хваталкой в угол за кораблями.

– А он не ускорится?

– Он постоянно колет себе доапон. Вряд ли так быстро выветрилось.

– Ладно… – Человек похрустел плечами, которые затрещали громко и не очень спортивно. – Тогда мы сейчас быстро…

– Кстати, Хаген. Ты инъектор-то принес?

– Да я ампулы еле раздобыл…

– Ну, поздравляю. Значит, единственный инъектор в окрестностях – у нашего… хм… пациента.

Анна сидела перед зеркалом и медленно расчесывала волосы. Когда-то они были такими длинными, тяжелыми, жалко, что она их отрезала. Или они выпали из-за лекарств? Она почему-то забыла, что же именно случилось с ее волосами, зато помнила, как приятно пушистые пряди щекотали спину. Но ничего, и теперь они уже отросли достаточно, чтобы сделать, к примеру, хвост на макушке. Отложив расческу, она убрала волосы назад и стала приглаживать, чтобы не торчали вихры. В зеркале отражались ее сосредоточенное лицо и две крупные синие рыбы, лениво шевелившие плавниками в аквариуме. Во всем этом было что-то забавное и немного странное, потому что Анна вдруг заметила удивленную улыбку на своем лице. Она на секунду замерла с неудобно закинутыми за спину руками, потом улыбнулась еще шире и потянулась за заколкой. Какие у нее, оказывается, крохотные и при этом оттопыренные ушки. С распущенными волосами совсем не заметно, а так – топорщатся, как у зверька.