Вадим Панов - Сверхновый Иерусалим

Возник «прецедент Луны».

А после его юридического закрепления немедленно появилась «Ассоциация владельцев космических объектов» и предложила организовать массовую продажу звёзд. Можно в кредит. Публика встретила идею «на ура», но Индия, Россия и Китай сразу предупредили, что больше не сдадутся и ни за что не признают «право на звёзды». США предложили провести разбирательство в суде Манхэттена, а получив отказ, провели через Конгресс решение, запрещающее странам Земли совершать какие-либо действия за пределами Солнечной системы без согласия США. В противном случае — санкции.

Индия, Россия и Китай вежливо промолчали.

Примерно год об инциденте старались не вспоминать, а затем в один день, 26 августа, состоялось два знаковых события.

В Нью-Йорке, в ходе первого аукциона «Ассоциации владельцев космических объектов», корпорация «Боинг» приобрела в собственность звезду Барнарда за один триллион долларов и пять процентов прибыли от последующей эксплуатации. Одновременно с этим, китайский исследовательский корабль достиг звезды Барнарда и по праву первооткрывателя объявил о присоединении системы к владениям Китайской Народной Республики.

Возникла напряжённость.

Решение суда графства Лаунж, в который подал иск «Боинг», Пекин признал ничтожным, автоматический зонд, отправленный корпорацией для изучения «своей звезды», «потерпел аварию». Американцы потребовали компенсировать «Боингу» расходы на аукцион и возместить стоимость зонда, но получили твёрдый отказ. Ситуация стала накаляться, но ещё через пять дней индийский корабль расширил владения своего государства за счёт Сириуса. Затем русские подгребли под себя Альфу Центавра, а Берлин, действующий под флагом Европейского Германского Союза, заявил права на Луман.

Для защиты новых территорий начали строиться боевые корабли. Как выяснилось, их проекты давным-давно ждали своего часа. А для юридического закрепления новых территорий и упорядочивания происходящего была созвана Конференция по вопросам дальнего космоса, решения которой стали основой звёздных законов.

Люди остались людьми. И если изобретение гиперов подарило человечеству крылья, то «прецедент Луны» указал путь развития: жадность привела к созданию межзвёздных империй.

— Кастраты! — завопил Адиль.

— Они не кастраты, они монахи, — поправил механика Сол.

— В чём разница?

— Монахи воздерживаются осознанно.

— Ладно, не кастраты, а дегенераты.

— Не ругайся.

— Почему?

— Потому что нам нужно придумать, как выкручиваться, — вступил в разговор Сол. — Руганью и рыданиями мы ничего не добьёмся.

Они специально собрались в кают-компании — обсудить ситуацию «вживую», лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, но собрались, как легко можно понять, в далеко не радужном расположении духа. Дауд и Кан заявились бешено злые, а вот Дженкинс — просто мрачным, как на похороны.

Впрочем, так оно и было: капитан прощался с мечтой.

Но замечание толстяка показало, что, возможно, не всё ещё потеряно.

— Как выкручиваться? — не понял Адиль. — Что значит выкручиваться? Что здесь можно выкрутить? — Он махнул рукой в сторону иллюминатора. — Проклятые кастраты отняли у нас будущее!

— Монахи, — поправил его капитан.

— Суки! Я их ненавижу. Ненавижу!

Сол закончил предварительное исследование четвёртой планеты и сообщил, что сомнений нет: кислородная атмосфера, вода, комфортное расстояние до звезды, материки, жизнь… Всё, что нужно Компании, неспешно путешествовало вокруг жёлтого карлика и своей оси, однако благостную картинку портило присутствие монахов.

«Этих мерзавцев», как выразился Кан.

«Сук вонючих», по мнению Дауда.

В целом Дженкинс разделял эмоции друзей, но поскольку одновременно они являлись его подчинёнными и он, как капитан, нёс всю ответственность за происходящее, Денни старался сдерживаться.

— Ситуация, прямо скажем, неприятная.

— Я жутко разочарован, если тебе интересно, кэп, — сообщил Адиль. — Но разочарование — это слабо сказано. Я в лютом бешенстве.

— Я заметил.

— Поэтому не обижайся, если я наговорю лишнего.

— Сейчас мы все «на взводе», — не стал скрывать Дженкинс. — Но нужно помнить, что мы — друзья. И мы — во всех смыслах, — в одной лодке.

И посмотрел на Сола. Тот кивнул, но промолчал.

Толстяк явно что-то задумал и даже намекнул на то, что видит выход, но пока не хотел выкладывать карты — хочет послушать друзей. Для Кана такое поведение было обычным.

— Я правильно понимаю, что на орбите болтается церковный звездолёт? — уточнил слегка успокоившийся Адиль.

— Совершенно верно, — подтвердил Дженкинс.

— То есть, мы имеем дело не с русскими, а с их шаманами?

— Какая разница? — не понял капитан.

— Можно попытаться сыграть на этом, — объяснил механик и вопросительно посмотрел на Кана. — Сол?

— В суде? — осведомился толстяк.

— Да.

— Не получится.

— Почему?

— Монахи или нет, они такие же подданные Российской империи, как и все остальные.

— А вдруг у них нет лицензии на разведывательную деятельность?

— Это «Иерусалим», — вздохнул Кан. — Эти корабли создают для разведывательной деятельности и старта колонизации, так что, уверен, документы у них в полном порядке.

Дауд зарычал и отвернулся.

— Всем жаль. — Толстяк потрепал друга по плечу и перевёл взгляд на капитана: — Денни, ответ из сектора пришёл?

— Как он мог прийти? — Дженкинс хотел посмеяться над задавшим глупый вопрос приятелем, но понял, что тот расстроен, и вместо шуточки закончил серьёзно: — Через пару часов, в лучшем случае.

— Ты что-то придумал, — неожиданно произнес Адиль, обращаясь к Кану. — Ты явно что-то придумал. Ты всегда что-то придумываешь!

— Спасибо, дружище.

— Сол! Просто скажи, не мучай. Я сейчас плохо реагирую на твои подначки.

— Меня смущает, что русские висят на орбите, — тут же ответил толстяк, оглядывая друзей. — Почему они до сих пор не раскидали спутники и не отправили зонд на поверхность? Чего они ждут?

— Почему ты думаешь, что они не отправили зонд?

— Потому что по уставу последовательность действий такая: спутники — зонд — высадка первой разведывательной группы. Связь — автоматика — человек. А русские просто сидят на орбите.

— Какая разница почему они не торопятся? — пожал плечами Дауд. — Может, молятся? Возносят хвалу своему богу, который щёлкнул нас по носу.

— А вдруг им что-то мешает высадиться? — неожиданно спросил Кан.

— Что?

— Только не произноси это слово, — попросил Дженкинс, который сразу понял, куда клонит толстяк.