Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Но в тот момент, когда Ян задумался об этом, прозвенел сигнал визифона и на экране возникло лицо контр-адмирала Бэя.

— Ваше превосходительство. Мне сказали, что слушанье начнётся через час. Я скоро приеду, чтобы сопроводить вас, так что, пожалуйста, будьте готовы.

Помещение было излишне просторным, с высоким потолком. Освещение же намеренно сделали тусклым, а температуру удерживали чуть ниже комфортной отметки, что вызывало сухость на коже Яна.

Всё здесь было рассчитано так, чтобы оказывать психологическое давление и запугивать. Места для задающих вопросы были приподняты так, чтобы они могли смотреть сверху-вниз на допрашиваемого, и окружали его с трёх сторон.

Если бы Ян был человеком, ценящим власть превыше всего, то атмосфера этого зала заставила бы его сжаться, как только он вошёл. Однако он отметил лишь декорации, скрывающие блеф. Хотя зрелище и вызывало физическое отвращение, но он не был ни растерян, ни напуган.

В креслах над ним сидели девять следователей. По трое спереди, слева и справа от Яна. Как только его глаза привыкли к тусклому освещению, он смог разглядеть лицо человека средних лет, сидящего в самой середине. Это был Негропонти, грузный человек ростом примерно с Яна, который теперь занимал место председателя комитета обороны в администрации Трюнихта. Именно он руководил этой следственной комиссией. Хотя наверняка он был лишь рупором для подлинного оратора, председателя Верховного Совета, который не мог позволить себе показаться в таком месте.

Мысль о том, что ему придётся провести здесь несколько дней, развлекая людей Трюнихта, запоздало омрачила настроение Яна. Его разделили с Фредерикой и уоррент-офицером Машунго, так что сражаться ему придётся в одиночку. Военный трибунал в этом отношении был куда справедливее, так как позволял обвиняемому при желании выбрать до трёх адвокатов для своей защиты. А здесь же, по-видимому, Яну придётся самому представлять себя.

Негропонти назвался. Следом представился мужчина, сидящий по правую руку от него:

— Меня зовут Энрике Мартино Борхес де Арантес-и-Оливейра. Я президент Независимого университета государственного управления.

Ян отдал честь, проявляя должное уважение. Очевидно, этот человек был вице-председатателем следственной комиссии. Впрочем, уважения он заслуживал уже за то, что мог без запинки произнести своё имя.

Потом один за другим назвали свои имена и остальные семеро. Пятеро из них были политиками или чиновниками из фракции Трюнихта, представителями своры, которых Ян не хотел даже запоминать. Однако когда он заметил худое невыразительное лицо адмирала Рокуэлла, начальника тыловой службы и единственного офицера среди присутствующих, то не мог просто улыбнуться и забыть нём. Его присутствие здесь показывало, что влияние Трюнихта в армии растёт. Хван Руи, ещё один политик, не являющийся членом фракции Трюнихта, похоже, относился к этой следственной комиссии больше с интересом, чем с желанием добиться каких-то целей. Он тоже произвёл впечатление на Яна, хотя и в другом смысле, чем Рокуэлл. Скорее всего, его выбрали членом следственной комиссии, чтобы Трюнихт мог заявить о своей беспристрастности, но в ядовитом воздухе этого одностороннего фарса он мог просто играть роль вентилятора. Было бы ошибкой много ожидать от него, но всё же…

Когда представления были закончены, Негропонти сказал:

— Что ж, можете присаживаться, адмирал Ян… Нет-нет, не так! Не скрещивайте ноги. Вы находитесь под следствием, адмирал Ян. Не забывайте, в каком вы положении.

Мудро проглотив слова о том, что никто не говорил ему, как сидеть, Ян выбрал самую скромную позу, какую смог изобразить, и выпрямился. Как и в битве, здесь время решало всё.

— Хорошо, теперь давайте начнём расследование…

Это торжественное заявление не произвело ни малейшего впечатления на Яна. Он лишь молился, чтобы всё поскорее закончилось.

Первые два часа были потрачены на то, чтобы рассказать о прошлом Яна. Начиная с даты его рождения, имён родителей и рода деятельности отца, все записи вплоть до поступления в Военную академию были подробно рассмотрены и прокомментированы. Похоже, им было известно о Яне больше, чем ему самому.

Самым болезненным стало то, что они подняли табели его успеваемости в Военной академии и вывели их на настенный экран. Не считая 98-ми баллов по военной истории, 94-х баллов по классической стратегии и 92-х баллов в упражнениях по тактическому анализу, у него были веские основания для смущения при взгляде на эти цифры. Он получил 58 баллов на практическом экзамене по стрельбе, 59 баллов по пилотированию истребителя и 59 баллов по строению двигателей при проходном балле 55.

Насколько всё могло бы измениться и для Яна, и для всего Союза Свободных Планет, если бы он недобрал баллов по одному из предметов и был отчислен. Изерлон по-прежнему оставался бы в руках Империи, хотя, с другой стороны, при этом удалось бы избежать катастрофического поражения при Амритсаре. Под защитой Ожерелья Артемиды, государственный переворот в Союзе мог бы оказаться хотя бы частично успешным, и гражданская война с оппозицией могла бы продолжаться до сих пор. И, воспользовавшись этим, герцог Лоэнграмм, вполне возможно, сразу отправил бы в наступление весь свой огромный флот и был бы на пути к осуществлению своей мечты о завоеваниях.

Что же касается самого Яна, то он никогда бы не встретил юную Фредерику Гринхилл на Эль-Фасиле, не познакомился бы с Алексом Кассельном, а следовательно, и с Юлианом, не заполучил бы себе в подчинённые Шёнкопфа… Возможно, он был бы призван на службу в качестве простого солдата и погиб бы в бою или уклонился от призыва и подался в бега. Человек является лишь атомом истории, но из всех бесконечно ветвящихся путей в будущее лишь один становится реальностью. Поэтому стоит с уважением относиться к делу рук судьбы, бесконечно сплетающей бесчисленное множество микрокосмов.

— …и в настоящий момент вы являетесь одновременно самым молодым в истории Союза адмиралом и главнокомандующим наших сил на передовой. Прекрасный пример того, что люди подразумевают под словами «завидная удача».

То, как он произнёс эти слова, подействовало на нервы Яну, оторвав его от собственных размышлений. Если его место настолько завидно, то они могли бы сами его занять. Он был тем, кто обязан обеспечивать постоянный поток приказов, пока его корабль то атакует, то отступает. Он был тем, кто обязан эффективно выполнять работу по убийству и уничтожению, в то время как лучи с вражеских линкоров формируют огромные волны света, заполняющие всё поле зрения. Он был тем, кто только что проделал путь длиной в четыре тысячи световых лет после того, как всё, казалось бы, начало успокаиваться — проделал только для того, чтобы оказаться перед этой следственной комиссией… Он не просил сочувствия, но, с его точки зрения, занимаемая им должность никоим образом не могла вызывать зависти. Может, для безымянных солдат такое мнение было простительно, но он не желал слышать подобное от этих людей, сидящих в безопасности далеко от линии фронта и думающих лишь о том, как бы уничтожить любого, кто проявит инакомыслие.