Валерий Евтушенко - Звезда Мафусаила

— Но это означает, что тайна известная лишь нам, станет достоянием многих!

— Давай посмотрим на это с другой стороны, — терпеливо сказал Ланской. — Тайна — это то, что знает один человек, да и то забыл до поры. Тайна, которая известна десятку лиц уже не тайна, а секрет Полишинеля. Какое значение будет иметь то, что в нее будет посвящено еще шесть или семь человек? Ну, сделаем их всех приближенными Императора, будут постоянно находиться при нем во избежание утечки информации…А вот придумал, они станут экипажем его прогулочной яхты!

— Допустим, — вынужден был согласиться канцлер. — Но как ты их посвятишь в эту тайну? Они тебя и слушать не захотят. Ни тебя, ни меня, ни кого другого.

— Меня да, — с нажимом сказал министр, — а вот ты совсем другое дело, тебе они поверят. Ты не учитываешь их психологии. Все они заключенные. При этом, в их понимании, невинно осужденные. Поверь мне, нет ни одного заключенного, особенно, если он невинно осужден, который не хотел бы восстановить свое доброе имя и снова стать членом общества, которое его отвергло. Даже самый закоренелый маньяк — убийца желает оказаться на свободе, а не гнить в тюрьме. А они вполне законопослушные граждане, офицеры Космофлота. Есть у меня одна мысль на сей счет, только тут без тебя не обойтись. Но для начала надо будет посвятить в нашу тайну моего заместителя. Это даже лучше, мало ли что может со мной случиться. Так вот, что я мыслю…

Лобанов слушал его очень внимательно, молча, только иногда чуть изгибал бровь, как бы не соглашаясь с теми или иными доводами Ланского. Но, в конце концов, он тяжело вздохнул и сказал:

— Не знаю, удастся ли твой план воплотить в жизнь, но другого, более разумного, варианта сам я предложить не могу. Если даже твой план не сработает, то хуже не будет. Но, полагаю, твоему заместителю не обязательно знать, кто из них брат-близнец Императора. Все же до конца открывать все карты не стоит.

— Хорошо, он будет лишь знать, что один из них великий князь, родной брат Императора, — признал правоту канцлера Ланской. — Ладно, с этой проблемой мы определились. Но меня тревожит сам факт нападения на Обливион. В донесении главного киборга есть упоминание, что, судя по обводам звездолета, это мог быть фрегат Соединенного Королевства. Неужели англосаксы уже настолько обнаглели, что решились вступить с нами в открытую войну? Да и откуда они моги узнать о том, что мы на Обливионе добываем терранит? Мои агентурные разведчики в Соединенном Королевстве ни о чем подобном не информировали.

— Да какая там война! — пренебрежительно махнул рукой канцлер. — Я, конечно, попробую осторожно прозондировать об этом инциденте по дипломатическим каналам, но заранее могу сказать, что янки здесь, скорее всего, ни при чем.

— Но кто тогда?

— Бастард! — уверенно заявил Лобанов. — Он каким-то образом узнал, что Любомира отправили на Обливион и решил его захватить. Видимо, не располагал сведениями о том, что колония оснащена мощными средствами ПКО. Вот потому и послал только один звездолет. Это в духе Бастарда! Ведь в глазах Любомира, да и всех других заключенных он выглядел бы их освободителем. Как после этого ему не доверять? Но в этот раз его план не сработал, значит, он внесет в него изменения и сделает вторую попытку его осуществить. А звездолет действительно мог быть фрегатом из Королевства, ведь он в свое время у англосаксов приобрел большую часть своего флота.

— Ты полагаешь, — насторожился Ланской, — что нападение на колонию повторится?

— И к гадалке не ходи!

— Но при массированном налете на колонию могут быть большие разрушения и человеческие жертвы. В том числе может погибнуть и Любомир.

— За последние недели ситуация в корне изменилась, — мрачно заметил канцлер. — У Бастарда во дворце есть свои глаза и уши. По всей видимости, информация о катастрофически ухудшающемся здоровье Императора перестала быть для него тайной. Поэтому сейчас Любомир не только ему больше не нужен, но и представляет серьезную опасность его планам. Если он погибнет при налете на колонию, то Бастарду это только на руку. Но нам этого допустить нельзя, я немедленно отдам приказ Боханевичу отправить для охраны колонии три-четыре боевых звездолета.

— А вот этого делать не надо, — твердо сказал министр, — сам справлюсь, своими силами. А то скоро наша тайна станет достоянием всей Империи. Но я до сих пор не могу понять, как Бастард мог стать обладателем информации об отправке Любомира на Обливион.

— Скажи, Василий, — вдруг сменил тему князь, — а как поживают твои сотрудники, которые рубят руду на кольцах Сатурна?

— А никак, — замялся Ланской, — пока никто на них не выходил, но…

— И не выйдет, — жестко прервал его канцлер. — Бастард разгадал твою игру. Вот потому он и нанес удар по Обливиону!

— Но, черт возьми, — воскликнул министр, — от кого он мог узнать, что Любомир отправлен на Обливион! Я уже говорил, что об этом знал только я один.

— И еще диспетчеры «Клавдия Птолемея», — добавил канцлер, — наблюдая за реакцией приятеля.

— Нет, это не возможно, — вскочил тот на ноги, — они ведь не покидают станцию никогда!

— Но в их распоряжении несколько мощных Г-фазных передатчиков и сообщить Бастарду интересующую его информацию не составляет труда. Я ведь предупреждал, что у Бастарда везде свои люди. Зря ты не придал ему должного значения и очень серьезно недооценивал.

Министр рухнул обратно в кресло и обхватил голову руками. Он так просидел так несколько секунд, затем поднял голову и посмотрел в глаза Лобанову:

— Ладно, Бастард обыграл меня в дебюте, но игра далеко еще не окончена. Он еще будет ползать здесь в этом кабинете на коленях, умоляя нас о пощаде!

— Мне нравится твой настрой, — впервые за это время улыбнулся канцлер, — но предупреждаю, Бастард игрок опытный, умелый и рисковый. Его голыми руками не возьмешь!

— Там посмотрим, — Ланской поднялся из кресла. — Значит, как только голограмма с твоим обращением к экипажу «Стремительного» будет готова, мой заместитель и с ним три, нет, пожалуй, четыре или пять звездолетов отправятся на Обливион.

— Удачи нам всем! — пожал ему руку канцлер. — Удача нам сейчас нужна, как воздух!

Линейный крейсер «Жан Вальжан» больше всего напоминал сооружение из нескольких установленных друг на друга консервных банок с уменьшающимся диаметром. Нижняя его часть представляла кольцо дюз, окружностью примерно триста метров, над которыми располагались ионные и главные двигатели корабля. Здесь же по окружности был установлен второй ряд дюз поменьше, с помощью которых звездолет мог менять направление движения, совершать маневры, вращаться вокруг собственной оси и т. п. Следующей «консервной банкой» являлся объемистый трюм, в котором хранились запасы продовольствия, вооружения, техники и прочего имущества. Над ним располагался ангар для десантных космошлюпок и космоботов, которые находились в специальных отсеках по окружности кольца, как патроны в барабане револьвера. Они отстреливались с помощью сжатого воздуха, а затем уже включали свои ходовые двигатели. В свободном пространстве внутри этого кольца могло размещаться несколько космических истребителей, а также самолетов и вертолетов для полетов в атмосфере. При необходимости их использования, стена ангара просто раздвигалась в обе стороны. Центральную часть следующего кольца занимала боевая рубка и жилые помещения, а по окружности в нем были установлены (как на старинных парусных кораблях) орудия, стрелявшие ядерными снарядами весом в тонну. Так как основное предназначение линейного крейсера в бою заключалось в огневой поддержке десанта, штурмующего планету, то следующие два кольца были напичканы торпедными аппаратами для пуска торпед с антиматерией, ракетами различных классов, тяжелыми лазерными батареями, а также силовыми установками, создающими защитные экраны. На самом верху располагались радары, сканеры, средства связи, с помощью которых крейсер мог переходить в режим «невидимости» или выводить из строя электронное оборудование вражеских кораблей. Так как высота крейсера составляла более пятидесяти метров, а основание порядка трехсот, он мог совершать посадку на планеты лишь там, где имелись хорошо оборудованные космодромы. В таких случаях из днища выдвигались мощные «лапы», которые служили ему опорой, а из трюма опускался пандус, по которому на поверхность спускались люди и техника. Проблем со взлетом крейсер не испытывал, так как для этого с избытком хватало мощности одних ионных двигателей, хотя звездолет мог стартовать и с помощью главных. Правда, на планетах Империи это категорически запрещалось из-за возможных разрушений и загрязнения атмосферы. В боевой расчет линейного крейсера входил также взвод десантников (для обороны корабля в случае абордажа), но при необходимости внутри его мог разместиться целый десантный батальон…