Генри Олди - Сын Ветра [litres]

Двадцать лет, проведенные в аду Саркофага, куда-то делись. Взгляд сияющих глаз упёрся в кавалера Сандерсона:

– Вы – эмпат-усилитель. Готовы попробовать, кавалер?

«Что?!» – хотел спросить Гюнтер.

И не спросил.

– Как? – прошептал он. – Как это было?

– Выдержите? Это тяжелое воспоминание.

– Постараюсь.

– Сами напросились. Это было вот так.

…огонь. Искрящееся электричество. Буря в дюзах ракеты. Кошмар ядерного взрыва. Энергетический дубль-контур нервной системы брамайна-террориста.

Визжа, как щенок, сдуру сунувшийся в костер, Регина вцепляется в информацию о расположении импровизированной тюрьмы. Пляшет на месте: петух на раскаленной сковороде. Дёргает всю энграмму целиком, пытаясь разорвать корневую систему.

« Я не удержу! Жжется! Ли, помоги…»

«…тут учитель… Нет, не доброшу! Давай вместе…»

Ударная волна – страх и гибельный восторг. Это Линда Рюйсдал. Лицо взрослого мужчины: далеко, на другом конце ствола. Перекрестье прицела сходится на лбу. Линда (Регина? обе сразу?) как снайпер, ловит цель. Сжатую до предела пружину эмоций, где доминирует надежда на спасение, пронзает голубая искра телепатического разряда. Снаряд чужой, вырванной «с мясом» энграммы устремляется к мишени… [15] См. роман «Urbi et orbi, или Городу и миру» (кн. 1. Дитя Ойкумены) – второй роман эпопеи «Ойкумена».

– Ну что, кавалер? Рискнём?

– Когда?

– Сейчас.

– Это хорошо.

– Вы так торопитесь?

– Если отложить на потом, я испугаюсь.

– Дорогие друзья! Я созвал вас здесь…

– Папа, ты шутишь?

– Думиса, закрой свой поганый рот!

– Нет, ну а что? Дорогие, блин, друзья…

– Думиса!

– Заткнись!

– Может человек хоть перед смертью быть вежливым?

– Кто, Папа?

– Да!

– Перед смертью?

– Да!

– Нет!

– Дорогие друзья! Я созвал вас всех…

– Зачем всех?

– Сорвал, понимаешь…

– Набились, как сельди в бочку…

– Арендовал бы зал, что ли?!

– Концертный!

– Дорогие друзья, мать вашу! Бить мне вас, что ли?!

– О, другое дело…

– Все замолчали! Все!

– Папа говорит!

– Молчим…

– Я собрал вас здесь, чтобы огласить своё завещание…

– Мне дом!

– Мне жён! Младших!

– Постыдитесь! Вы всё-таки на про́водах…

– А, ну да…

– Молчим, да…

– Завещание длинное?

– Всё оглашать не буду, не парьтесь. Только пункт, касающийся нас всех.

– Нас, антисов?

– Папа, ты миллиардер? Отсыпь миллиончик!

– Нет, это цирк. Это натуральный цирк…

– А чего вы ждали от господина Шанвури? Трагедии в трёх актах?

– Я, Лусэро Шанвури, находясь в трезвом уме и здравой памяти…

– Наоборот!

– …в здравом уме и трезвой памяти…

– Твёрдой памяти!

– …твёрдой памяти, завещаю после моей смерти…

– Тихо!

– Тишина!

– …не позднее чем в течение трёх дней…

– Да закройте же рты!

– …уведомить всё население Ойкумены без исключения…

– О чём?

– …путем распространения полной, необходимой и исчерпывающей информации в средствах массовой информации…

– Ну вот, опять началось. Шут гороховый…

– Что за информация?

– Зачем обнародовать?

– Мы-то здесь при чём? Я дом хотел…

– Я же говорил, он шутит! А вы: заткнись, Думиса, заткнись…

– Давай, Папа, заканчивай!

– Ну, ты и дал, – сказал Тумидус. – Они ведь просили: давай! Смеялись…

– Смеялись, – повторил Папа Лусэро.

Он был похож на клоуна после вечернего представления: измотанный, выжатый до капельки, счастливый. Умри вот прямо сейчас – не жалко.

Не страшно.

Ночь висела над побережьем Йала-Маку. Спали курортники в отелях и бунгало. Спал обслуживающий персонал. Спали извозчики в своих аэроколымагах. Всхрапывали: снились клиенты. Спали диспетчеры космопортов, вернувшись с дежурства. Спали женщины-антисы в доме Лусэро Шанвури. Легли, что называется, по́котом, в уверенности, что не заснут до утра. Ошиблись. Спали мужчины-антисы во дворе дома Лусэро Шанвури. Женщин пустили под крышу, а сами легли под открытым небом.

Тумидус лично связался с представителем компании «TEXI» и заказал надувные матрасы с доставкой. Да, триста штук. Даже больше. Сейчас пересчитаю и скажу точно. Да, в дом господина Шанвури. Да, срочно. И посчитайте скидку за опт. Не надо, сказал представитель. Кажется, он проникся моментом. Я пришлю матрасы бесплатно. Вы только разрешите нам пользоваться слоганом: «На матрасах «TEXI» спят антисы!» Хорошо, согласился Тумидус. И картинку дайте: космос, полный ваших матрасов.

Заказ прибыл в течение часа.

– С утра начнётся, – сказал Тумидус. – Верней, продолжится. Они ведь ещё ничего не поняли. Им только кажется, что они поняли.

– Нам, – поправил Папа. – Нам кажется.

Они сидели на крыльце. Гай Октавиан Тумидус – привалясь спиной к дверному косяку; Лусэро Шанвури – привалясь спиной к Гаю Октавиану Тумидусу. Помпилианец обнимал карлика за тощие цыплячьи плечи. Карлик время от времени кивал, словно с чем-то соглашался. Силы кончились, шея не держала.

– Вам кажется.

– Нам. Ты себя что, вычёркиваешь? Нет, брат, и не надейся.

Тумидус вздохнул:

– Да уж. И не надеюсь.

– Что?

– Что?!

– Повтори!

– Повторяю: обнародование полной, необходимой и исчерпывающей информации о том, каким именно образом и с какими последствиями…

– Короче!

– …умираем мы, антисы.

– Что?!

– Господин Шанвури, вы в своём уме?!

– Нет, погодите! А каким-таким образом мы умираем?

– Да, каким?

– Молодёжь, угомонитесь. Вам слова не давали…

– Нет, я хочу знать!

– И я хочу! Вот так живёшь-живёшь, и нате…

– Придёт время, узнаете.

– Я хочу сейчас!

– И я!

– И мы!

– Баас Шанвури, это провокация. Вы же понимаете…

– Нет, а как мы умираем?!

– …что сталкиваете лбами два поколения? Им ещё рано…

– Рано?

– Поздно!

– …это колоссальный стресс. К нему надо быть готовым…

– Извините, Рахиль! Мы ко всему готовы!

– …повзрослеть, набраться жизненного опыта…

– Готовы! Думиса, ты почему молчишь?

– А я в курса́х…

– Ты уже знаешь?

– Ага. Тот ещё подарочек…

– Знал и не сказал?!

– Не сказал. Ты меня ещё благодарить будешь, что не сказал…

– Своим душеприказчиком, то есть ответственным за выполнение моей последней воли…