Генри Олди - Сын Ветра [litres]

– Там, – отзывается мальчик.

Единственный из всех, он сидит не просто так. Его поза приводит в ужас любого случайного зрителя. Конечности сплетаются в противоестественном сочетании, позвоночник рождает ассоциации с кублом змей в брачный период. Откуда-то изнутри этой живой головоломки блестит смеющийся глаз.

– Где там?

– Вон, – босая нога указывает левее. – Дальше.

– Он жив?

– Спит. Устал.

– Натху! – вмешивается кто-то. – Ты что, говоришь? Вслух?!

Мальчик пожимает плечами. В его положении это подвиг. Рудра Адинатх, Благой Владыка, знает восемьдесят четыре тысячи разнообразных асан. Этой асаны Благой Владыка не знает.

Тюльпаны цветут в долине, которую ещё недавно занимал Саркофаг – раковая опухоль, медленно пожиравшая Ойкумену. Вторя их цветению, в тёмных, прошитых искрами небесах – далеко, за верхней границей атмосферы, вокруг планеты, в ледяном беззвучии космоса – распускается тюльпан за тюльпаном, подрагивая чёрными как смоль лепестками. Корабль за кораблём выходят из РПТ-манёвра, чтобы с ходу, не тратя времени на пустую болтовню в эфире, влиться в боевые порядки эскадр.

Корветы, фрегаты, крейсеры. Линкоры. Триремы, квадриремы, гексеры. Волновые истребители. Энергоподдержка. Тяжелые эннеры класса супердредноута. Торпедные катера. Флоты Ларгитаса, Помпилии, Чайтры. Как на симуляторе Имперской военно-космической школы, при сдаче курсовой работы по стратегии и тактике обороны, убийственные жестянки готовы плюнуть друг в друга огнём, стереть противника в кварковую пыль, и нет бога, который взмахнул бы рукой и крикнул:

«Выключите симулятор!»

Любой ценой, приказало командование. Любыми средствами. Массированное военное присутствие. Исполняйте приказ.

Ну что ж, значит, любой ценой.

– От лица расы антисов Ойкумены…

– …как её чрезвычайные и полномочные представители…

– …требуем…

– Что?! – выдохнули сотни ртов.

Ожили сотни акустических линз на военных кораблях, стаями саранчи заполонивших систему Шадрувана. Эхом откликнулись динамики, встроенные в стены станции наблюдения за Саркофагом. Проснулись коммуникаторы в карманах, сумках, поясных чехлах. Эфир был забит этим «…требуем!..» под завязку, на всех мыслимых и немыслимых частотах. Эфир рвался наружу, превращаясь в звуки человеческой речи. Тотальное включение акустики без ведома её владельцев настолько поразило людей – брамайнов, помпилианцев, ларгитасцев – что сам факт требования, чего бы ни требовали антисы, не сразу был воспринят, как нечто экстраординарное. А то, что действительно было экстраординарным, и вовсе прошло мимо ушей.

«От лица расы антисов Ойкумены…»

Наверное, следовало говорить: от имени. Наверное, обращение «от лица» противоречило грамматике, дипломатии, здравому смыслу. Триста сорок пять раз наверное, и лишь одно было наверняка: раса антисов Ойкумены.

Триста сорок пять антисов вошли в систему Шадрувана. Все, сколько их ни было в Ойкумене.

– Что?! – прогремел второй выдох.

– Требуем немедленной передачи нам…

– …нашего сорасца…

– …пресловутого Натху Сандерсона, он же Натху Джутхани…

– Какого?

– Пресловутого. Ну, известного, часто упоминаемого…

– М’беки, чувак, ты и загнул…

– …вместе со всеми…

– …кого вышеупомянутый Натху Сандерсон…

– …пожелает видеть рядом с собой…

– Меня папа так звал. Когда выпороть хотел…

– Пресловутым?

– Вышеупомянутым?!

– Ага. Бывало, и хуже обзывался.

– …не причинив им никакого ущерба…

Пятились эскадры. Рушился порядок флотов. На девяти флагманах, невзирая на то, кому принадлежали эти корабли – Чайтре, Ларгитасу или Октуберану – высадились девять антисов в малых телах. Они не угрожали, не вступали в споры, не отвечали на вопросы, не отказались от предложенного чая с печеньем. Они говорили одним своим присутствием: горячий старт, и могучие линкоры превратятся в горстку праха. При первой же попытке флотов вступить в бой друг с другом – мы были там, теперь мы здесь, и вот мы снова там, а про вас и не вспомнят. Антисы не участвуют в человеческих войнах, но антисы тоже люди, у них нервы.

– …не накладывая ограничений…

– …правового либо имущественного характера…

Семнадцать антисов несли Папу Лусэро. Смерть, дурно воспитанная старуха с кремневым топором, бежала по пятам, вопила: «Стой! Куда?!» Опутывала жертву липкой паутиной, тянула вниз, на землю, какая бы земля ни подвернулась под руку. На землю, в землю, под землю, и холм сверху, чтобы не выбрался. Смерть тянула, бранилась, скалила жёлтые зубы и всё никак не могла перетянуть. То, на чём едва не надорвался коллант Гая Октавиана Тумидуса, оказалось по силам бригаде антисов. Ангелы-близнецы, сотканные из чисел, которые свет, сокол с пламенным оперением, восьмирукий великан, буйвол, акула и лев – на кораблях брамайнов включили анимационные программы, превратив прозу волновых слепков в поэзию живого мифа, и матёрые адмиралы как дети, затаив дыхание, следили за чудом: объединив усилия, пыхтя и отдуваясь, монстры-исполины тащили слепого паука-гиганта, словно внуки – обезножевшего деда.

Если это и был последний полёт Лусэро Шанвури, это всё-таки был полёт.

– Сэр, для вас сообщение с планеты!

Чернокожий, бритый наголо гигант оторвался от картины на обзорнике. Плечи циркового борца, золотая цепь на бычьей шее, малиновая рубаха-разлетайка завязана на животе узлом – больше всего антис Бабаджайд Азикиве смахивал на средней руки рэкетира, собирающего дань со злачных окраин Хунгакампы. Прозвище Носорог приросло к нему как родное.

– Мне? Валяй, сообщай.

Обращение «сэр» пришлось Бабаджайду по душе.

– Ну, не вам лично, – смешался молоденький мичман. – Всем вам, антисам.

– Что ты телишься? Зачитывай.

– С нами связались с Шадрувана, с исследовательской станции. Антис… Ну, мальчик, о котором говорили ваши, Натху Сандерсон…

– Что с пацаном?

– Всё в порядке. Он там, на планете.

– Красавчик! С меня выпивка, кекс.

– И его отец, Гюнтер Сандерсон, и йогин…

– Все мудрецы в одном тазу? Хорошие вести!

Сверкнув бриллиантовыми скайсами [21] Украшения на зубах. , Носорог расплылся в ослепительной улыбке. В порыве дружелюбия он хлопнул мичмана по плечу, едва не вколотив беднягу по пояс в термосиловый пол.

– Беги, кекс. Передай им: пусть летят сюда, к нам!

– Сэр…

– Встретим, как родных!

– Сэр, они не хотят!

– Не понял. В смысле – не хотят?!

– Не хотят взлетать. Сказали: валятся с ног от усталости. Если что, спускайтесь к ним сами.

– Что, так и сказали?!

– Ага, – не по уставу откликнулся мичман.

– Это Натху так сказал?