All Flesh is Grass

Я остановился, и Сара — рядом со мной. За нами, замедляя ход, семенили лошадки. Когда бряцанье их полозьев стихло, я услышал тихую мелодию. Она уже давно звучала, только я не обращал на нее внимания, потому что она сливалась с лошадиным цоканьем. But the hobbies were standing silent now and the crooning still kept on and when I swung around I saw it came from Smith. He was sitting in the saddle, rocking gently back and forth and he was making these cooing sounds like a happy baby. Но теперь лошадки угомонились, а мелодия все не смолкала. Я огляделся и понял, что не кто иной как Смит, слегка раскачиваясь в седле, словно дитя, мурлыкает что-то себе под нос. I was standing there and saying nothing when Sara said, “Well, go ahead and say it.” Я стоял спокойно и ничего не говорил. “I haven't said a thing,” I told her, “and I won't say anything. But if he doesn't shut his trap, I'll rig a muzzle for him.” Но Сара спросила: — Вы что-то хотите сказать? — Я еще ничего не говорил и не собираюсь, — ответил я. — Но если он не прекратит, я заткну ему глотку. “It's only happiness,” said Tuck. “Surely, captain, you can't complain at a little happiness. We are getting very close, it seems, to the creature that has been talking with him all these years and he's almost beside himself with an inner happiness.” — Он поет от счастья, — объяснил Тэкк. — Не сомневаюсь, капитан, вы не против, если кто-нибудь счастлив. Похоже, мы приблизились к тому существу, которое взывало к нему на протяжении многих лет, и сейчас счастье переполняет его. Smith paid no attention to what was going on. He just sat humped there on the hobby, crooning to himself like a half-wit baby. Смит никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему сидел верхом, напевая песенку, подобно неразумному ребенку. “Let's get on,” I said. I had been ready to call a halt so we could rest and have a bite to eat, but for some reason this didn't seem to be the place for it. Although maybe that wasn't it at all-maybe I wanted to get going so that the sound of the hobbies” rockers would drown out that sound of crooning. — Едем дальше! — скомандовал я. Конечно, надо было бы остановиться — отдохнуть и перекусить, но мне казалось, что это место не подходит для привала. Хотя, может быть, оно и было вполне подходящим — но мне хотелось двигаться вперед, чтобы звяканье лошадиных полозьев заглушило песню Смита. I expected Sara might protest that I was driving everyone too hard, that it was time to take a rest, but she fell into step beside me and we went on down the street without a word from her. Я предполагал, что Сара не согласится и заявит, что я держу их всех в черном теле, но она безмолвно пристроилась за мной, и мы продолжили путь. The tree that stood at the end of the street kept getting bigger all the time, or seemed to be getting bigger. It was only, of course, that as we drew closer to it, we began to get a better perspective of it. Дерево в конце улицы становилось все выше и выше. Возможно, так только казалось, потому что, по мере приближения мы могли лучше его рассмотреть. Finally we could see that it stood a little distance beyond where the street came to an end and that it seemed to be twice as tall, perhaps more than twice as tall, as the buildings that stood on either side of the street. В конце концов мы увидели, что оно растет чуть в стороне от того места, где кончается улица. Оно было минимум в два раза выше зданий, стоящих по обеим сторонам улицы. And that meant twice as tall as any of the buildings in the city, for the buildings here were as tall as any we'd seen in the center of the city. И это означало, что оно было в два раза выше любого здания в городе, потому что дома, расположенные вокруг нас, были выше зданий, находящихся в городском центре. The sun was slanting toward the west when we finally reached the end of the street, and it really was the end. The city stopped, just like that, and open country lay beyond, a red and yellow land, not exactly desert, but very close to it, a land with buttes and the far-off blue of mountain ranges and here and there the trees. Солнце клонилось к западу, когда мы дошли до конца улицы. Улица действительно обрывалась в этом месте. Город тоже закончился, и перед нами простирались его окрестности, красно-желтая земля — не пустыня, но похожая на нее, — край одиноких холмов, голубых горных цепей, деревьев, растущих поодаль друг от друга. There was other vegetation, little scrubby stuff, but the only thing that reached any height were those monstrous trees. Only the one of them was close, perhaps three miles or so away, although it was hard, admittedly, to judge its distance. Виднелась и другая растительность — невысокие кусты то тут то там, — но в глаза бросались только эти огромные деревья. Лишь одно из них росло близко — около трех миль — от нас, но, признаться, определить расстояние было не просто. The street ended and a trail went on as a continuation of it-not a road, but a trail that over many years had been worn down a couple of feet or so into the very soil. It went winding out, twisting and turning, into that red and yellow land. Улица завершалась и переходила в тропинку — не в дорогу, а именно в тропинку, вытоптанную за много лет. Кружась, изгибаясь и поворачивая, она пролегала через красно-желтую землю. A mile or so beyond the city stood a single building, not as massive as the buildings that made up the city, but still good-sized. It was not like the buildings of the city, not just one huge rectangular mass. Rather, it was a frothy sort of thing, but solid and without any foolishness about its frothiness. В миле от города я заметил отдельно стоящее здание, не такое массивное, как в городе, но все равно очень высокое. В отличие от городских домов, оно не напоминало огромную прямоугольную глыбу. Оно казалось и легким — но никак не легкомысленным, — и прочным. It was built of some kind of red material and that alone was enough to set it out from the whiteness of the buildings in the city. It had spires and towers and what seemed to be windows, high up, and a huge ramp sprang up to three mighty doors that stood open on its front. Его построили из какого-то красного материала, и уже это отличало его от белых городских зданий. Его украшали шпили, башни, высокие окна, а к трем распахнутым дверям в центре дома вел высокий пандус. “Captain Ross,” said Sara, “perhaps we should call a halt. It's been a long, hard day.” — Капитан Росс, — сказала Сара, — не устроить ли нам привал? У нас был долгий тяжелый день. Maybe she expected that I would argue with her, but I didn't. It had been a long, hard day and it was time to call a halt. I should have done it sooner, perhaps, but I had felt an itch to get out of the city, if that were possible. Она, наверно, ожидала, что я начну спорить, но я не стал. У нас действительно был долгий тяжелый день, и пора было устраивать привал. Следовало сделать это раньше, подумал я, но мне до смерти хотелось выйти из города. We'd been marching steadily for eight hours or more and the sun still was only a little better than halfway down the western sky. There still would be several hours of light, but we'd done enough for one day. The days must run long here, I told myself. Мы были на ногах в течение восьми часов, а солнце только-только начало склоняться к западной части неба. Стемнеет еще не скоро, но с нас достаточно. Световой день длится здесь целую вечность. “Over by the building,” I suggested. “After we set up camp, we can have a look at it.” — К дому! — предложил я. — Мы разобьем лагерь и осмотрим здание. She nodded and we started out again. Smith still was crooning, but you could only hear the crooning in between the creaking sounds made by the rockers of the hobbies. If he kept it up once we set up camp, I'd be hard put to keep from belting him into at least a semblance of silence. To let him keep on with that silly sound was more than a man should have to stand. Сара кивнула, и мы снова тронулись. Смит все еще напевал свою песенку, но ее было чуть слышно сквозь лязганье полозьев. Если он будет продолжать и в лагере, подумал я, мне будет трудно удержаться, чтобы не вынудить его замолчать. Позволить ему и дальше издавать эти идиотские звуки — выше моих сил. Читать дальше