All Flesh is Grass

I was ready to let it go at that. He had done his grousing. He'd got it off his chest. He had had his say. It must have been humiliating, even for a jerk like Tuck, when I took over from him and he had something coming. He had a right to take it out on me if it helped him any. Я был готов стерпеть его слова. Монах побрюзжал вволю. Он высказался и облегчил душу. Даже такой ничтожный человечишка, как Тэкк, имеет право почувствовать себя оскорбленным, когда его останавливают на полдороге. Пускай монах обливает меня помоями, если от этого ему легче. I struggled off the boulder to my feet. Я с трудом поднялся с камня. “Tuck,” I said, “I wonder if you'll take over now. I need to ride a while.” — Тэкк, — сказал я, — я бы попросил вас сойти с лошади. Мне необходимо двигаться верхом. He got down off Dobbin and as I moved up to mount we came face to face. The hatred still was there, a more terrible hatred, it seemed to me, than had been in his face before. His thin lips scarcely moved and he said, almost in a whisper, Он спешился, и пока я пытался усесться в седло, мы оказались лицом к лицу. Его взгляд все еще был полон ненависти, даже более сильной, чем раньше. Едва шевеля тонкими губами, он прошептал: “I'll outlast you, Ross. I'll be alive when you're long dead. This planet will give you what you've been asking for all your entire life.” — Я переживу тебя, Росс! Ты сдохнешь, а я останусь жив! На этой планете тебе воздастся по заслугам. I didn't have too much strength left, but I had enough to grab him by an arm and fling him out, sprawling, into the dusty trail. He dropped the doll and groveled, on his hands and knees, picking it up. Я был еще слаб, но во мне осталось достаточно силы, чтобы схватить его и отбросить — он распластался в пыли. Кукла выпала у него из рук, и Тэкк, ползая на четвереньках, старался поднять ее. I hung onto the saddle to keep from falling down. “Now lead out,” I told him. “And, so help me Christ, you do one more stupid thing and I'll get down and beat you to a pulp.” Я ухватился за седло, чтобы не упасть. — А теперь веди нас вперед, — приказал я. — И видит Бог, если ты вновь дашь маху, я спущусь и сделаю из тебя котлету. TEN 10 The trail wound across the arid land, crossing flats of sand and little pools of cracked, dried mud where weeks or months, or maybe even years before, rainwater had collected. Тропа извивалась по поверхности иссушенной земли, пересекая песчаные дюны и растрескавшиеся низины, которые недели и месяцы, а может быть, даже и годы назад заполнялись дождевой водой. It climbed broken, shattered ridges, angling around grotesque land formations. It wended its way around dome-shaped buttes. Она карабкалась по изломанным, осыпающимся склонам, возвышающимся среди нелепых нагромождений земли, огибала шарообразные валуны. The land stayed red and yellow and sometimes black where ledges of glassy volcanic stone cropped out. Far ahead, sometimes seen, sometimes fading in the horizon blueness, lay a smudge of purple that I thought were mountains, but could not be sure. Грунт повсюду был красным и желтоватым, и только кое-где выделялись гладкие черные пятна в местах выхода на поверхность вулканической породы. Далеко впереди, иногда видимая глазу, а иногда сливающаяся с голубизной горизонта, возникала отсвечивающая пурпуром линия, которую можно было принять за горную гряду. The vegetation continued sparse-little bushes that crouched close against the ground, the sprawling thorn that ran along the surface. The sun blazed down out of a cloudless sky, but it was not hot, just pleasantly warm. The sun, I was sure, was smaller and fainter than the sun of Earth-either that, or the planet lay a greater distance from it. Растительность представляла собой редкий низкорослый кустарник, прижавшийся к земле, с торчащими то там, то здесь колючками. На безоблачном небе продолжало ослепительно сиять солнце, но жара по-прежнему не наступала — было все так же тепло и приятно. Солнце, наверное, было меньшего размера и не таким ярким, как наше земное, либо планета находилась от него на большем расстоянии. On some of the higher ridges were little, cone-shaped houses of stone, or at least structures that looked like houses. As if someone or something had needed temporary shelter or protection and had gathered up flat slabs of stone, which lay about the ridges, and had constructed a flimsy barrier. На высоких склонах возвышались куполообразные каменные здания или, по крайней мере, какие-то сооружения, напоминавшие дома. Как будто кому-то срочно понадобилось временное убежище, и он, набрав плоских камней, которыми были усыпаны окрестные склоны, сложил эти хрупкие пирамиды. The stones were laid up dry, with no mortar, piled one atop another. Some of the structures still stood much as their builders must have left them, in many of the others stones had fallen out of place, and in still others the entire structure had collapsed and lay in fallen heaps. Камни были незатейливо нагромождены один на другой, причем, видимо, не скреплены раствором. Некоторые сооружения хорошо сохранились, в других часть камней осыпалась, а встречались и такие, что совсем развалились и лежали бесформенной грудой. And there were the trees. They loomed in all directions, each one standing alone and lordly in its loneliness and each of them several miles from any other. We came close to none of them. Были также и деревья. Они поднимались со всех сторон и каждое из них тянулось вверх в горделивом одиночестве, отделенное от соседних пространством в несколько миль. Мы не приближались ни к одному из них. There was no life, or none that showed itself. The land ran on and on, motionless and set. There was no wind. Не было ни одного признака жизни. Кругом простиралась лишь земля — застывшая и неподвижная. Не было даже ветра. I used both hands to hang onto the saddle and continually I fought against falling down into the darkness that stole upon me every time I forgot to fight it back. Я держался обеими руками за луку седла, чтобы сохранить равновесие и все время боролся с искушением провалиться в зияющую темноту, которая наплывала на глаза, как только я переставал ей сопротивляться. — Все в порядке? — спросила Сара. “You all right?” asked Sara. I don't remember answering her. I was busy hanging on to the saddle and fighting back the darkness. Я даже не помню, ответил ли я ей, настолько я был поглощен стараниями не выпасть из седла и одолеть темноту. We stopped at noon. I don't remember eating, although I suppose I did. I do remember one thing. Мы остановились на привал в полдень. Не помню, ели мы или нет, хотя полагаю, что ели. Хорошо помню одно. We had stopped in a rugged badlands area below one of the ridges and I was propped up against a wall of earth, so that I was looking at another wall of earth and the wall, Мы расположились на участке бесплодной земли под одним из склонов, и я сидел, прислонившись к земляной стене, перед моими глазами находилась другая такая же стена, I saw, was distinctly stratified with various strata of different thicknesses, some of them no more than a few inches deep while others would have been four or five feet, and each of them a distinctive color. и я заметил, что она была образована отчетливо проступающими слоями обнаженной породы различной плотности. Некоторые слои были глубиной не более нескольких дюймов, другие — не менее четырех-пяти футов, и каждый из них имел свой неповторимый оттенок. As I looked at the strata I began to sense the time which each one represented. По мере того, как я разглядывал эти слои, я постепенно начинал осознавать смысл исторических эпох, которые каждый из них представлял. I tried to turn it off, for with this recognition was associated a most unrestful feeling, as if I were stretching all my faculties to a straining point, as if I were using all my energy and strength to drive deeper into this sense of time which the wall of earth invoked. Я пытался переключиться на что-нибудь другое, так как с этими мыслями возникало тревожное ощущение причастности к великой тайне. Казалось, я, подвластный чьей-то посторонней воле, сосредотачиваю все свои способности, концентрирую свою энергию и духовные силы на глубоком проникновении в суть времени, которое на моих глазах воскрешает стена. Читать дальше