Владимир Забудский - Путь к звёздам

— Саша, пожалуйста, не волнуйся так, — произнесла она несчастным голосом, по интонациям которого всё стало окончательно ясно. — Обещай мне не нервничать, хорошо?

— Господи, Джилл, — тщетно пытаясь унять дрожь, замогильным голосом прошептала Саша. — Это прионы, да? Бессонница, галлюцинации — всё это из-за них?

Её вопрос был риторическим. Ведь она знала ответ. Знала его подсознательно с той самой ночи двенадцатидневной давности, когда к ней явился призрак матери, а сон пришел лишь после снотворного. Но лишь сейчас, когда её собственные уста произнесли вслух запретное слово, пугающая и неотвратимая суть происходящего навалилась на неё всей своей тяжестью, раздавив, как подошва ботинка давит навозного жука.

— Мы не можем этого утверждать, Саша. Требуется дополнительное, более глубокое исследование на специальном оборудовании, которого у нас тут нет.

— Джилл, я знаю, что это правда. Я это почувствовала. Это FFI, да?

Даже в такой ситуации ей хотелось оставаться сильной. Всю жизнь она воспитывала и закаляла свой характер. Но сейчас, словно пронзённая насквозь копьём, она могла лишь сидеть с безвольно приоткрытым ртом и таращиться в никуда пустым взглядом выброшенной на берег рыбины. Её голос звучал растерянно, испуганно, жалко.

Джилл никогда ещё не видела подругу в таком состоянии. Осознав, насколько та сейчас нуждается в её поддержке, она с огромным трудом сумела взять себя в руки, и начать вести себя, как подобает профессионалу.

— Мы не будем делать преждевременных выводов! Я немедленно отправлю данные этого исследования в несколько ведущих институтов для дополнительной проверки…

До этого момента Саша сидела, словно громом пораженная, не в силах постичь всю глубину и значение открывшейся ей новости. Но едва Джилл произнесла слово «отправлю», как мозг Саши вдруг заработал с удвоенной скоростью, словно загрузнувший в грязи внедорожник, выбравшийся из своей ловушки на полном газу.

— О, Боже, нет! Джилл, подожди! Не делай этого! Умоляю! — вскричала она, отчаянным жестом умоляюще протянув руку к подруге.

— Саша, пожалуйста, постарайся успокоиться, — невольно сделав шаг назад, сказала Джилл.

Индуска говорила мягко и успокаивающе, глядя на подругу с состраданием и опаской, как могут смотреть на близкого человека, который из-за стресса и горя утратил рассудок. Тёрнер осознала, что у неё есть считанные секунды, чтобы реализовать свой последний шанс повлиять на происходящие дальше события. И эта мысль внезапно сделала её голос твёрдым, а мысли — стройными и чёткими, словно её сознание, ощутив признаки опасности, переключилось в боевой режим. Именно так и должен реагировать на угрозы капитан корабля.

Присев на краешек крышки AMEC, она проникновенно уставилась на подругу и молвила:

— Прошу, Джилл. Просто послушай меня. У меня не истерика. Я всё ещё соображаю, что говорю. Я всё ещё нормальная. И психологический тест, который мы обязательно проведём после этого разговора, это подтвердит. Но вначале обещай, что выслушаешь меня, прежде чем делать что-либо или передавать куда-либо данные этого исследования. Хорошо? Просто выслушай.

— Ладно.

Резко выдохнув (это помогло окончательно привести пульс в стабильное состояние, хотя он и остался ускоренным, как у бегуна), Саша выбралась из кокона AMEC и ровным шагом подошла к окну, из которого была видна зелёная сельва, окружающая космодром.

— Дай мне минутку.

Некоторое время она стояла у окна и напряженно думала, прежде чем повернуться и изречь:

— Джилл, мы с тобой обе понимаем, что у меня появились первые симптомы FFI. Да, нужны дополнительные исследования, чтобы официально поставить мне это диагноз. Но мы понимаем, что это — всего лишь формальность. FFI — доминантно-наследуемое заболевание, которое передаётся ребёнку с вероятностью в 50 %. Я всегда знала, что подвержена этому риску. К сожалению, я в этой лотерее проиграла. Паршивая новость для меня. Но это не значит, что я неспособна рассуждать о случившемся с холодной головой. Все эти две недели я догадывалась об истинной причине своей бессонницы, хоть и запрещала себе думать о ней. Подсознательно я успела подготовиться к этому моменту. Заранее его пережить.

Выдержав паузу, и вновь смело посмотрев в глаза подруге, сама удивляясь тому, каким ровным и уверенным звучит её голос, она продолжила:

— Я умру, Джилл.

— Саша…

— Прошу, не перебивай меня. Это случится в любом случае, вне зависимости от любых слов утешения. Прионные заболевания неизлечимы. Как только мне будет поставлен этот диагноз, я немедленно буду исключена из состава экспедиции. Затем я окажусь в больнице, где и пробуду остаток своих дней: если захочу — ускоряя разрушение своего мозга с помощью агрессивных экспериментальных препаратов и методик лечения; а если не решусь на это — медленно угасая в хосписе под транквилизаторами и седативными препаратами, так же, как моя мать. Так произойдёт, если ты сделаешь то, что ты должна сделать. И ты имеешь на это полное право. А я не имею права просить тебя об ином. Но я всё же прошу.

— Саша, я не могу…

— Давай рассуждать логически, ладно? — мягко перебив её, решительно продолжила Саша. — FFI никогда не развивается с молниеносной быстротой. Проходит от нескольких месяцев до пары лет с момента появления первых симптомов до терминальной стадии. Моя мама угасала девять месяцев. Причём лишь последнюю треть этого срока была полностью недееспособной. Что касается первой трети, то она могла сравнительно нормально спать под воздействием снотворного и полностью контролировала свои действия. Всё это есть в медицинских файлах, ты можешь сама в этом убедиться. А теперь давай подумаем вот о чём. До старта корабля осталось двое суток. После старта пройдёт, по плану, шестнадцать суток до момента, когда я, последней из членов экипажа, погружусь в криосон. К этому моменту я всё ещё останусь совершенно нормальной. При температуре же в почти -200 градусов по Цельсию прионы в моём мозгу не смогут развиваться. Всё время, пока я буду погружена в криосон, болезнь не будет прогрессировать. Так что я смогу благополучно достичь Земли-2 вместе с кораблём, если нашей экспедиции будет сопутствовать удача. И успею ещё взглянуть на неё, прежде чем случится неминуемое.

— Саша, ты должна понять, что руководство не допустит этого, — попробовала образумить её Джилл.

— Я это понимаю, — кивнула она, решительно шагнув к подруге и взяв её за руку. — Поэтому я и обращаюсь не к руководству, а к тебе.

Джиллиана Капур несколько раз недоверчиво моргнула, прежде чем нахмуриться и высвободить руку из тёплой Сашиной ладони. Посмотрев в глаза подруге с пониманием и жалостью, под которыми, тем не менее, скрывалась твёрдая решительность, Джилл отрицательно покачала головой.