Франсуа Баранже - Спаситель мира [litres]

Внезапно острая боль пронзила ребра Клоринды и как пожар распространилась по всей нервной системе. Отвлекшись на святилище, она на мгновение забыла о бое, и этого мгновения хватило, чтобы копье атамида ударило ее в левый бок, пробив несколько семтаковых пластин и войдя в плоть. Закричав и от боли, и от ярости, она вскинула арбалет автоматическим движением, выработанным годами бесконечных выматывающих тренировок, и выпустила разряд Т-фарад в воина-атамида в момент, когда тот уже бросился на нее. Голова существа взорвалась, осыпав все вокруг органическими ошметками.

На паперти перед ней остались десятка три атамидов, готовых дорого продать свою жизнь. Они сбились в плотную группу. Прекрасно понимая, что ее действия напрочь лишены всякой эстетичности, Клоринда ни секунды не медлила. Она активировала две последние фугасные ракеты. Маленькие круглые створки, расположенные на левом плече ее «Вейнер-Никова», разошлись с сухим щелчком. Она прицелилась прямо в группу. Как всегда, толчок при воспламенении заставил ее развернуться на четверть влево. Обе ракеты одновременно взорвались, мгновенно убив как минимум две дюжины атамидов. Разодранные куски тел попадали прямо рядом с ней, и в это время следовавшие за нею солдаты наконец-то добрались до вершины и рассеялись по эспланаде.

Последние воины-атамиды были убиты. Все закончилось меньше чем за минуту.

И тут Клоринда поняла, что только что сбылась мечта, которую она так долго лелеяла. Она оказалась у святилища первой. И даже если не она убила последнего атамида, это уже не меняет дела.

Тогда она повернулась и наклонилась над парапетом, ограждающим паперть. Ей хватило секунды, чтобы найти того, кого она искала в толпе собравшихся внизу солдат: знаменосца НХИ.

Она втянула шлем – заодно наслаждаясь относительной свежестью прохладного воздуха, проникающего в лишенный терморегуляции экзоскелет, – и, чтобы привлечь внимание молодого новобранца, свистнула так громко, как только могла, а затем приказала ему бросить ей длинное полотнище, которое тот держал в руках. На знаменосце была простая боевая броня без механических усилителей, так что ему не удалось добросить знамя до метавоительницы. Стяг упал к подножию стены, где его подобрал другой солдат. Тому, опытному воину, оказалось достаточно одного взгляда на Клоринду, чтобы понять, чего она хочет. Он покачал головой, даже не пытаясь скрыть своего отношения к такому поведению, но сердитая молодая женщина, которая ждала наверху, была старше его по званию. Поэтому он подчинился и бросил ей знамя на древке. Наконец-то знамя было у Клоринды. Она тут же вспрыгнула на парапет, чтобы оказаться над всей сценой, и принялась как можно выше размахивать стягом, изо всех сил крича:

– Столица пала! Могила Христа освобождена от неверных! Слава Сыну Божьему! Слава Всевышнему!

Ей ответил многоголосый вопль, от которого задрожали стены города. Все эти люди, прибывшие сюда из такой дали, чтобы исполнить свой долг перед Богом, плакали и обнимались от радости, потому что совершили сегодня подвиг, который навсегда останется в памяти.

По другую сторону возвышенности, на какое-то мгновение заглушив крики, раздались мощные взрывы. Самолеты-перехватчики продолжали бомбить улицы, по которым атамиды бежали из города.

Позабывшую о терзающей ее сильной боли Клоринду охватила радостная дрожь; воительница, как струна, завибрировала в унисон с бурно приветствующей ее толпой. Она убрала шлем, и все видели ее сияющее лицо. Длинные кудри выбились из экзоскелета и теперь развевались на ветру в том же ритме, что знамя НХИ. Она ждала этого мгновения всю жизнь. То, что она почувствовала в момент победы в Испытании, не шло ни в какое сравнение с ее нынешним восторгом.

И вдруг словно серый полог упал на все вокруг: Клоринда подумала о Танкреде. Мысли о нем завладели ею с такой силой и внезапностью, что она перестала размахивать знаменем. Этот миг мог бы стать идеальным, если бы Танкред все не испортил тем, что произошло всего четыре дня назад. При воспоминании об их последней мучительной встрече волна ярости затопила ее разум.

– Пошел он к дьяволу! Он предал и меня, и всех своих!

Она крикнула это во весь голос. В оглушительном шуме ликующей толпы ее услышали только стоящие рядом солдаты и с недоумением уставились на нее.

Молодую женщину раздирали противоречивые чувства. Несовместимость нынешней радости и горя разлуки была нестерпима.

В этот момент адскую круговерть ее мыслей прервал раздавшийся в наушниках голос: «Амазонка ди Северо! Приоритетное сообщение! Категорически запрещено проникать в святилище. Повторяю, категорически запрещено проникать в святилище под угрозой сурового наказания. Приказ исходит непосредственно от Генерального штаба. Силы специального назначения установят защитное оцепление, они уже на подходе. В ожидании старшего офицера примите меры, чтобы данный приказ был исполнен всеми войсками, находящимися на месте. Выполнять!»

Итальянка была разочарована. Она-то рассчитывала, что станет одной из первых, кто увидит святая святых, а ей из каких-то непонятных соображений помешали. И в то же время она с облегчением приняла приказ проследить за исполнением, потому что он позволит ей отвлечься от своих мыслей. Тем лучше, если ей есть чем заняться. Тем меньше она будет копаться в своей голове.

Широким жестом она бросила знамя над толпой. Выписывая изящные извивы, длинное вышитое полотнище с символами НХИ медленно покружилось в воздухе, прежде чем упасть среди солдат, которые принялись вырывать его друг у друга. Клоринда спрыгнула с парапета и направилась к святилищу, решительно настроенная не дать никому туда проникнуть.

Но вопреки всем ее надеждам, как она ни орала на перевозбужденных солдат, это не помогало изгнать из мыслей преследующий ее образ.

Прямо перед ним, на экране, была Клоринда. Танкред не мог отвести от нее глаз.

Когда они вслед за Сильвио, прибежавшим предупредить их, вместе с Паскалем и Альбериком вошли в Котелок, им с трудом удалось пробраться к центральному пульту сквозь толпу бесшипников, которая, разрастаясь, теснилась со всех сторон, чтобы своими глазами увидеть исторический момент. В помещение уже набилось человек тридцать-сорок, и больше оно вместить не могло. Чтобы их пропустили, Альберик был вынужден напомнить о своем статусе команданте.

Многочисленные информационные панели, которые позволяли воспроизводить изображение с монитора центрального пульта, показывали одно и то же: повторяющийся раз за разом специальный выпуск Интра. Он состоял в основном из наспех смонтированных кадров, снятых с натуры и чередующих ожесточенные уличные бои, запечатленные камерами экзоскелетов или полевыми репортерами, аэросъемку столицы, над которой поднимались гигантские столбы дыма, интервью с генералами, которых журналистам удалось отловить у входа в ставку (и кто не отказался давать комментарии), и с коммандос специальных подразделений в черных мундирах, занятых тем, что устанавливали оцепление вокруг святилища, а также трупы атамидов, на которых срывали зло возбужденные солдаты. Закадровый голос журналиста, за неимением точной информации пересказывавшего без особых подробностей события последних часов, постоянно повторял: могила Христа освобождена, с этого момента девятый крестовый поход достиг своей главной цели, и так далее.