Джек Уильямсон - Рождение новой республики

— Выходит, у тебя есть формулы доктора Вардона и чертежи?

— Точно. Изобретение, которое Гарднер пытался купить, когда вы приехали ко мне. Конечно, я не могу носить такую вещь с собой. Шпионы Металлов шли по моему следу в течение многих лет — они убили бы меня, если бы смогли без меня получить бумаги. Отец отдал их матери, когда отправился строить суда для «Транко». Я была ребенком, тогда. Отец знал, что ведет опасную игру. Он предупредил мою мать. Она убегала, когда… когда… это случилось. Она спрятала документы… Шпионы охотились за нами. Металлы знали, что, если бы они смогли получить эту тайну, она сделала бы их самой сильной корпорацией в мире. Мы были бедны. Мы вынуждены были скитаться из города в город, со шпионами на хвосте. Мы должны были брать вымышленные имена, жить в нищих арендуемых квартирах, работать за нашу пищу. Когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять, мать рассказала мне все, рассказала, где хранятся документы. И она сказала, что было бы более безопасно, если бы мы не были вместе. Она поместила меня в школу-интернат и ушла. Она регулярно посылала мне деньги — должно быть, работала как раб ради них. Мне было двенадцать лет, когда они поймали ее. Ей удалось послать мне прощальное сообщение и все свои сбережения. Она приказала мне перебраться на Луну, там мне было бы более безопасно. Я не знаю, что они сделали с ней, она умерла в тюрьме… А на Луне, в Теофиле… — Она улыбнулась сквозь слезы, наполняющие до краев ее задумчивые глаза.

— Я нашел тебя, — вставил я.

— И потому что ты следовал за мной всюду, я предполагала, что ты — шпион. Я не могла доверять своему сердцу. Именно поэтому я уехала. И затем, несколько дней назад, ты пришел с Гарднером, и я поняла…

Её синие глаза блестели от слез. Мое сердце бешено билось, и я прижал ее к себе. Несколько позже она сказала:

— Но тайна… Я должна сказать тебе, где найти отчеты отца.

— Но Луна не сможет заплатить!

— Я дарю их тебе, Джон.

— О! Но ты не должна…

— Это проклятие для моей семьи… И, вероятно, никогда не принесло никакого прока мне. Моя мать запечатала бумаги в алюминиевом контейнере и полетела с ними к острову Тобаго в Вест-Индии, недалеко от Южноамериканского побережья. Прошли годы, прежде чем она рассказала мне, где они были скрыты, но я могу все еще услышать ее слова: «Есть скала с башенкой, как шпиль церкви, с большим круглым валуном рядом. Они в море, у конца северо-восточного мыса. Цилиндр спрятан между ними, на мелководье, приблизительно на глубине в одну морскую сажень при отливе». Это — все, что я помню, но ты сумеешь найти его. Теперь повтори то, что я тебе рассказала.

Я повторил.

— Я уверен, что мы сможем найти место. У Доэна есть карты. И если мы победим, то тебе заплатят…

Она остановила меня поцелуем.

Через мгновение она нажала кнопку, включив несущие вертолетные винты. Небольшая машина поднялась в воздух с глади спокойного моря, и несколько минут спустя мы снова скользили к северу, высоко в теплом синем небе. Мы говорили о многом, но не о том, о чем мы думали больше всего… не о том, что через несколько дней я должен возвратиться на Луну.

Вернувшись домой, в наше временное пристанище, я обнаружил там возвратившегося из Чикаго Гарднера. Горела лампа, старик склонился над разложенными по столу бумагами. Он встал и приветствовал меня с улыбкой.

— И кто был другом, которого вы отправились повидать? — полюбопытствовал я.

— Лафоллетт. Глава Чикагской ветви «Транко».

— Я помню. Мы встретили его на днях.

— Он был моим другом в течение многих лет. У нас была восхитительная встреча. И его сердце с нами.

— Он будет в состоянии помочь Луне?

— Хотел бы. Он достаточно богат. В этом отношении и Льюис мог бы подкинуть деньжат. Но, кажется, нет никакого способа наладить поставки и доставку людей на Луну. Если бы у нас было еще несколько судов…

Он не закончил фразу, уставившись на бумаги.

— И завтра ночью Доэн прибывает, — сказал я, внезапно потрясенный близостью отлета.

— Угу. И нам повезет, если мы ускользнем без осложнений. Весь мир знает, что мы здесь, к этому времени, конечно. И шпионы Металлов у нас на хвосте, несмотря на защиту Транко.

— Значит, за нами наблюдают?

— В этой комнате было двое, когда я вошел, — сказал он мрачно. — Они как раз выходили отсюда через окно. Не думаю, что это были сантехники.

— Вы уведомили чиновников?

— Думаю, нет смысла. Мы находимся под защитой «Транко». Устроив бучу, можно лишь ускорить неприятности. Мы должны улететь завтра ночью.

А потом я рассказал ему о подарке Лероды. Он был рад, но намного меньше удивлен, чем я ожидал. Он скоро приступил к работе и все еще работал, когда я поздно ночью лёг спать.

В последний день Лерода и я были вместе все время. Мы пытались лихорадочно развлекаться, чтобы забыться. Но час расставания нависал над нами, точно злой рок. Большой концерт и острые ощущения от гонки ракет были не в состоянии отвлечь нас от пугающей действительности.

В сумраке мы нервно съели небольшой обед, а затем гуляли в залитом лунным светом и выглядящем садом мире, мире моих предков, мире, который вел со мной войну. И какое-то время мы сидели на мшистой каменной скамье, пытаясь впитать прохладный соленый бриз с моря и серебряное сияние, которое окружало нас. Но я не мог наслаждаться мгновением; какая-то сила заставляла меня метаться, словно тигр в клетке. Лерода, казалось, разделяла мою неугомонность, и мы долго и бесцельно бродили по улицам, взявшись за руки.

Я должен был встретить Гарднера на берегу в полночь, только после того, как луна опустится за горизонт. Мы должны были ждать Доэна в темноте. Время расставания настало. Небольшой холод уже ощущался в саду, и свежий воздух и слегка пах цветами земли. Тысячи звезд слабо мерцали выше, и месяц был только чуть выше западного горизонта, красный и колеблющийся в тяжелом воздухе. Лерода прижалась ко мне.

— До свидания, Джон. Буду молиться, чтобы ты вернулся.

— Я вернусь, — начал я, но странный спазм сдавил мое горло так, что я не мог продолжить.

Я положил руки на ее белые плечи, привлекая ее к себе. Ее глаза сияли в темноте, и теплые губы прижались к моим. Ароматный пучок волос коснулся моей щеки. Тогда она внезапно зарыдала и вцепилась в меня. Дрожь ее хрупкого тела дала мне необычное ощущение смешанных удовольствия и боли. Тогда она резко отпрянула, сдерживая рыдания.

— Пора, — прошептала она. — Иди.

Миг я стоял там, рассеянно теребя пакетик в своей руке и уставившись на ее хрупкую фигурку. Я чувствовал опасное желание остаться, забыть войну и Луну. Если бы я не спустился к берегу, то «Орел» отбыл бы без меня. Но я знал, что Лерода никогда не простит мне такого малодушия. Едва сдерживая рыдания, она внезапно повернулась и исчезла в темной роще кустарника. Несколько минут спустя я нашел Гарднера, с портфелем в руке ждущего меня на лужайке с апельсиновыми деревьями.