Джек Уильямсон - Рождение новой республики

Вардон, это стало ясно из его отчетов, был гением, которого мир был не в состоянии признать, пока «Транко» не наняла его. Однако только на третий день нашего исследования мы нашли изодранный лист, на котором были записаны фундаментальные уравнения, на которых базируется распад золотого атома. Гарднер впал в экстаз от восхищения простотой и изяществом математических выкладок Вардона. Через несколько дней мы изучили до конца теоретическую сторону вопроса и вернулись к примечаниям гения относительно практического применения формул.

Я — неплохой чертежник, и, работая с помощью Гарднера, посвятил неделю нашего рейса созданию полных планов военного корабля, использующего открытие Вардона. Я никогда не делал ничего подобного раньше прежде; фактически, космический корабль никогда не строился вне больших верфей Металлов в Питтсбурге. Я загонял команду, изучая конструкцию «Орла». Новые суда должны были быть намного больше и мощнее, чем «Орел», который начал свою сложную карьеру на Земле прежде, чем я родился.

Согласно нашим вычислениям, оказалось, что доступная энергия должна быть по крайней мере на тридцать пять процентов больше, чем у генераторов Орлова, использующих платиновую группу, и это, мы чувствовали, даст нашим новым судам серьезное преимущество перед флотом Металлов.

После обсуждения мы остановились на сферической форме судна, взяв за основу модель, используемую начиная с древних кораблей Колона. Сфера имеет преимущество максимальной прочности и объема, с минимумом веса и внешней поверхности. Некоторые из судов, недавно построенных на Земле, были веретенообразными или цилиндрическими с коническими концами. Такой проект уменьшает сопротивление плотного воздуха Земли; но в разряженной атмосфере Луны или в вакууме космоса это скорее вредит.

Девять судов Мак Рена, которые мы сбили у Нового Бостона, были цилиндрическими.

Я надеялся, что мы сумеем совершить посадку около Теофила, поскольку я хотел увидеть отца и мать прежде, чем обязанности моего положения призовут меня на поле битвы. Но Гарднер сообщил мне, что мы должны будем прилуниться в том же месте, где оставили Луну — в диком кратере на западе от города. Он хотел войти в контакт с Уоррингтоном как можно скорее и обсудить вопрос построения флота для Луны. Некоторое секретное место должно было быть найдено, где тысячи людей могли быть собраны и снабжены пищей и материалами в течение многих месяцев.

Мягкая посадка огромного серебристого шара в плотных зарослях желтого, тернистого кустарника, внутри высокой оправы кратера прошла успешно. А несколько секунд спустя посадочная команда уже деловито укрывала корабль маскировочной сеткой. В кратере была расположена почти что деревня. Сто человек постоянно жили тут в обширных пещерах, выплавленных дезинтеграторами в стенах кратера. В стенах кратера располагались их квартиры, складские помещения и механические цеха. Тут они выращивали овощи и фрукты, обеспечивая витаминами себя и команду «Орла». И это было только одним из десятков тайных космодромов Луны.

Я провел несколько часов, выбирая безопасный путь через тернистые кусты. Меньшая сила тяжести Луны была восхитительна после того, как я почувствовал свой свинцовый вес на Земле. Через некоторое время я миновал проход в стене кратера, который был наполовину естественным узким проходом, наполовину — искусственным туннелем.

Я пристально оглядел обширную выжженную равнину в восточном направлении. Дикой, и невероятно пустынной и заброшенной выглядела она после недель, проведенных на Земле, но все же было что-то в мрачном загаре ее каменистого простора, что привлекало меня этот суровый мир был частью меня.

Теперь я увидел прыгающие красные точки далеко, на плече черного горного хребта. Я навел резкость своего карманного телескопа, и они превратились в небольшую группу селенитов . Как только они оказались рядом, я отличил старину Дженкинса, разведчика, который доставил Гарднера и меня на судно. Он скакал впереди на могучем темно-красном селените , которого он называл М-Об. Полдюжины других «лунных телят» были с ним, два из них — из более интеллектуального племени, с меньшим телом, названного Оссинэ, которые умели пользоваться дезинтегратором.

Крепкий, загорелый разведчик остановил свое воинство возле входа в ущелье, и его чудовищные друзья начали лакомиться обнажением кристаллического сланца, с несколькими кубами сахара, который Дженкинс дал им в качестве награды. Только разобравшись со своими «друзьями», разведчик спустился к нам и приветствовал меня с радостью и удивлением. Приземистый, толстый человек, с носом, большим и красным. Лицо и руки были сожжены до красно-коричневого цвета беспощадным лунным солнцем. Он имел клочковатую рыжую бороду, и когда снял свой засаленный тропический шлем, я увидел, что его взъерошенные волосы были такими же рыжими. Когда он снял шлем, поднявшись на борт «Орла», он вытаращил глаза, которые оказались голубыми и очень бледными.

Они выглядели неуместно на лице человека такой пламенной красноты, как Дженкинс, который, помимо рыжих волос и бороды, носил сильно потрепанный плащ из блестящего темно-красного бархата поверх грязной белой туники.

Его голос был низким и хриплым, поскольку в его одинокой жизни он обращался гораздо чаще к «лунным телятам», чем к людям. Он надменно шествовал по кораблю, завернувшись в ярко-красный плащ, из-под которого торчали загорелые голые голени.

Приветствовал его Доэн достаточно сердечно. Подмигнув нам, он приказал стюарду принести сифон, бутылку и стаканы. Брис, как стюард, обслужил нас четверых, а, и затем налил себе. В то время как мы только начали потягивать наши напитки, Дженкинс осушил стакан большим глотком, и продолжил потреблять виски прямо из горла бутылки, браня при этом его качество!

— Честный разведчик никогда не будет пить такой отстой, — ворчал он. — Эта городская сивуха для слабаков из больших кратеров…

Вдруг он резко выправился, отдал честь и начал возиться в своем красном плаще. Наконец, он вытащил грязный кожаный пояс. Из кармана на этом поясе он достал запечатанный конверт, который он вручил Доэну со словами, произнесенными очень выразительно:

— Послание от Уоррингтона, сэр!

Доэн разорвал открытый конверт и углубился в чтение опрятной стенографии Уоррингтона. Дженкинс попытался читать через его плечо, но, судя по перекосившемуся от раздражения лицу старого разведчика, он не понимал систему стенографии. Наблюдая лицо молодого космического капитана, я видел, что пристальный интерес перерос в серьезное беспокойство. Он прочитал сообщение дважды и, мрачно посмотрев на нас, объявил: