Джек Уильямсон - Рождение новой республики

Были тут мужчины и женщины, богатые и бедные, носящие драгоценности или одетые в тряпье. Все были вместе теперь, все стали равны. Я видел прекрасных женщин из высшего общества в разноцветных платьях, иногда под командой оборванных грязных командиров, которые были похожи на нищих. Организовали около сотни таких групп, вооруженных стремянками, сварочными аппаратами, воздушными щитами, рельсами и скобами, листами металла и стекла. Оружие было в руках регулярных войск; гражданские должны были затыкать пробоины в крыше, ликвидируя утечку воздуха. Я был частью этого действа, одержимый общим порывом, но внезапная ослепительная вспышка на расстоянии в пятьдесят ярдов вывела меня из строя. Сотрясение от взрыва было потрясающим. Ошеломленный и оглушенный, я отлетел в кусты, ощущающая душ осколков бронестекла, льющийся на меня.

Я сел, не понимая ничего, потирая ушибы, сначала не способный понять, что случилось. Но тут, в ужасе, я увидел, что обширное пятно черноты зияет в серебряной крыше, провал во тьму, усеянную звездами. Через мгновение я почувствовал поток ветра оттуда, стремительно превращающийся в ураган. Дыхание прохладного воздуха стало смертоносным. Я попытался встать на ноги, борясь с ветром. Воздух начал замерзать — кругом вихрился снег. Люди бежали ко мне с инструментами в руках и что-то кричали…

Едва помню то, происходило дальше. Ужас, боль, хаос. Помню, как ставили лестницы, борясь с дикой силой вырывающегося воздуха, безумный подъем по этим лестницам, дикий холод, борьбу с большими листами металла и стекла в попытке залатать зловещую пробоину.

Внезапно ужасный ветер утих, так же неожиданно, как он начался. Я стоял на вершине лестницы, сжимая в руках сварочный излучатель, который сплавил и соединил края листов, законопативших роковое отверстие. Шляпу и пальто я потерял, голова адски болела после сотрясения, по лицу стекала струйка крови.

Но ущерб от падения бомбы был возмещен — за исключением потери тысяч кубических футов воздуха. Этого мы никогда не могли возместить.

Наступила небольшая пауза. Через матовую крышу мы наблюдали сражение и грозные боевые корабли Земли, в цветных облаках атомного пламени, иногда черные, иногда ослепительно высвеченные лучами прожекторов, которые вонзались в ночь из башен города, — лучами, узкими и очень яркими, словно жестокие выбросы жидкого огня — алого, и зеленого и желтого. Наши лучи рубили резко и быстро, как тонкие пламенные мечи из рубина, изумруда и топаза, или как пламенные змеи. Широкие полотнища пламени — силовые экраны, пытались укрыть город крыльями гигантской птицы. Чудовищное пламя атомных вихрей — сияющие шаровые молнии, то взлетали из города вверх длинными цепочками, то такими же светящимися цепочкам обрушивались на город. Это походило на грандиозный фейерверк. Это было красиво и страшно.

Какое-то время я завороженно наблюдал картину боя. Так же завороженно наблюдали ее и другие, пока крики раненых не отвлекли нас, заставив броситься оказывать неотложную помощь… Бомбы то и дело взрывались на крыше — силовой экран, увы, не мог уничтожить их все. Я наблюдал другую отчаянную толпу, на расстоянии в несколько сотен ярдов, занятую такой же безумной борьбой, как и мы, в попытке восстановить крышу. Тогда внезапно луч прорезал круглое отверстие возле нас, и снова началось отчаянное сражение с холодом и ветром. Но второй раз мы, знали, что делать, и было легче. Снова и снова пробоины образовывались в крыше. Мы бежали от одной дыры до другой, забыв о времени, не помня ни себя, ни места. Я был ранен фрагментами стекла, обморожен, покрыт ожогами от сварочного луча.

И крыша становилась все более холодной, поскольку каждая потеря воздуха охлаждала ее. В течение редких моментов отдыха мы собирались у атомных нагревателей, чтобы согреться. И теперь я заметил, холодея от ужаса, что чувствую признаки разряжения воздуха. Я задыхался, и мое сердце колотилось. Я чувствовал липкую, холодную кровь на губах — мой нос кровоточил.

Когда следующая пробоина возникла в крыше, многие из моих товарищей упали, пока мы бежали делать ремонт. И когда, наконец, после безумной борьбы, которая потребовала последних унций нашей энергии, пробоина была заделана, я увидел, что многие, как и я, страдают от кровотечения из носа или задыхаются. Некоторые были уже мертвы. Снова полыхнул яркий свет желтого пламени, снова раздался громоподобный грохот, снова на землю обрушился поток стеклянных осколков. И затем послышался тонкий свист утекающего воздуха. Я бросился к пробоине с несколькими товарищами из оставшихся на ногах. Мы, шатаясь, подобрались к зияющему черному пролому в крыше, за которым скрещивались смертоносные лучи и плясали адские шаровые молнии. Тонкий холодный воздух, казалось, высасывается огромным насосом. Я задыхался, теряя сознание. Я чувствовал, будто демон вытягивает воздух из моих легких. Холод сковал меня. Жгучий мороз проник в кровь, мышцы и кости. Люди замертво падали рядом. Я попытался кричать, но невидимая рука сдавила мое горло! Кровь хлынула струей из моего рта, и я упал, замерзая, на платформу.

Безуспешно я пытался встать, чтобы остановить поток воздуха, который уносился с пронзительным, жалобным воем через черное отверстие пробоины, наполненное светом звезд. Сокрушительная волна холода накатила, а за ней волна мнимого тепла, которое ощущают все замерзающие. Мое сознание затуманилось в неопределенном хаосе приливающих фиолетовых облаков. Я плыл в никуда, замерзая, и ощущал странный комфорт и всеобъемлющую апатию.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем мой разум вырвался из этой черной пропасти. Тогда я почувствовал себя лежащим в гробу, который куда-то несут. Не хватало сил пошевелить рукой или ногой. Возможно, я замерз? Но вот те, кто нес меня, остановились.

Теперь я почувствовал теплые прикосновения и услышал тонкий свист кислорода, почувствовал металлический клапан, прижатый к моему рту; механизм работал, когда я дышал. С усилием, подобным агонии, я начал двигаться. Я сел и обнаружил себя на носилках, которые тащили металлические гиганты с круглыми серебряными головами. И передо мной большая группа таких же странных фигур тащила какую-то большую машину.

Тогда мой разум прояснился. Эти фантастические металлические гиганты были людьми, в посеребренных космических скафандрах. Я был облачен в такой же костюм. Мы спускались по туннелю, вероятно, в укрытие в недрах города.

Тогда голос прошелестел в наушниках моего гермошлема. Странно искаженный голос Гарднера произнес:

— Рад видеть, что вы изволили прийти в себя, Адамс. Вы пропустили приказ надеть скафандр? Мы имели сто пятьдесят, достаточно для всех членов Собрания. Но как вы себя чувствуете?