Джек Уильямсон - Рождение новой республики

— Так за это ты продал Луну? — спросил его презрительно Уоррингтон, махая документами перед носом предателя.

Выражение жестокой гордости и обиды исказило лицо пленника. Он прикусил губу, пока кровь не начала медленно сочиться из его рта. Но он не ответил.

— Мы будем вынуждены судить тебя военным судом, по обвинению в измене, — объявил Уоррингтон сурово.

— Идите вы… проклятые ублюдки! — закричал Бенедикт хриплым голосом, харкая кровью…

Уоррингтон председательствовал на военном суде, с Гарднером и другими присутствующими офицерами в качестве судей. Обвинение было формально зачитано, случай кратко рассмотрен. Предатель не сделал попыток защищаться. Он лишь угрюмо молчал или начинал изрыгать проклятия. Был вынесен приговор: смерть. Заключенный с вызовом принял приговор, обведя нас взором, полным презрительной ненависти. Ему приказали встать к стенке. Он механически подчинился. Трое мужчин, в яркой серебряной броне, нацелили на него дезинтеграторы.

Внезапно он засмеялся, захохотал истерически и злобно.

— Вы можете убить меня! Но вы и сами сдохнете, как мыши в мышеловке! Ваша скрытая пещера! Ваш великий флот! Гумбольдт знает о них все! Когда вы доберетесь, чтобы навестить Огненный Пик, вы найдете лишь руины! Теперь убейте меня — и будьте прокляты!

Он умолк, сложив руки на груди с надменным видом победителя, и стоял, с ненавистью глядя на нас. Я, возможно, и пожалел бы его, если бы не его последние слова…

— Бог да пощадит вашу душу! — воскликнул офицер. И скомандовал: — Огонь!

Три яростных луча вырвались из жерл трех портативных дезинтеграторов. В течение краткого мига темная фигура предателя превратилась в ослепительный факел. Раздалось унылое, резкое «бульканье», и внезапный яркий взрыв белого пламени разметал останки — человек, который предал и продал свой мир, перестал быть.

Мы поспешно покинули захваченное судно. Казалось, что мы не потратили ни минуты — фантастический бой над городом все еще кипел. Пять минут спустя мы вернулись в тень стены кратера. В отверстии туннеля сквозь стену кратера мы остановились, чтобы наблюдать. Тонкие спицы сияющего огня все вонзались в серебряные суда над городом, и бесконечные яркие потоки атомных вихрей взлетали в черное небо. Но все меньше было этих лучей; и пока мы наблюдали, одна из завес лучевого экрана исчезла, поскольку атомный вихрь уничтожил проектор.

Половина города осталась беззащитной. Через несколько минут город был темным, если не считать лучей, вырывающихся из вершины центрального пика кратера. Теперь все вооружение пяти военных космолетов было сосредоточено на последней батарее защитников города. В следующую минуту батарея пала. Куррукваррук был беззащитен.

Выжившие суда флота Мэйсонби удостоверились в своей победе. Их лучи превратили в пар непокорный город. Карфаген не был разрушен сильнее, когда Сципион распахал место, где он стоял, и засеял солью. Даже сбитые нами корабли Металлов были уничтожены, я предполагаю, для того чтобы воспрепятствовать им попасть в наши руки.

Тогда пять больших судов поднялись ввысь и поплыли в направлении Нового Бостона.

Мы вошли в большой туннель, который пронизывал стену кратера, и вышли в белую, заснеженную пустыню снаружи. В живых оставалось менее сотни из нескольких тысяч тех, кто населял тайную столицу Луны. «Лунные телята» Дженкинса исчезли. Мы должны были уехать на атомном автомобиле. Сеть дорог Луны, такая роскошная в прошлом, была разрушена и завалена обломками. Теперь дороги стали едва ли более проходимы, чем дикая пустыня; а машины были плохой заменой аборигенов, перемещающихся гигантскими прыжками.

Казалось бесспорным, ввиду последних слов Бенедикта, что катастрофа ожидает и Огненный Пик. Я проклинал предателя, когда думал о матери, отце и Валенсии — о моей небольшой семье, оказавшейся под ударом беспощадного флота Металлов.

Дюжина машин ожидала нас в шлюзовой камере туннеля — мерцающие серебром цилиндры, со сложным механизмом, приводимым в движение атомным двигателем. Мы сели в них и выехали в пустыню, залитую ярким светом Земли. Замечательные механизмы они были способны пересечь дикие горы Луны. Но при нынешних условиях, когда дороги были разрушены или забаррикадированы, они не были и в половину настолько надежны, как «лунные телята».

Уоррингтон должен был возвратиться к его войскам в Теофил. Гарднер отправился с ним. Уэндом и Вонг Коу были командированы с партией агентов и офицерами всех разрядов к Холлу в Колон. Большинство правительственных чиновников, которые убежали, включая Гринвилла и Майерса, отправились с Уоррингтоном. Солдаты в космических скафандрах были разделены между всеми государственными деятелями равными группами для обеспечения охраны. Блестящие, громоздкие машины сформировали два небольших поезда.

Дженкинсу и мне поручили добраться до Огненного Пика, если возможно, вовремя, чтобы донести предупреждение о предательстве. У нас был самый легкий и самый быстрый из атомных автомобилей, небольшое транспортное средство, построенное из алюминиевого сплава, способное сделать двести миль в час на гладком шоссе, хотя мы могли выжать едва ли одну десятую этой скорости в пустыне. Я нес депеши Доэну. Мы должны были попытаться поднять наш флот в небо раньше, чем флот врага замурует его в пещере своей бомбардировкой.

Приблизительно за двенадцать часов до восхода мы двинулись в путь. Небеса безучастно пылали звездной славой, ослепительные разноцветные огни сияли над холодной пустыней. Посреди небосвода плыла большим ярким диском зеленовато-синего цвета Земля, с туманными очертаниями континентов и белыми спиралями циклонов. Было странно осознавать, что с этой прекрасной планеты на суровую Луну, веками служившую родине человечества верой и правдой, явились жестокие и безжалостные каратели. Иней лежал на скалах и мертвом лесе; пепельный свет Земли заливал пейзаж призрачным блеском…

Мы удалились уже на много миль от руин Куррукваррука, когда, предвещая восход, над горизонтом разгорелся зодиакальный свет. Я был за рулем, пытаясь выжать из нашей машины все, на что она способна. Дженкинс с тревогой наблюдал за небом, боясь увидеть в нем черные шары боевых кораблей. Что, если мы опоздаем или застрянем? Что, если мы свалимся в трещину или станем добычей селенитов — дикарей? Такие мысли заставляли меня бояться каждой тени. Небо было удивительно ясным — невероятно черное небо, с яркими белыми звездами, пылающими в его глубинах. Далеко впереди высились большие горы, выше и круче любых холмов Земли. Эти горы, припорошенные замерзшим воздухом и озаренные Землей, казались нереальными, словно были частью кошмарного сновидения — мрачные, холодные и ужасные. Одиночество, осознание того, что мы были отделены множеством миль от любого другого человека, что никакое живое существо нашей собственной планеты не может выжить без скафандра, страх перед бездонными пропастями, замаскированными одеялом замороженного воздуха и снега, ужас перед дикими «лунными телятами», подавляли мой разум. Однако я отчаянно гнал машину к обширному конусу туманного золотого огня, солнечной короне, которая поднималась так медленно на востоке. Дженкинс сидел рядом, поглощенный собственными мыслями и настороженный. Лед и замороженный воздух сминались под колесами автомобиля, но в вакууме ночи мы не слышали ни звука. Иногда машина соскальзывала колесом в запорошенную снегом яму, и нас сильно встряхивало. Поездка была не из легких.