Джек Уильямсон - Рождение новой республики

Доэн бросил флот на врага. Серебряные корабли выстроились подковой, замыкая между рогов полумесяца три корабля врага. На стервятников обрушился град атомных вихрей и ураган смертоносных лучей. Наши противники бросились вверх, одновременно обрушив на нас ураган атомного пламени. Я едва могу объяснить их маневр. А может, они просто недооценили нашу силу и ожидали, что наши суда, укомплектованными салагами, станут легкой добычей их хорошо сосредоточенного огня.

Но мы салагами не были. Три земных космолета оказались беспомощными в центре смертельного кольца огня. Через несколько секунд наши лучи прорубили их лучевые экраны. Они предприняли отчаянное усилие вырваться, но слишком поздно. Один из них внезапно вспыхнул и рухнул на скалы. Через мгновение два других отправились следом.

Три корабля, бомбившие город, дали дёру. Доэн бросил флот в преследование. Через несколько секунд матушка Луна украсилась тремя нагромождениями исковерканного металла. Другие суда, возможно, сбежали бы, если бы не наши новые атомные генераторы. Как бы то ни было, мы перестреляли их прежде чем они отлетели на сто миль. Они развернули экраны и огрызались лучами. Но скоро мы окружили их с флангов, и наши лучи эффективно быстро зажарили их. Они рухнули на грунт грудами оплавленного металлолома.

Час спустя мы снизились перед стенами Огненного Пика. Стеклянная броня купола зияла рваными ранами бомбардировки. Но аварийные команды уже восстанавливали её. С несколькими из офицеров, у которых были друзья или родственники в городе, я поспешил войти через воздушный шлюз.

Нетерпеливая толпа ждала нас, возбужденная и ликующая. Дженкинс суетился, чтобы приветствовать меня. Я нашел отца, с утомленным взглядом, несмотря на его счастливую улыбку, с матерью, опирающейся на его руку. Она смеялась от радости, когда я обнял её, но я видел следы слез на её щеках.

Однако прежде, чем мы оставили судно, мы получили приказ от адмирала Доэна:

Стартуем к Земле через четыре часа. Будьте на борту в 14:35.

Часы пролетели как секунды, пока не пришло время вернуться на борт «Кометы». Все население города, все еще в безумии истеричной радости, кричащей толпой прощалось с флотом, который спас их. Я видел команды работников, восстанавливающих разрушенные стены и башенки; и другая бригада орудовала дезинтеграторами, открывая заваленную шахту, ведущую в большую пещеру.

Дженкинс, хотя и стоял на ногах нетвердо, вследствие активного участия в праздничном банкете, пришел пожелать мне хорошего рейса. Он стал красноречив, и даже всплакнул при нашем расставании. Валенсия и Том пришли, чтобы проводить меня. Том, высокий, загорелый молодой, выглядел странно с розовым младенцем на руках. Отец сжал мою руку; затем, не в силах хранить показное спокойствие, обнял меня. Мать, как всегда при расставании, попыталась скрыть слезы; она хотела казаться веселой и улыбающейся. Ее последние слова были веселой шуткой, хотя ее голос норовил сорваться в рыдание.

Я оставил их и поторопился пройти через шеренги солдат, которые охраняли корабли. Лифт принес меня в гигантскую серебряную сферу нашего флагмана — «Кометы». Несколько минут спустя я стоял на мостике, имея статус пассажира, и наблюдал, как город уменьшается и исчезает в бурном каменном хаосе кратера и равнины, которая стремительно сворачивается в изъязвленную кратерами, серебряную сферу Луны за кормой. Мы стартовали почти на пределе наших генераторов. Скоро Луна стала всего лишь огромным шаром позади нас, а вокруг небо было совершенно черным, и усыпано алмазными звездами. Я подошел к другому иллюминатору и увидел Землю — бледной мягкой сферой туманного зеленого цвета, с оправой белого блеска и темным полушарием, обрисованным в общих чертах в бледном розовом свете. А потом я вспомнил о девушке, которая ждала меня где-то на той туманной, голубовато-зеленой сфере, и, покинув мостик, отправился в свои каюту, где мог послушать ее голос.

Я вновь услышал ее ясные, сладкие слова:

— Я буду всегда думать о тебе, Джон. Я буду надеяться снова увидеть тебя, пока есть надежда. Я буду ждать. Я должна продолжать скрываться. Но мой радиорегистратор будет всегда настроен на частоту 5.678 м. Если ты когда-либо вернешься, настрой передатчик на эту волну и скажи мне, куда приехать. Знай, что я люблю тебя! Навсегда твоя. Лерода.

Странно, но ее слова довели меня до слез…

В рекордное время мы достигли Земли. С новым двигателем мы были в состоянии ускориться за несколько часов до предела скорости, которую рассматривают как безопасную в пространстве, наполненном метеоритами. И с нашей большей мощностью, расходуемой на торможение, и более отзывчивыми средствами управления, корабли могли гораздо лучше маневрировать, избегать столкновений с метеоритами, и мы были в состоянии превысить обычную скорость. Мы стартовали пятого мая; и ночью на двадцать первое мая мы вошли в атмосферу Земли.

Во время рейса я наслаждался общением с Полом Доэном. Разум его был столь же могучим, как его стройное и спортивное тело. Пока мы сидели за столом, я упивался его неистощимым остроумием, и часто он находил время для игры в шахматы, для оживленного обсуждения последней стереодрамы с Земли, или некоторого принципа философии, или даже для научных гипотез относительно будущего расы — он был почти энциклопедистом в широте кругозора. Помимо должностных обязанностей адмирала, Доэн взял на себя обучение наших канониров; он провел много времени, сочиняя монографию о сложной трехмерной тактике космической войны, и проводил долгие часы со мной в планировании доставки Лафоллетта и его войск, а также снаряжения на борту кораблей флота.

Наконец мы согласились, что флот должен приблизиться к Земле у Северного полюса и приземлиться на северном острове Гренландия. «Комета» оставила бы флот и опустилась бы только в сумерках посреди озера Мичиган. Брис и я отправились бы на задание в быстром гидроплане, а «Комета» присоединилась бы к флоту. Мы с Брисом должны были попытаться достигнуть Чикаго и встретиться с Лафоллеттом. Когда мы завершим приготовления, мы должны будем связаться с Доэном по радио, сообщив ему, когда возвратиться.

Мы вошли в коническую тень Земли на пятнадцать тысяч миль выше ее поверхности, таким образом избегая опасности того, что солнечный блик на нашей броне будет виден с Земли. На высоте пятисот миль мы разделились. Остальная часть флота отправилась на север, а «Комета» снизилась, нырнув в темную атмосферу планеты. Брис и я без происшествий высадились на небольшом быстроходном катере, хотя мы были сначала почти беспомощны из-за сильной гравитации Земли. Мы включили атомный двигатель, и скоро унеслись от колоссального серебряного корпуса, который покачивался на волнах. Через мгновение корабль взлетел, исчезая в покрове серых облаков, которые затмили лунный свет. Через полчаса мы увидели яркий туманный блеск миллиона огней. Когда мы приблизились к берегу, мимо нас проплыло прогулочное судно. Его широкие палубы были залиты светом, и мы услышали быструю, ритмичную музыку. Без происшествий мы достигли берега. Сначала мы приблизились к ярко освещенному саду, с веселыми праздничными толпами, проводящими там беззаботный досуг, развлекаясь на аттракционах, танцуя и флиртуя в слепящем блеске света, в то время как вокруг гремела резкая музыка, и громоподобные громкоговорители ревели рекламные слоганы. Мы прошли берегом полдюжины миль, в более тихое место, где были темные, тихие склады, и причалили к берегу.