Джек Уильямсон - Рождение новой республики

Брис открыл кингстон, оттолкнув лодку от берега, и она ушла на дно. Мы не нуждались в ней больше.

Через час мы были потеряны в веселой, беспокойной толпе гуляк, в парке берега развлечений. Мы вошли в колоссальное стеклянное здание, тонкое и высокое, как лунный пик, которое возвышалось в пламени электрических огней. Мы вызвали лифт к посадочной площадке на крыше, а там арендовали аэротакси к Чикагским офисам «Транко».

Лафоллетт, как мы скоро узнали, был в большом здании — у него там был офис. Сначала секретари отказались звонить ему. Посредством щедрой взятки, я все же дозвонился, и одного слова было достаточно. Через несколько минут мы были приняты как почетные гости в его частных апартаментах.

Это был первый раз, когда я встретил этого великого человека. Он был среднего роста, но было некое внушительное достоинство в его виде. Безукоризненно одетый, он выглядел как культурный аристократ, которым он и был. Богатство и в то же время скромность его комнат свидетельствовали о безупречном вкусе. Он сердечно, с тихой искренностью приветствовал нас. Он расспрашивал нетерпеливо о Уоррингтоне и Гарднере, которые были его старыми друзьями. Его глаза загорелись негодованием, когда он узнал о разрушении Куррукваррука, но он умиротворенно расслабился, когда мы рассказали о крушении флота Мэйсонби.

— И теперь у Луны есть флот, и она готова принять помощь, которую я обещал Гарднеру? — спросил он нас искренне, когда наш рассказ закончился.

— Да. Я уполномочен быть вашим секретарем, — ответил я.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Мы можем начать собирать армию утром. Я уверен, что ваши услуги окажутся ценными, поскольку я никогда не был на Луне; и полагаю, что вы посчитаете меня неплохим руководителем.

Было уже поздно, когда мы удалились в свои апартаменты; уходя, я чувствовал себя намного лучше знакомым с этим изысканным джентльменом, который предлагал столь искреннюю дружбу Луне и был готов пожертвовать всем ради ее свободы.

На следующий день я использовал предоставленную Лафоллеттом рацию, не рискнув использовать общественные каналы связи. Я послал два коротких сообщения, которые не должны были означать ничего ни для кого, кроме их адресатов, и на которые не ожидалось никаких ответ.

Одно — Доэну:

На озере. 26 мая.

И на волне 5.678 м я отправил второе послание:

Здание «Транко». Чикаго. Джон Адамс.

В течение того дня, боюсь, я ничем не помог Лафоллетту в его секретной операции по сбору и переброске войск и амуниции. Я провел большую часть времени на взлетно-посадочной площадке, на крыше здания, просматривая нетерпеливо лица бесконечных потоков пассажиров, которые выгружались из прилетавших лайнеров.

Солнце клонилось к закату, желтовато-коричневым и красным, шафрановым пламенем окрасился запад, пришли сумерки, залитые светом Луны и блеском дразнящих огней развлекательных заведений. Несколько звезд слабо сияли в туманном сером небе, которое кажется таким странным для пришельцев с Луны. До поздней ночи я ждал на платформе, испытывая надежду, всякий раз, когда воздушные корабли заходили на посадку, и падая снова в яму отчаяния, когда очередной большой лайнер проносился мимо или улетал, не высадив девушку, которую я ждал. А она не прилетала.

На следующий день я был занят и не мог встречать лайнеры. Я провел время на конференциях с лейтенантами Лафоллетта, обсуждая условия на Луне, текущее состоянии политических дел, военную тактику, которую Уоррингтон и Гумбольдт нашли самой эффективной, поставки и оборудование, в котором армия будет нуждаться для эффективных операций.

Лафоллетт обязался собрать и вооружить силу из сорока тысяч солдат, максимум того, сколько наш флот мог унести. В дополнение к оборудованию и поставкам, которых потребовали бы его собственные войска, он собрал огромное количество химикатов и сырья, крайне нужных Луне, которые могли быть получены только в результате переработки земной нефти, каучука и так далее. Он имел на вооружении сто новых боевых дезинтеграторов последней модели, смонтированных на атомных танках.

Тем вечером Лерода все еще не прибыла. Я передавал оба кратких сообщения снова и снова, на случай, если они не были приняты. Мы были на Земле два дня, и она не пришла. Оставалось только три дня до отлета.

На следующий день мы были очень заняты. Снаряжение и оборудование хранилось на складах вдоль берега озера, растянувшихся на много миль выше парков удовольствия и коммерческих секций города. Казалось, что у нас был шанс загрузиться ночью, не привлекая внимания. И если бы мы были обнаружены, как сказал Лафоллетт, то мы могли бы постоять за себя, дав бой Металлам на Земле.

Войска главным образом были собраны и расквартированы в огромных бараках на несколько миль вдоль береговой линии. Мы подготовили множество моторных лодок для того, чтобы переправить людей и груз на флот. После того, как наша работа была сделана в третий день, я возвратился на крышу и встречал каждый лайнер. И тут я испугался… Если Лерода услышала моё первое послание, у нее было время, чтобы прибыть даже из другого полушария. Той ночью, в роскошном жилище своего нового начальника, я страдал от бессонницы. Возможно, девушка пала жертвой непримиримых шпионов Металлов. Или же она попала в один из миллиона возможных несчастных случаев.

На следующий день я снова послал запрос по частному радио. Рискуя привлечь внимание агентов Металлов, я сделал послание более определенным:

Лерода, я жду. Здание «Транко», Чикаго. Джон Адамс.

На четвертый день я был занят, сверяя грузы со списками. В тот день, и ночь, и на следующий день я был занят непрерывно, наши приготовления должны были происходить под покровом темноты, и мы работали всю ночь. Но, как это ни парадоксально, в конце дня желтое солнце, казалось, молнией упало с небес. Мы были готовы. Лафоллетт, Брис и я, и некоторые из офицеров, съели последний поспешный ужин в большой столовой в Здании «Транко». Лафоллетт дал последние инструкции секретарям и вице-президентам, которые должны были заботиться о его интересах на время его отсутствия. Мы вызвали лифт и поднялись на крышу, где частный флайер ждал, чтобы отвезти нас к старым докам, где наши силы были собраны.

Пока другие взбирались на борт, я побежал, чтобы сделать последний запрос, и узнал, что лайнер из Сан-Франциско прибывает через пять минут. Это был последний шанс. С добродушными шутками Брис и Лафоллетт позволили мне дождаться его. Мое сердце барабанило, громом отдаваясь в моих ушах, когда, наконец, я увидел яркий свет воздушного судна, прорубающего желтый туман движущегося на запад на фоне вечернего неба. Я думаю, что охрана считала, что меня надо держать за руки, чтоб я не прыгнул навстречу снижающемуся лайнеру. Мое сердце было готово взорваться от счастья, и я дрожал от радости, поскольку Лерода была первой, кто вышел из тонкого стального корпуса воздушного судна. Она побежала мне навстречу. Я прыгнул к ней, схватил ее руки и просмотрел в ее дорогое знакомое лицо. Она выглядела усталой. Но ее темные глаза сверкали от радости. Игнорируя шумную толпу и занятых дежурных, я обнял ее. Время остановилось и стояло, пока Брис не затащил нас на борт флайера.