Джек Уильямсон - Рождение новой республики

Я брел не зная куда, все дальше и дальше, пока песок и воздух не стали ярче. Наступили сумерки, плавающие огни пришли в движение. Предыдущей ночью они перемещались по прямым линиям, высоко и быстро, теперь же летали низко, медленно и неуверенно. Я знал, что они заняты поиском и знал, кого они ищут — меня!

Я вырыл в песке неглубокую канавку и залег в нее, дрожа. Туманные точки света приближались и пролетали дальше. Потом одна остановилась прямо надо мной и стала опускаться, ее бледное тело явно увеличивалось. Парализованный ужасом, я мог только ждать. Она опускалась все ниже и ниже, пока я не смог наконец разглядеть ее. Это был кристаллический объект, диаметром футов в десять — двенадцать, имевший сложную структуру, по типу снежинки, с голубой шестилучевой звездой внутри. Звезду пронзала вертикальная призма, в которой пульсировал голубой огонь, исходивший от лучей звезды, а из граней выходили наружу нити яркого алого света. Это не было ни животным, ни растением, ни даже машиной, но оно было живым — живой сгусток света!

Внезапно оно упало прямо на меня. Рефлекторным, паническим движением я выхватил автоматический пистолет и выстрелил три раза, но пули отскочили от сверкающих граней и с визгом улетели в туман. Существо из света по-прежнему висело надо мной, нити красного огня опустились вниз. Они касались меня, явно исследуя, я бы мог даже назвать их прикосновения ласкающими, если бы не испытывал такого ужаса. Затем они обвились вокруг меня — я почувствовал, что теряю вес — и подняли к хрустальной призме, ее след ты можешь увидеть у меня на груди. Это прикосновение ошеломило ослепляющей болью, все мое тело выгнулось, словно от жестокого электрического удара. Как в тумане, я сознавал, что объект поднимается вместе со мной, ощущал, что и другие существа роятся поблизости — и потерял сознание.

Когда я очнулся, то почувствовал, что свободно плаваю в ярком оранжевом облаке и на мгновение ощутил эйфорию от того, что не было тяжести, не было одуряющей усталости. Но тут же я обнаружил, что не могу сдвинуться с места, не могу даже перевернуться. Я тянулся руками во все стороны, лягался и изворачивался, но не мог ни поменять положение, ни дотянуться до какого-либо твердого предмета, беспомощный, как перевернутая на спину черепаха.

Мое тело все еще было одето. Моя фляжка висела — ши плавала — у плеча. Мой пистолет был в кармане куртки — твердый, хотя и невесомый. Казалось, прошло всего несколько мгновений, но каким-то образом я знал, что прошло уже много дней.

Когда я изворачивался, пытаясь сдвинуться с места, то ощутил какое-то онемевшее уплотнение в боку. Рывком распахнув рубашку, я обнаружил там шрам, уже почти заживший — эти существа залезали внутрь меня, исследуя мое тело, подобно тому, как я исследовал их мир. Ощупывая себя дальше, я коснулся омертвевшей гранулированной кожи на груди там, где ее коснулась призма, оставив шестигранный отпечаток — и опять потерял сознание. Всему есть предел, даже ужасу, и, должно быть, я перешел какой-то порог эмоционального реагирования, потому что очнулся в состоянии полной отрешенности. Мне все стало безразлично.

Однако бок все еще болел, и оранжевое облако все еще окружало меня. Мой кристаллический пленитель плавал в нем менее, чем в дюжине футов. Холодная отрешенность вернула способность соображать, и я понял, что захвачен грибообразным облаком на верхушке одной из башен-цилиндров — пленник в городе огня. Поскольку вырваться было невозможно, то мне ничего не оставалось, как смириться со своим положением, и некоторое время я просто плавал в облаке, как в космосе, абстрактно, словно посторонний исследователь, наблюдая за собой и происходящим вокруг. Через некоторое время я заметил, что огонь перестал пульсировать внутри кристаллического существа и предположит, что наступил день и оно заснуло до прихода следующей ночи. Это наблюдение пробудило слабую искру надежды.

Я снова стал изворачиваться и цепляться руками за облако, окружавшее меня, но, поскольку не от чего было оттолкнуться, то не смог сдвинуться ни на дюйм. Время шло, а я все извивался, как жук на булавке — вот когда я понял, что чувствует насекомое, еще живым помещенное в коллекционный ящик! Тем временем холодный огонь вокруг постепенно становится все ярче, и я понял, что скоро наступит ночь. Ночью кристаллические существа снова проснутся и, несомненно, возобновят вивисекцию своей морской свинки. Я достал пистолет, чтобы выстрелить себе в голову и сразу избавиться от мучений — и тут меня осенило!

Вместо того, чтобы стречятъ в себя, я выстрелил в туман шесть раз подряд. Идея была проста, как все гениальное. Ракете не нужно ни от чего отталкиваться, чтобы сдвинуться с места, она отталкивается от самой себя — а пистолет ведь толке действует по типу ракеты. Отдача от выстрелов сдвинула меня с места, и я выскользнул из грибообразного облака.

Если бы за пределами облака была нормальная гравитация, то я бы просто вместо одной смерти выбрал другую. Но, по-видимому, по мере отдаления от башни она возрастала постепенно, потому что я не разбился, а мягко опустился на светящийся песок… и увидел свой самолет, который стоял у основания башни. Я залез в кабину. Мотор немного поартачился — вероятно, мои похитители лазали в него так же, как и в меня — но все-таки завелся. Я взлетел вслепую…»

Дальше в рукописи, по-видимому, не хватало нескольких листков. Последняя страница — истрепанная, взлохмаченная по краям была тоже исписана почерком Келвина, но коряво, карандашом, и не всегда написанное можно было прочесть.

Конец моей /веревки?/ Думаю, что я слишком много раз разводил свою /фляжку? /Мое тело и пожитки я завещаю науке. Капитан Гандер снабдит мой рассказ /завершением?/ Страшная /истина?/…

И это было все.

Мне нужен был советчик, и в качестве такового я позвал своего врача, шотландца с постоянно кислым выражением лица. Этот пресвитерианец, которого двадцатый век совершенно не интересует, с негодующе-недоверчивым видом прочитал манускрипт, осмотрел трансмутированное тело и мрачно посоветовал держать все это дело в тайне. Вероятно, это было бы благоразумнее всего — но, к сожалению, поступить так оказалось невозможно. Слишком много людей, непонятно как, прослышали про эти загадочные события. Одни, боюсь, узнали о Келвине от тех немногих коллег по колледжу, которых я неосторожно посвятил в эту тайну, другие, незнакомые нам — из каких-то других источников, хотя я знаю, что капитан Гандер никогда никому нс рассказывал о том, что ему известно.

Следующим летом я попытался расследовать эту историю. Мы, трое сотрудников колледжа, втроем заказали чартерный рейс и отправились в Западную Мексику. Не составило никакого труда найти прибрежную деревню, которую сеньор Келвин однажды посетил — хотя, по заверениям ее жителей, это было не в последние три года, а раньше. Мы говорили с мужчинами-проводниками, которые провожали его в высокую сьерру, и даже прошли вверх по каменистому руслу того горного потока, где он искал уран. Воды потока не были ни красными, ни радиоактивными, а его исток был известен и представлял собой заболоченный родник.