Джек Уильямсон - Зеленая девушка

Она медленно отступила к Эрику. Их взгляды встретились; они смело улыбались.

Керак ещё раз нагло выступил вперёд. Его мыслеформы звучали, как приказ:

— Я требую суда Девяти!

Люрос взирал на тех, кто находился перед ним в фонтане белого пламени. Он, должно быть, совещался с ними. Его морщинистое лицо скривилось от печального сожаления. Его собеседники выглядели мрачными, бросая вызывающие взгляды негодования и презрения. В Девяти явно не было согласия.

Внезапно старик выпрямился и величаво поднялся ещё выше в молочном опалесцирующем куполе. Его коричневые глаза сияли, и сообщение от него прозвучало сильно и решительно:

— Такие законы, как созданные человеком, способны лишь уточнять понимание законов Природы, они созданы, чтобы помочь людям следовать более высоким законам. У нас ситуация, где законы должны регулироваться правосудием, предоставляемым сердцем, и с человеческим пониманием. В данном случае никакое принуждение законом не принесёт никому счастья… Эта ситуация выше и вне законов, созданных людьми… Шаросон, это милое дитя Йосанды, сказала — и доказала — что она любит Эрика Локлина, уроженца третьей планеты. И он достаточно ясно показал, что любит её. Их любовь встречает препятствие более веское, чем любой закон… Вы знаете, что Шаросон, или любой человек нашей расы, не может жить на поверхности третьей планеты, потому что там она оказалась бы вне силы итлана , из которой она черпает исток жизни. Без него она быстро бы зачахла и умерла… И эти люди, хотя Шаросон, видимо, не поняла этого, не лучше приспособлены для жизни в Йосанде. Их тела непривычны к проникающей радиации итлана , которая медленно пожирает их ткани, вынуждая их чахнуть. Им придётся вскоре вернуться на свою планету или умереть.

Я взглянул на Эрика и Шаросон. Горе и изумлённый ужас были в синих глазах девушки. Но Эрик сумел улыбнуться ей, несмотря на то, что и он выглядел довольно бледным и потрясённым. Я уверен, это известие не стало для него очень большим сюрпризом, как и для меня. Мы опасались чего-то подобного.

Теперь я понял настоящую причину нашей слабости и болезненности мускулов, нашего лихорадочного состояния, головокружения и постоянной головной боли, пятен ожогов на наших телах и медленное изнурение. Это не был, как думала Шаросон, эффект от нашего краткого периода невидимости. Это была всепобеждающая мощь итлана — излучения без конца пронзающего наши тела.

Итлан медленно убивал нас, и не было выхода, кроме как вернуться под защитный покров земной атмосферы, где не может жить Шаросон!

— Обращение к закону не может дать этим троим ничего хорошего, не может принести им счастья. Достаточно того, что они столкнулись с преградой в лице законов природы, нет необходимости препятствовать им законом человека. Им нужна наша помощь, а не утяжеление невзгоды, против которой нужно бороться… Вот в чем истинное правосудие Девяти — с которым, к сожалению, не согласны одетые в белое: Шаросон должна быть освобождена, и эти люди с ней. Им должно быть выдано разрешение покинуть Йосанду, если они захотят, и решать их грандиозную проблему наилучшим способом, какой они сумеют найти.

Меня переполняла огромная благодарность и безмерное преклонение перед мужеством и великодушием Люроса. Я обернулся взглянуть на Эрика и Шаросон. Они смотрели друг на друга, их лица просветлели от огромной радости. Потом они с благодарностью посмотрели на Люроса. Но изумление и гнев были написаны на лицах восьми, одетых в белое, так же как и на одетых в чёрное последователей Керака, которые нас охраняли.

Керак ринулся вперёд, его жёсткое лицо почернело от гнева. Его мысленные импульсы взорвались потоком злобы:

— Настало время для перемен в Девяти. Будет ли Йосанда управляться боготворимым сентиментальным глупцом? Будет ли правосудие отставлено в сторону и закон безнаказанно попираться? Вы, в белом, кто может избрать или изгнать своего предводителя, вы совсем бесхребетные? Вы слабаки, чтобы вами, как детьми, правила глупость маразматика? Неужели вы не можете выбрать мужчину, чтобы управлял Йосандой?

Я с трудом понимал серьёзность происходящего. Я видел, что Люрос уставился на Керака одновременно со строгостью и с сожалением. Я наблюдал, как восемь в белом подчиняются Кераку, поначалу с изумлением, затем с явным одобрением.

Затем восемь внезапно вскинули свои жезлы из молочных кристаллов. Люроса словно невидимой рукой потащило вниз с его высокого места в опалесцирующем куполе. И затем он был выброшен из фонтана белого пламени, чтобы бессильно упасть на пол из полированного сапфирового кристалла. Он лежал там, содрогаясь, — старик с разбитым сердцем.

Мне показалось, я уловил намёк на слезу на морщинистой щеке. А восемь указали своими белыми жезлами на Керака. Они избирали его в предводители Девяти — править бесчисленными миллионами Йосанды!

Тогда он двинулся к краю опалесцирующего фонтана, оттолкнув ногой дрожащее тело Люроса. Из белого пламени протянулись руки, втаскивая его внутрь — по замеченным мной хитрым и зловещим взглядам, я был уверен, что всё дело было спланировано заранее, вопрос Шаросон удачно подвернулся для этой непонятной и стремительной революции. Восемь вознесли Керака над собой. Он плавал, где прежде восседал Люрос, — высоко в куполе из белого пламени.

Вскоре пришло его глумливое сообщение:

— Девять говорят вновь, и с лучшим согласием, чем прежде. Знайте мои слова по этому поводу. Я не могу изменить прежнее решение Девяти, потому что оно священно. Но я могу его по-иному истолковать. — Он бросил злобный косой взгляд. — Девять решили, что эти трое свободны и что они могут, если захотят, покинуть Йосанду, чтобы искать своё счастье. Это они могут сделать. Я должен доставить её и её животных на третью планету, если это выберет Шаросон. Но, подчёркиваю, — и Керак с издёвкой усмехнулся, — никакого пояса жизни и никакого итланного жезла на третьей планете с ними не будет — о них ничего не сказано в заключении суда. Если Шаросон выбирает жить с животным, она должна жить, как животное! И умереть их смертью! Или, если Шаросон не выберет умереть на третьей планете с этими тварями джунглей, она может жить в Йосанде — если её гордость позволит ей родить ребенка от предводителя Девяти. А люди по-прежнему могут быть живыми доставлены на их дикую планету. Шаросон может выбирать! А Люрос может сдать Девяти пурпурный итланный жезл, который теперь мой по праву!

МЕДЛЕННО, С УСИЛИЕМ, Люрос поднялся на ноги. Он сильно изменился. Но не долго казалось, что он не более чем просто старый и сломленный человек. Гордость и решимость была в том, как он распрямлял своё ссохшееся тело. Несокрушимый дух сново пылал в его карих глазах.